Моя жизнь похожа на ад. Беспросветный и бесконечный. А как еще называть то, что тебе шестнадцать, ты живешь с родителями наркоманами и вынужден заботиться о себе и о них. Я ненавижу их. Так сильно, как никогда не думал, что могу ненавидеть родных людей. Я ненавижу, но се равно слежу, чтобы они тушили свои сигареты и не засыпали с ними в руке. Все равно прислушиваюсь к тишине, предполагая передоз или что похуже. Я даже сплю из-за этого катастрофически мало, потому что боюсь, что однажды я открою глаза, а моя комната, как и весь дом, объята пламенем, а легкие скручивает от едкого дыма. Я так реально и ярко ощущаю все это, словно оно происходило со мной однажды. Я никогда не был в пожаре, разве что костер в школьных походах разжигал. Я не знаю, каково это оказаться в ловушке огня, но определенно могу понимать, что сделаю максимум, дабы не ощутить никогда. Моя жизнь как ад, как пороховая бочка. Я постоянно жду худшего, жду нагоняев от отца или истерик матери, что я выделываюсь и не хочу ей помогать. Как ей объяснить, что мне противно находиться рядом с ними? Мне противно, когда в нашей гостиной собирается кучка их друзей, таких же ненормальных. Я смотрю на них и невольно думаю об их близких. А если у них тоже есть дети? Они тоже, как и я вынуждены страдать и все контролировать? Это невыносимо. Я никому бы не пожелал оказаться в подобной ситуации. Но я живу в ней уже не первый год и не думаю, что до моего совершеннолетия что-то изменится. Осталось потерпеть пару лет, а потом мне исполнится восемнадцать, и я свалю из этого ада как можно дальше, как сделал ты. Я завидую тебе, Лука. Очень завидую, ведь у тебя есть квартира и покой. Ты не хотел оставлять меня с родителями, но они делали твою жизнь невыносимой круглые сутки, а потом, после очередного скандала и твоего неповиновения дать им денег на дозу, отец велел тебе убираться на все четыре стороны. Ты подчинился. Долго извинялся, что оставляешь меня тут, и просил понять, что иначе не получится. И я понял. Я всегда (ведь я уже не помню, как мы жили в Лондоне, до переезда в Штаты, до всего этого безумия) знал, что ты единственный человек, которому я нужен, который заботится обо мне.  Ты отдавал мне лучшее, ты вставал на мою защиту, на мою сторону и учил быть человеком, а не животным. Я прекрасно знаю, что ты не самый правильный и законопослушный человек, но ты мой брат и ты никогда не сделаешь ничего, что навредило бы мне.

Но ты не здесь. Сейчас ты даже не со мной — мы не общались уже довольно давно. Я звонил тебе пару раз, но телефон был либо выключен, либо ты не брал трубку. Это меня убивало. Медленно и мучительно топило, тянуло ко дну. Ты нужен мне, Лука, у меня никого нет. Я не мог говорить с немногочисленными друзьями о том, что происходит в нашей семье. Хотя, конечно, люди видели наших родителей, видели, что с ними что-то не так. Но никто не лез с расспросами. Мать пыталась работать в разных местах, но не задерживалась на одном месте достаточно долго, чтобы набраться опыта и получить повышение в должности. Отцу везло и того меньше, от того он злился сильнее обычного, но, тем не менее, какие-то деньги у нас водились. Я старался как можно реже бывать дома в последнее время, ведь отца опять опрокинули с зарплатой и он бушевал сильнее обычного. Мне хватало упреков и недовольства в свой адрес в обычное время, а сверх нормы я уже не желал выслушивать. Я нормально учусь и не выделяюсь из толпы, директор не вызывает меня к себе, после школы я захожу за продуктами в супермаркет и вообще я достаточно спокойный подросток, не попадающий в неприятности. До вечера я могу где-то гулять с парочкой лучших друзей или зависать у них, играя в приставку. Но к назначенному времени возвращаюсь домой, уходя к себе в комнату, даже пропуская ужин. Но сегодня я пропустил момент, когда надо был сворачивать игру и выдвигаться домой. Обычно я шел пешком пару кварталов, оттягивая момент и возвращаясь ровно в половине десятого. Опомнившись только за пятнадцать минут до комендантского часа, я подорвался бежать, но прекрасно понимал, что не успею. Я чуял неладное, когда несся по улице, стараясь успеть. Но это было невозможно. В ушах уже словно звучал голос отца, отчитывающий меня не самым добрым образом. Я не хотел злить его еще сильнее, не хотел навлекать на себя гнев и упреки, но бежать быстрее было просто невозможно. Я опоздал на двадцать минут. Какие-то жалкие двадцать минут…

Отец встретил меня тяжелым взглядом и не обратил внимания на то, что я не могу отдышаться после такого забега. — Прости, пап, — мои извинения как детский лепет, тонут среди его громкого недовольного крика. Опускаю взгляд, мысленно взывая ко всем силам, чтобы это поскорее закончилось. Но никто меня не слышит. Отец пьян и нетвердой походкой идет ко мне, требуя смотреть в глаза. Приходится подчиниться, встречаясь с этим мутным взглядом. Он полон злости и мне становится не по себе. Я ежусь под его взглядом и выслушиваю длинную тираду о том, что я сволочь и посмел ослушаться его, конченый урод и шляюсь непонятно где, пока мать вкалывает дома и на работе. Конечно же, я не скажу о том, что дома в основном вкалываю я, готовя обед, чтобы не подохнуть с голода или от язвы, что стираю тоже я и еще куча мелочей, про которые забывают оба родителя, в очередной раз, закинувшись какой-то дрянью. Я промолчу обо всем, о том, что у меня порваны джинсы, и я хожу в старых, потому что не хочу просить у них денег на новые. Ты бы мне дал любую сумму, не задумываясь, а они устроили бы мне разнос, что я неблагодарный и все порчу, добавляя родителям проблем. Снова опускаю взгляд, а отец звереет. — Где, твою мать, ты был!? Забыл, во сколько должен стоять на пороге дома? — он хватает меня за подбородок, вынуждая поднять голову, а я сопротивляюсь и пытаюсь освободиться, потому что мне больно. — Ты еще повыделывайся, сопляк, — он толкает меня, а я не успеваю удержать равновесие и лечу назад, натыкаясь на стол с которого случайно смахиваю пару немытых чашек. Они звонко разлетаются на куски, а я чувствую, как сердце замирает от страха на мгновение. — Ах ты гаденыш, — сипит отец и с размаха, словно не контролируя свою силу в противовес хрупкому пареньку, отвешивает мне пощечину, не особенно заботясь о том, куда она прилетит. Он кричит и снова хватает меня, а я еще не пришел в себя от удара, но начинаю сопротивляться и машу в ответ руками, получая за это еще один удар. Отлетаю назад и падаю на пол, больно ударяясь задницей и сильно прикусывая губу. На звуки борьбы прибежит из комнаты мама, накидываясь на отца, вынуждая его остановиться. Она уводит его в спальню, а я как оглушенный сижу и смотрю перед собой в одну точку. Что-то в моей голове отчаянно кричит: «Уходи! Скорее!», и я подчиняюсь. Поднимаюсь на ноги и бегу в свою комнату, едва не падая на ступеньках. Захлопываю дверь и понимаю, что меня трясет, как от лихорадки. Руки ходят ходуном, но я бросаюсь собирать вещи. Кидаю в рюкзак самое необходимое из одежды, зарядку для телефона, ноут и пару тетрадей. Проверяю наличие денег и документов в бумажнике, и бегу прочь из этого. Не оглядываясь, не думая ни о чем. Я просто не могу больше тут находиться. Я не могу больше жить так…

Я успеваю сесть в последний автобус. Меня до сих пор трясет и это смотрится подозрительно для немногочисленных пассажиров. Я отворачиваюсь к окну и в его отражении умудряюсь разглядеть причину такого внимания ко мне. Под глазом наметился знатный синяк, который причиняет боль, а прикушенная губа саднит. Черт! Приходится натянуть на голову капюшон толстовки и опустить голову. Мне придется ехать достаточно долго, едва ли не до конечной. Но вскоре я стою перед твоей дверью и жму на звонок, переминаясь на месте, нервничая. А если тебя нет дома? Я совсем не подумал об этом… — Лука… привет, — нет, ты все-таки дома, открываешь мне дверь и удивленно замираешь, зовя по имени. Я стягиваю с головы капюшон и делаю шаг ближе. — Могу я переночевать у тебя? Пожалуйста…
[nick]Otis Demaury[/nick][icon]https://i.ibb.co/CQD5ThV/FfCQU.png[/icon]

Это было неожиданно и никак не укладывалось в моем понимании. Отец бывал в разном настроении и мог стукнуть кулаком об стол или на крайний случай в стену, но никогда не бил никого из нас. Он мог замахнуться на маму, если она не давала ему что-то, но так он пытался припугнуть, но никогда не переходил черту. Может, я ошибался? Думал о нем лучше, чем он есть на самом деле? все-таки это мой отец и каким бы уродом он не был сейчас, я помню, что раньше он был хорошим. Он дарил мне классные подарки, иногда водил на футбол, пусть я его и не особо любил, он был нормальным отцом. Куда все это исчезло? Как он превратился в такого конченого наркомана, не осознающего, что творится с его жизнью и его семьей? А мама? Как она докатилась до такой жизни? Почему позволила себе втянуться в наркотический дурман, забивая на собственных детей? Я не понимал и никогда не пойму. Первое время  я пытался бороться с этим, пытался как-то поговорить с мамой, объяснить ей все, но она только психанула и отругала меня, отправляя спать. И я сдался. Тогда у меня был ты и вместе мы могли пережить любые невзгоды, могли справиться с тем, что  творили родители, разрушая себя. Но потом ты ушел, а я остался в одиночестве, остался беззащитным. Сегодня впервые я ощутил это так остро. Да, меня ругали, обзывали, упрекали по любому поводу. Видимо так они отыгрывались за твой уход, сгружая все на меня. Но никогда раньше меня не били. И сейчас я с трудом могу осознать, что не сплю, а переживаю все в реальности. В каком-то тумане я поднимаюсь и бегу собирать свои вещи, чтобы сбежать из дома. Я никогда не думал о такой перспективе. Даже когда все было безумно плохо, когда я почти не появлялся дома, когда шлялся по улицам до позднего вечера, я не думал о том, чтобы не вернуться домой. Мне некуда было уйти, тем более я несовершеннолетний и мой побег может обернуться только еще большей кучей проблем со стороны родителей. Поэтому я вздыхал и возвращался домой, терпя все происходящее изо дня в день.

Но сегодня я сбегу. Не теряя минуты, не думая ни о чем. Максимально быстро отдаляюсь от дома, молясь успеть на автобус и не добираться на другой конец города пешком. Я даже не подумал о том, что ты можешь где-то по своим делам ходить, не подумал, что могу поцеловать закрытую дверь, оставаясь ночевать на лестнице. Мне надо было просто во что-то верить и надеяться на лучшее. И я верил, что ты пустишь меня к себе, несмотря на долгое молчание. Я уже успел передумать все возможные варианты, почему ты не выходил на связь со мной несколько недель. Раньше мы созванивались почти каждый день, могли переписываться, когда твой перерыв совпадал с моей переменой. Но это было так давно, что кажется неправдой. И я решил, что надоел тебе. Зачем этот балласт в виде мелкого братишки, который хочет внимания и поддержки. Я понимал тебя, хоть и чувствовал обиду и боль. Ты мне нужен был, Лулу, очень нужен. Но я не смел больше наглеть. Я мог бы приехать к тебе уже давно, но чего-то боялся. Может того, что ты просто выставишь меня прямо на пороге, веля не лезть в твою жизнь? Нет, ты не такой, Лука, а я идиот, раз посмел так подумать. Мы всегда были особенно дружны и как-то сильнее обычного привязаны друг к другу. По всем законам жанра мы не ругались и не дрались из-за мелочей. Ты был примером для меня, был авторитетом, каким никогда не был отец. И сейчас я стараюсь прогнать от себя все мысли о том, что ты выгонишь меня, вынуждая разбираться с проблемами самому. Я пороюсь в рюкзаке и отыщу свои очки, которые снял, когда бежал домой. Нацеплю их на нос и «прозрею», готовясь к выходу на нужной остановке. Пара минут ходьбы и вот я здесь, у твоей двери, жду, когда решится моя судьба. Ты откроешь дверь с шокированным выражением лица. Я понимаю, что ты не ждал меня, тем более в такой час. Но вот я здесь и мне нужна твоя помощь.

Ты заваливаешь меня вопросами, увидев синяк и закушенную, немного опухшую губу. Мне совсем неловко вот так заявляться к тебе, неловко, что ты так внимательно рассматриваешь мое лицо, словно я в витрине магазина стою. Я опускаю взгляд, чувствуя себя очень странно и неуютно. Но ведь я знал, прекрасно знал, что ты не оставишь все это в покое. Ты очень эмоционален и вспыльчив, требуешь ответов, сжимая мое плечо, слегка причиняя боль. И я вынужден посмотреть тебе в глаза, безмолвно прося не давить и не заваливать вопросами. Они ведь ничего не исправят уже… Я ничего не отвечаю, но по скользнувшей на лицо тени, когда мысленно я все же отвечу «Да, это он, наш отец», ты все поймешь и сделаешь быстрые выводы. — Нет! Лука, стой, — бросаюсь к тебе, сжимая твою руку и не давая натворить глупостей, не давая уйти. — Лулу, пожалуйста, не делай этого, — мой просящий голос звучит тихо, а ты взрываешься и накидываешься на меня. Я понимаю это, понимаю, что ты сейчас очень волнуешься. И я знаю, что в следующее мгновение ты остынешь. Так быстро, словно спичку погасили. — Понимаю. Но он не сделал ничего ужасного, а ты можешь натворить глупостей. Я не хочу, не хочу, чтобы ты шел туда, чтобы вообще его трогал. Оставь это… Ради меня, — смотрю на тебя в упор, дожидаясь, пока злость в тебе сойдет на нет. Вот только я не ожидал, что ты начнешь себя топить и зарываться в самобичевание, прося у меня прощения. Мне не за что тебя прощать, Лука! Кажется, это меня бы надо утешать, но ты смотришь на меня с такой печалью и обнимаешь, что я думаю, это мне стоит тебя жалеть. — Все хорошо, не извиняйся. Я не злюсь на тебя, слышишь? — бормочу это, заглушая голос в твое плечо, но ты услышишь. А про то, что ты снова назвал меня малышом, я сейчас промолчу. Зови, как хочешь, главное не натвори глупостей. Я знаю, ты не пойдешь разбираться с отцом, едва я отвернусь. Ты обещал, что не сделаешь этого, и я верю.

Ты переключаешься и позволяешь мне остаться, а я облегченно выдыхаю и послушно иду в гостиную, бросая в угол рюкзак и снимая куртку. Сажусь на старенький диван и мельком гляну на экран телевизора. Не отвлек ли я тебя от чего-то важного своим появлением. — Спасибо, — забираю у тебя пакет чего-то, покрытый изморозью и прикладываю к лицу, чуть морщась от неприятного холода. Но хотя бы боль отпускает и мне становится немного легче. В ответ на твой вопрос, голоден ли я, как-то неопределенно я пожимаю плечами, толком и сам не понимая, чего хочу. Но этот вопрос был скорее вежливостью, ведь ты снова возвращаешься к насущной проблеме. — Лука… — я морщусь, не желая говорить о случившемся, но ты слишком настойчив, один этот взгляд в упор чего стоит. Я никогда не мог ему противостоять. — Я просто задержался у Шона, опоздал на двадцать минут… Отец взорвался. Он последнее время вообще нервный, — мне с трудом удается говорить спокойно, снова переживая произошедшее. Пытаюсь не погружаться в воспоминания, пытаюсь глубоко дышать и не позволять себе такую слабость, как слезы. Это ведь мерзко и совсем по-детски, а я не ребенок! Но я не могу, когда я говорю о том, как отец меня ударил, я не могу сдержаться, и соленые капли сами катятся по щекам. Я быстро смахиваю их ладонями, но ты все равно увидишь, а мне становится стыдно. — А потом я собрал какие-то вещи и сбежал. Я не знаю, что было бы, если я остался дома и дальше. Я не могу туда сейчас вернуться, мне страшно. Лука, мне никогда не было так страшно, как сегодня, — я смотрю в твое напряженное лицо и опускаю взгляд на сжатые кулаки. Черт, вот это не к добру вообще. — Эй, но все же хорошо. Я здесь и больше ничего не случится. Расслабься, слышишь? — сажусь ближе к тебе, а ты начинаешь заваливать себя, говоря о себе ужасные вещи, которые я не могу и не хочу слышать. — Лулу! Хватит, прекрати так говорить. Пожалуйста, не говори о себе так. Забей на него, забей на этого урода и не злись, — кладу руку тебе на плечо, сжимая его пальцами. Нет, не на случай если ты все-таки нарушишь обещание и пойдешь убивать нашего отца. — Не думай о нем, слышишь? Пошел он к черту вообще. И где там твоя пицца?

Я все еще не чувствую голод, но едва откушу небольшой кусок, как понимаю, что я очень голоден. Уминаю его за считанные секунды и тянусь за новым, не думая о том, что объедаю тебя. Лишь когда схвачу третий, опомнюсь и посмотрю на тебя виновато. — Лучше убери ее от меня, а то съем всю, — пытаюсь отшутиться, но ты наоборот придвигаешь ее ближе ко мне, веля, есть сколько захочу. Приносишь из холодильника пиво, открывая его и отбрасывая крышку на столик, а я благодарно киваю и делаю несколько глотков. Не очень культурно вытираю лицо тыльной стороной ладони и выдыхаю, откидываясь на спинку дивана. — Кайф, — ты негромко усмехаешься и куда-то тянешься, а я опускаю голову на спинку дивана и прикрываю глаза. Но через мгновение приходится посмотреть на тебя, когда ты что-то мне предлагаешь. Косяк? А почему бы и нет? Забираю его из твоих рук и затягиваюсь, выпуская дым в потолок. И еще раз, и еще. Наверное, это покажется странным, что старший брат поит меня пивом и предлагает курить травку. Еще более странное, что при родителях наркоманах, от которых нам достается постоянно, мы сами травим себя наркотиками. Или это наоборот норма и мы оправдываем ожидания? Не знаю, да и как-то все равно мне на это. Я знаю, что ты часто этим балуешься, а я довольно редко, хоть и начал рано. Но сейчас мне хотелось этого, хотелось расслабиться и напустить в организм яд, чтобы он превратил мои мысли в желе, давая шанс избавиться от всех страхов. Возвращаю косяк тебе и на время замолкаю, погружаясь в состояние покоя. Забираю со столика пульт и жму play, включая твой сериал. Все лучше, что на фоне что-то будет говорить. Возвращаюсь на диван и кладу голову тебе на плечо, чувствуя себя лучше некуда. Ведь я так давно не испытывал это чувство.
[nick]Otis Demaury[/nick][icon]https://i.ibb.co/CQD5ThV/FfCQU.png[/icon]

Я мог бы пойти к тому же Шону, чтобы переночевать у него в гараже на раскладушке. Или к Джереми, или к Лиаму — мои друзья без вопросов пустили бы переночевать, но я не хотел их напрягать своими проблемами. Конечно, для того и есть лучшие друзья, чтобы помогать в трудную минуту. Но я не привык к подобному, я не привык, что кому-то еще есть до меня дело. Разве что тебе, моему брату, единственному родному человеку, любящему меня таким, какой я есть. Замкнутый, застенчивый, с плохим зрением и несимпатичным лицом типичного подростка с кучей проблем. Тебе было плевать на все это, лишь бы меня никто не обижал, лишь бы я был счастлив насколько это возможно. И я еду к тебе, на другой конец города, поздним вечером, еду в неизвестность, ведь не имею представления, как ты меня встретишь после этого долгого молчания. Но к счастью, мои страхи беспочвенны и ты не прогонишь меня. Наоборот, разозлишься на себя за то, что бросил меня одного. Но только это неважно. Слышишь, Лука, неважно все, что было. Главное, что ты у меня есть и сейчас тебе не все равно на меня. Просто перестань ругаться на себя, не спеши причинять боль отцу за сделанное. Мне не нужно это, я не хочу, чтобы ты мстил за меня. Вот лучше обнимай, а не гори праведным гневом. — Я не обижаюсь на тебя, честное слово. Мне не за что прощать тебя, братишка, — это чистая правда. Как бы ты не поступал эти недели, чтобы я не думал об этом, как не топил бы себя, но я не злюсь и не обижаюсь. Ты можешь помочь мне сейчас и этого более чем достаточно. Просто поверь мне, что все будет нормально. С тобой я в безопасности, а как быть дальше мы подумаем позднее. Например, завтра. Сегодня мне достаточно приложить замороженную фасоль к глазу, да попытаться успокоить тебя, когда ты немного потеряешь контроль над своими эмоциями. Это всегда было так: ты очень вспыльчивый человек, из-за любой мелочи можешь начать ругаться, а я наоборот слишком спокоен. Меня не так просто вывести из себя, вывести вообще на эмоции. Нет, я тоже взрываюсь и злюсь, если что-то меня задевает очень сильно, но я делаю это внутри себя. Мы не похожи друг на друга, словно и не братья вовсе. Ты пошел в отца, а я больше в маму. Даже цветом волос мы различаемся по этому принципу. Только глаза у нас похожи, как у отца. Но не стоит сейчас акцентировать на этом внимание, тем более что ты опять злишься из-за моего рассказа о случившемся.

Я не планировал реветь, думал, что справлюсь и не сорвусь. Но эта ситуация задела меня очень сильно, поэтому я не смог сдержаться. Дурацкая слабость, дурацкие эмоции! Они особенно сильно задевают тебя, снова вынуждая разозлиться. — Лука, прекрати. Ты не мог быть рядом со мной, ты и сам это понимаешь. Я большой мальчик и должен сам учиться заботиться о себе, не давать себя в обиду. Ты в этом никак не виноват, — ты словно не слышишь меня, все глубже зарываешься в свою истерику, в свою ярость и желание снести кому-нибудь голову. Я знаю, что ты чувствуешь, я знаю это отчаяние. — Ты лучший старший брат, хватит. Ты не будешь всю жизнь волноваться за мои проблемы, ты должен жить своей жизнью. А мне следовало постоять за себя, а не трястись каждый раз, лишь бы не задеть отца. Пожалуйста, не говори так больше, не ругай себя, — ты слишком нагнетаешь обстановку и не можешь остановиться. Но я знаю это лучше всех и знаю, что только своей уверенностью я смогу тебя убедить. Не то что бы я уверен в себе в принципе, но ради тебя я становлюсь таким, я научился тому, как можно тебя успокоить. Поэтому я смотрю на тебя в упор, словно пытаясь на телепатическом уровне повлиять на тебя. — Успокойся. Выдохни, Лука, просто выдохни, — мой голос звучит тихо, но ты прислушаешься и постепенно начнешь расслабляться. Я почувствую это под своими пальцами, как твои плечи опускаются и расслабляются, а взгляд светлеет. Вот тогда-то и можно довершить дело, отвлекая рутиной. Например, едой. Ты все еще немного сердишься, когда отчитываешь меня за пиццу, но я знаю, что это верный знак. Лишь улыбнусь и мотну головой, снова откусывая кусок. Я знаю, что тебе ничего для меня не жалко, просто я слишком вежливый вырос. И от пива не откажусь, потому что хочется его больше, чем сладкую колу. И на этом бы я был предельно счастлив, просто развалившись по дивану и стараясь не думать ни о чем. Например, что становится прохладно. Ты предлагаешь мне косяк, словно это будничная непримечательная деталь, а я легко соглашаюсь. И пока ты раскуриваешь его, я надеваю обратно свою куртку и закидываю ноги на столик, а то они начинают примерзать к полу, несмотря на теплые носки. Забираю у тебя косяк и затягиваюсь. Чувствуя себя лучше некуда.

Не знаю, сколько прошло времени с этого момента. Косяк закончился, пиво я допил, даже твое, а к новому тянуться было лень. Но мне было хорошо и так. Только тело немного затекло, и когда ты нарушил тишину командой ложиться спать, я пошевелился, моментально морщась от неприятного покалывания в мышцах. Приходится несколько раз потянуться, прежде чем боль отступит, и я смогу двигаться. Пойду в ванную, пока ты готовишь мне диван. Внезапно вспомню, что второпях не взял зубную щетку, поэтому приходится стащить твою. Умываюсь, стараясь не касаться подбитого глаза и губы, а потом возвращаюсь в гостиную. — Прости, пришлось позаимствовать твою щетку, — ты лишь махнешь рукой, ведь это меньшая из бед. Кивнешь на импровизированную постель. Ну, как постель. Одеяло и подушка без наволочки, как и всегда. Я ночевал у тебя несколько раз в точно таких же условиях, только тогда не было такого холода. — А как же ты сам? — киваю на одеяло, которое ты мне притащил. Ты не должен из-за меня ночью замерзать. Но ты убеждаешь, что все нормально и выключаешь свет, а мне остается только снять куртку и завалиться на диван, оставляя телефон с будильником под подушкой. Я закрою глаза, прислушиваясь к твоим шагам и возне, а когда в квартире станет тихо, я вырублюсь, словно не спал подряд несколько дней. На самом деле, это почти так. Я сплю очень тревожно и мало, постоянно посреди ночи поднимая голову и прислушиваясь к звукам в доме. Но сегодня мой организм решил окончательно расслабиться и проснулся я лишь от писка будильника. Вырубаю его и кое-как открываю глаза. Высовываю нос из-под одеяла и ежусь от холода. Черт, как ты здесь вообще выживаешь? Но все-таки я мужественно отбрасываю одеяло и встаю, пару раз потянувшись, потому что диван — не самая удобная постель. Иду мимо твоей спальни к ванной, но замру перед твоей дверью. Лука, какого хрена? Ты весь сжался от холода, натянув капюшон. В этой части квартиры как будто еще холоднее, чем в гостиной, и я возвращаюсь, чтобы забрать одеяло. Осторожно, стараясь не шуметь, захожу с ним к тебе и накрываю одеялом. Но от этого ты моментально проснешься, сразу ругаясь. — Сам ты охренел. Решил насмерть тут замерзнуть? Не ворчи, а грейся и спи дальше, мне в школу пора, — с этими словами я покидаю спальню и иду в ванную, а после бреду на кухню, дрожа от холода.

Руки меня не слушаются, пальцы почти не гнутся, и так хочется натянуть на них перчатки, но я ругаю себя и призываю не ныть. Роюсь по шкафчикам, чтобы сварить кофе, и слышу за спиной твои шаги. — Как ты здесь вообще живешь? Это же нереально. Еще и деньги платишь за эту дыру, — удивительно, как ты еще не заработал хроническую простуду в подобных условиях. Я начинаю злиться, и это повышает температуру тела. Ну, и раскаленная для яичницы сковородка тоже добавляет тепла. К сожалению, мне нечего добавить к двум единственным яйцам что-то еще, ведь твой холодильник совершенно пуст, если не считать пива и плесневелого сыра. Я промолчу на этот счет и просто разложу яичницу по тарелкам, протягивая одну тебе. — Ешь, пока горячее, — и сам следую этим словам, обжигаю язык, но лопаю, чувствуя себя гораздо лучше. Вскоре сварится и кофе, а мы окончательно проснемся и отогреемся. Ты вызываешься отвезти меня в школу, а я не вижу причины для отказа. Хотя, конечно, в свой выходной ты должен отдыхать, а не таскаться со мной по городу и по утренним пробкам. Но вслух я этого не скажу, потому что не хочу портить тебе настроение. — Спасибо, Лука, — улыбнусь, когда ты тормознешь около школы, но ответ я уже не стану слушать, подрываясь бежать, ведь уже звенит звонок.
[nick]Otis Demaury[/nick][icon]https://i.ibb.co/CQD5ThV/FfCQU.png[/icon]

— Лука, я же не совсем немощный! Зачем ты вообще так говоришь. Ты не прав, а мне, в самом деле, надо отстаивать себя, не позволять отцу переходить границы. Я просто оказался не готов к такому повороту, — да, мои слова злят тебя еще сильнее. Мы оба знаем, что я никогда не буду готов. Что вряд ли я смогу живым выйти из драки с отцом. Я ненавижу в себе эту слабость, ненавижу быть таким хрупким и ни на что негодным. — Ты не мог меня забрать, они бы не позволили это. Тем более у тебя есть своя жизнь. Не пытайся брать на себя всю ответственность мира. Я знаю, ты любишь это. Просто давай успокоимся и забудем произошедшее. Хотя бы на остаток вечера. Пожалуйста, — мне, правда надоело думать и вспоминать случившееся. Мне неприятно заливаться слезами, хоть ты и не станешь высмеивать это. Я не хочу больше жалеть себя и тебе не позволю это! Давай просто успокоимся и будем думать о том, что здесь я в безопасности. С тобой мне ничего не страшно и мы можем просто провести вместе время, неважно, чем занимаясь. Не хочу возвращаться ко всем проблемам, что следуют за нами тенью. Я устал все контролировать, устал постоянно быть наготове. Давай расслабимся, с косячком или без — мне неважно. Я просто хочу отпустить все и забыться. Хочу, чтобы ты перестал злиться на самого себя, чтобы перестал себя ненавидеть и топить на дно. Ты делаешь это мастерски, а еще пример мне подаешь. Но давай лучше отбросим это. Просто раскурим косяк и помолчим, не думая ни о чем. У меня вот получится, я засмотрюсь на твой сериал, постепенно теряя смысл происходящего. Но картинка красивая и мне этого достаточно. Мне достаточно, что ты рядом, что у меня снова есть мой старший брат, которому не плевать на меня, который рад меня видеть и не считаешь, что я зря приперся и только мешаю. Мне нравится чувствовать твою заботу и внимание.

Я дома. Эта мысль промелькнула всего на миг в моей голове, когда я растянулся на твоем диване и закрыл глаза. Твоя квартира совершенно точно не должна мне быть домом, но здесь мне как никогда и нигде уютно и хорошо. Давно уже наш дом не вызывает во мне светлых чувств и я совершенно не помню, как мы праздновали в нем мой седьмой день рождения. Тогда это была классная вечеринка с кучей людей, но это было слишком давно, чтобы я воспринимал тот момент реальностью. Скорее он больше похож на сон. На картинку моего больного воображения. Я помню лишь вечно обдолбаных родителей и таких же их друзей. Помню ругань и звон бьющейся посуды. Помню все самое худшее, и лишь ты был чем-то светлым среди ужаса. Пока ты не вынужден был съехать, мы вместе боролись со всеми проблемами. Ты не давал меня в обиду, ты заботился обо мне и помогал любыми средствами и способами. Но и тебе надоело терпеть от родителей выходки, ты не хотел снабжать их деньгами на наркотики. Я понимаю это, понимаю, что не для того ты целыми днями возился с чужими машинами, чтобы снабжать дурью родителей, переставших помнить о том, кто они. Зато теперь никто тебе не указывает, как жить. Я завидую тебе, Лука. По-хорошему завидую, что ты свободен. Одиночество — это ведь не так и плохо. По крайней мере, для меня. А у тебя есть друзья, есть парни. Ты все равно не один в этой тесной квартирке. Я мечтаю о том, чтобы снять себе такую же и наконец, зажить спокойно. Так, как я сам хочу, по своим правилам. Жить, не боясь внезапного удара, не боясь худшего каждый день. Не боясь, что отец слетит с катушек и кинется на меня с ножом, например. Когда-нибудь я смогу, как и ты, жить в свое удовольствие, не отвечая ни перед кем. А пока что мне надо заснуть, ведь завтра рано вставать в школу. Когда же она уже закончится? Хуже того, что происходит у меня дома, может быть только школьный ад. Но тебе лучше не знать, что и там мне порой достается от крутых парней из старших классов. Это классическая история. Хотя, ты, скорее всего, не был таким тихим, как я. Думаю, ты мог за себя постоять перед ними, ты мог и в морду дать, если кто-то посмел на тебя наезжать.

Утро начнется не самым приятным образом, но все же у меня хорошее настроение. И я вернусь за одеялом, чтобы позаботиться о тебе и отблагодарить за приют. Но ты как всегда в своем репертуаре с самого утра. — В отличие от тебя я добренький, а ты самый невыносимый старший брат, Лука, — мне нравятся наши шутливые перепалки, хотя, казалось бы, говорим грубости. Мы оба знаем, что это шутки и ты, правда, невыносимый идиот, раз решил спать без одеяла в такой холодине! Ума совсем нет, последние мозги прокурил. Я буду думать об этом в ванной, приводя себя в порядок и проводя пальцами по спутанным волосам, отбрасывая их назад. Надо бы, наверное, обстричь их и избавиться от лишних проблем. Но это не самое важное сейчас. Вот завтрак приготовить гораздо полезнее, а там и ты следом подтянешься. — Доброе, доброе. Голова не болит после вчерашнего? — снова подкалываю тебя, продолжая свои манипуляции с нашим завтраком. — К сожалению, не миллионер. Иначе свалили бы мы отсюда в теплые края, чтобы никаких родителей, никакой школы не было, — грустно усмехнусь, потому что это слишком заманчивая мысль. Убраться из этого города, который я возненавидел благодаря родителям. Может, я бы даже хотел вернуться в Лондон, хоть и помню его весьма смутно. Или можно податься в сторону Калифорнии, где гораздо лучше и теплее. Эта мысль греет мне душу, что однажды я смогу убраться отсюда, смогу оставить свое прошлое, закрывая навсегда страницу этой своей жизни. И ты мог бы поехать со мной, где никто не знает нас и нашу историю несчастной семьи наркоманов и моральных уродов. Но лучше думать об этом не сейчас, когда яичница едва не подгорает, а кофе вот-вот закипит. Наспех мы кидаем в себя горячую пищу, а потом я ухожу принять душ, чтобы появиться на уроках человеком, а не беженцем, проспавшим всю ночь на чужом диване. Ты поторапливаешь меня, а я нервничаю, потому что терпеть не могу делать все набегу. Но мы выйдем почти вовремя, чтобы так же почти вовремя приехать в школу. Я едва ли услышу что-то про три часа, потому что бегу к школе, соревнуясь с такими же опаздывающими, как и я. Никому не хочется получить выговор и остаться после уроков.

К счастью, день пройдет спокойно, даже без особых драм и плохих контрольных. Я как обычно скучаю на математике, размышляя, как мне быть дальше. Придется ехать домой и надеяться, что отец не решит закончить начатое и не двинет мне еще раз. Кстати, моя физиономия вызвала немалый интерес у всех вокруг. Сначала я даже не понял, в чем дело. Но поймав свое отражение в одном из зеркал в туалете, я матернусь. Почему люди как дикие себя ведут? Конечно же, ко мне будут подходить и интересоваться, что случилось. Шон и Лиам так самые первые насядут, требуя правды. Ведь от них я вчера уходил совершенно целым и невредимым. Но рассказать им о том, что это сделал отец, я тоже не мог. Пришлось врать, что упал. Да, самая нелепая отмазка, но по всем признакам на то и похоже. Особенно если сказать, что был без очков. Учителей эта версия устраивала, и они сочувственно кивали, теряя ко мне интерес. Конечно, были и те, кто не верил в мою версию, гадали, чей кулак прилетел мне в рожу. Строили теории, а я лишь закатывал глаза и шел по своим делам, не желая дальше подслушивать. Наконец уроки кончились, и вместе с толпой людей я вывалился на улицу, сталкиваясь со своими друзьями. Мы дошли до ворот школы, болтая о своих делах, но вдруг я заметил впереди знакомую машину и вспомнил, что, скорее всего ты планировал в три часа меня забрать. Черт, забыл. — Пока парни. Меня Лука ждет, — киваю им и спешу к машине, усаживаясь рядом с тобой. — Привет, — выдыхаю и пристегиваюсь, чувствуя внутри радость. — Ну, как видишь я не вскрыл себе вены линейкой, а в сводках новостей не говорили о подрыве школы, поэтому можно сказать, что день прошел хорошо, — я усмехаюсь, а ты лишь качаешь головой, мысленно сетуя на мою глупость. Но мы вместе посмеемся над этим. — Куда мы едем? — я полагал, что ты отвезешь меня домой, но нам для этого нужно совсем в другую сторону. И ты подтверждаешь мои мысли, говоря о том, что мне лучше жить у тебя. Не могу сказать, что мне не нравится такой поворот, но… — Лука, а как же родители? Да они меня точно убьют, если я не вернусь сегодня. Они ни за что не позволят мне жить у тебя, — но ты словно волшебник, хитро смотришь на меня, на миг, отрывая взгляд от дороги, а потом выдаешь то, чего я и не надеялся услышать. — Ты не шутишь? Лулу, это же так обалденно! В смысле я очень рад, но как же я буду жить у тебя? Я не хочу мешать тебе, да и не позволю тебе больше спать без одеяла, — да, я надоедливый и нудный младший брат, но это все здоровое сомнение и страхи. Но ты лишь велишь посмотреть на заднее сиденье, а я с сомнением отстегиваю ремень и лезу назад, копаясь в больших пакетах, все больше теряя дар речи.
[nick]Otis Demaury[/nick][icon]https://i.ibb.co/CQD5ThV/FfCQU.png[/icon]

Утро было весьма бодрым и даже можно сказать добрым. Меня забавляла эта перепалка и твои слова насчет моей доброты. Тебе, конечно же, было приятно, что я озаботился вопросом твоего тепла. Кто кроме меня еще станет думать об этом? — Ты меня раскусил, братишка. Все, что мне от тебя нужно — это потрясающе мягкое и теплое одеяло. Ну и травка тоже, — закатываю глаза и ухожу из спальни, подозревая, что ты еще не скоро остановишься в своем метком юморе и сообразительности. Давай лучше посмеемся над этим как-нибудь в другой раз, когда я не буду опаздывать на занятия. — Но ведь я же не думаю, что тебе для меня жалко пиво или вообще что-нибудь, — нет, без таких перепалок обойтись все же сложно, поэтому я передразниваю твои вчерашние слова про пиццу. Будешь знать, как не следить за своей речью и наговаривать на меня. Тем более, когда ты так нагло рассиживаешься за столом, словно барин. Хотя конечно мне несложно накормить тебя яичницей и вообще побыть милым младшим братом. Это своеобразная моя тебе благодарность за ночлег и компанию. Если бы не ты, я не знаю, что бы делал и куда шел. Ты единственный кто меня поймет, и я готов благодарить тебя за это снова и снова. Хотя ты это не оценишь и начнешь огрызаться, явно чувствуя себя неуютно. А мне не хочется так с тобой поступать, поэтому я заткнусь и продолжу делать нам скромный завтрак. — Тогда зарабатывай скорее миллион, а потом ритуально сожжем все твои толстовки на костре на берегу океана, где-нибудь на Бали, — усмехаюсь и замолкаю, да и тебе больше нечего добавить. В ненавязчивой тишине мы едим, а я думаю о том, что ждет меня дальше. Не могу не возвращаться мысленно к произошедшему вчера, не могу не думать, что вечером я уже не буду в безопасности с тобой, а снова появлюсь перед отцом, трусливо сжимаясь от страха, наполняющего сердце. Я ненавижу себя за этот страх, ненавижу, что не могу дать отпор, а бегу прочь, скрываясь у тебя, и плачусь в плечо. Это совершенно неприемлемо и мне противно от одной только мысли, каким вчера несчастным я был, как позволил себе эту слабость в твоих глазах. Ты мой старший брат и всегда был примером, был авторитетом. И ты уж точно не плачешь из-за своих проблем, не плачешь, когда начальство грубит тебе. Так почему я развожу сопли постоянно?

Школу ненавидит почти каждый школьник, и я не стал исключением. Я мечтаю, чтобы это место никогда не существовало и не сталкивало каждый день тех, кто не может между собой ужиться. Да, я относился к числу тех, кто забивается в темный угол и нос не показывает, чтобы не попасть под руку крутым старшеклассникам или тем, кто отжимает у тебя обед. Обычно меня не трогали, что не могло не радовать. Но я искренне ненавидел те моменты, когда видел сцену среди коридора, как обижают кого-то, кто не может дать сдачи. Подростки очень жестоки и не понимают, какую боль причиняют объектам своей травли. Они не знаю, каково это оказаться на их месте, каково ждать удара отовсюду и от всех: от родителей или от сверстников. Хотел бы, чтобы справедливость хоть на миг восторжествовала и дала сдачи этим верзилам из школьной футбольной команды или просто отмороженным придуркам, не знающим о морали и чести. Но я слишком далеко залез в свои мысли, напрочь игнорируя происходящее вокруг. А все почему? Потому в очередной раз стал свидетелем травли. Пришлось сменить курс и обойти школу таким образом, чтобы не пришлось видеть этот ужас. От того я потерял из виду друзей, но они терпеливо ждали меня снаружи. Но мы толком не успеем разговориться и спланировать, чем убить остаток дня, как я буду вынужден попрощаться, отправляясь к твоей машине. Я бы назвал это сюрпризом, но лишь потому, что я невнимательно слушал с утра. Но ты же не будешь из-за этого злиться? Да и ждал ты, я думаю, не так и долго. Звонок прозвенел минут пять назад. И я прав, ты совершенно спокоен, даже интересуешься моими делами. Только я скептически усмехнусь, потому что мы оба знаем, какие варианты я могу выдать. И один из них, что я выбрал, тебе пришелся по душе. — Это не пессимизм, а суровая реальность. Знаешь какова вероятность таких исходов в современном мире? Да каждый третий хоть раз представлял свой суицид или в красках воображал, как бросит спичку в сторону облитой бензином школы, — нет, я не псих, просто умею читать новости, умные статьи, да и сам не самый позитивный подросток. Ты, пожалуй, прав, называя меня пессимистом. Но как тут увидеть свет, если вокруг сплошная тьма? — Ну, так езжай, кого ты еще ждешь? — справедливо возмущаюсь, ведь моя болтовня никоим образом не влияет на движение, а ты вот уши развесил.

— Лука, я не могу жить у тебя, — ты не хуже меня знаешь все причины, мне даже нет смысла их перечислять. Хотя бы потому, что самая главная красуется на моем лице, отливая прекрасным фиолетовым и бордовым цветом. — Да отец мне голову оторвет, и тебе заодно, чтобы не лез, куда не просят, — последнее я почти передразнил на манер отца, но смеяться мне не хотелось. А тебе вот было отчего-то весело. Впрочем, причину я узнаю в следующий момент. — Хватит меня разыгрывать. В жизни не поверю, что мать сдалась так просто, а отец не нашептывал ей что-то, — ты должен понимать, что с нашими родителями просто ничего не получится. За все нужно бороться, вгрызаясь зубами намертво. Но ты молчишь, не спешишь делиться подробностями разговора, а я думаю о том, что ради меня ты пошел на такое. Позвонил матери, чего не делал уже довольно долгое время. Ты зарекался вообще когда-либо звонить родителям и узнавал все новости от меня, когда общался, не погружаясь в свои дела. А тут ты набрал их номер сам. И это очень меня тронет. И мне так хочется верить, что все просто и легко решилось. Что мне не нужно возвращаться домой и ждать добавки от отца, не надо снова жить той выматывающей жизнью, которую хотелось оборвать, шагнув в окно. Только меня всегда останавливало, что хоть моя комната и на втором этаже, но высота недостаточная, да и кусты какие-то внизу. — Лука! Я не могу в это поверить, — я готов задушить тебя в счастливых объятиях! Я так благодарен за все, что ты для меня делаешь, но… Да, я не могу не переживать по поводу того, что будет дальше. — Я не хочу занимать твой диван и рушить твою жизнь своим присутствием, — ты меня сейчас готов сам поколотить, добавляя второй синяк под другим глазом. Но довольно быстро свой резкий голос ты сводишь к шутке, а меня отпускает тревога. — Ты реально самый лучший старший брат, Лулу, — я улыбаюсь так счастливо, как только умею, до конца не осознавая происходящее. Неужели я не сплю? — Я, правда, безумно благодарен и могу даже ужины готовить, если будет из чего, — усмехаюсь, но совсем не шучу. Если я буду жить у тебя, то постараюсь приносить максимум пользы, чтобы оправдывать свой гостевой статус.

Ты словно читаешь мои мысли, направляя меня на заднее сиденье. Там я с огромным природным любопытством сунусь в пакет, слушая твои комментарии. И правда я вижу одеяло в упаковке, вижу все, что ты перечислил, но конечно мне не рассмотреть покупки досконально. Тем более что пакетов на сиденье предостаточно. — Блин, Лука, — я пытаюсь подобрать слова, чтобы выразить свой восторг, но оказывается это еще не все. Тянусь к черному пакету, даже не подозревая, что меня ждет. — Чувак, ты серьезно? Ты купил мне одежду? — вернусь обратно на сиденье, все еще держа пакет с вещами на весу. Смотрю на тебя и вижу немного смущенную улыбку. Нонсенс! — Конечно, нравится! Лу, спасибо, правда. Я… не ожидал такого и блин, я безумно доволен, — хочется добавить, что ты на какой-то хрен потратил на меня столько денег, а сам-то до сих пор не миллионер. Но не стану портить момент этими приземленными мыслями. Закушу губу и покачаю головой, снова заглядывая в пакет. Если бы вы знали, что большая часть моего гардероба состоит из тех вещей, что ты оставил при отъезде, то не возникло бы вопросов, почему я едва не разревелся от умиления. Мне никто не покупал одежду уже очень давно, никто не заботился обо мне. Вернее, это делал ты. Кроссовки, которые я до сих пор максимально бережно ношу, тоже купил не ты. И кучу других вещей, а на оставшееся я зарабатывал сам. Медленно и долго, но, тем не менее, родители не делали мне такие подарки много лет. Кладу пакет обратно на сиденье, прихватив пакет из мака, и возвращаюсь на исходную. — Ты лучший брат на свете, — усмехаюсь и кладу руку тебе на плечо, в знак своей благодарности, чуть сжимая пальцы. Обнимашки устраивать сейчас как-то небезопасно, да и не были мы с тобой фанатами таких нежностей никогда, лишь в самые трудные минуты, как вчера.  — Обогреватель в первую очередь надо, потому что иначе ты замерзнешь насмерть через пару ночей, а я все еще не научился прятать трупы, — шутки шутками, но с твоей квартирой надо что-то делать, иначе в ней невозможно выжить. — И мне бы это, еще прикупить по мелочи: носки, трусы. Бритву я тоже с собой не брал. Вообще не помню, как собирался, так что ничего не взял, — немного смущенно рассуждаю и переключаю внимание на картошку. Я не хочу грузить тебя своими тратами еще больше, я оплачу все это сам. Кажется, у меня еще что-то осталось с последнего вознаграждения от одноклассницы, что отремонтировал ей телефон и ноут.

В огромном торговом центре я всегда чувствовал себя не лучшим образом. Страх с детства что ли, что вдруг потеряюсь? Не знаю. По крайней мере, ты испытываешь схожее неудовольствие, и мы быстро находим отдел с бытовой техникой, выбирая обогреватель. Потом пошла очередь моих вещей первой необходимости. По дороге я успел составить мысленный список, но ты сходу начал браковать его, отнимая вещи. — Ты зануда, — бормочу это едва слышно, но иду дальше. Я тоже не жадный и могу купить все необходимое. Но лучше мы не станем спорить, а пойдем дальше. В конце концов, достигнем кассы, и я почти облегченно вздохну. Осталось уложить все по пакетам и свалить из этого ада на свежий воздух. А пока что я лезу в рюкзак за своими деньгами, но ты смотришь на меня как на психа, когда я протягиваю тебе скромный сверток. — Лука, хватит. Ты и так на меня безумно потратился. А еще содержать меня и дальше. Давай экономить, а? Так гораздо удобнее, а эти деньги я заработал сам, — я не хочу быть твоей обузой. Не хочу, чтобы ты тратил все силы на то, чтобы заработать и потратить кучу денег на меня. Мне это совершенно некомфортно. Ты злишься и огрызаешься, но вот почти подошла наша очередь, а мы все еще спорим. — Лука, мать твою. Просто возьми деньги и хватит устраивать цирк, — мы и так много внимания привлекаем, а ты не желаешь сдаваться. Вздыхаешь и, скрипя сердцем, говоришь мне закупиться продуктами, когда кончатся те, что ты купил сегодня. Даешь слово, что не станешь сам тратиться на них. И я соглашаюсь, все же не чувствуя за собой победу. Но об этом мы еще поговорим позже, когда ты расслабишься, может даже раскуришь косячок. А пока мы соберем свои покупки и завалим ими багажник твой машины, распихивая остатки на и без того переполненное заднее сиденье. Кажется, мы оба были очень рады, когда выехали с парковки и прямо помчали в сторону дома. Предстояло еще все это донести до квартиры, причем не за один раз, но мы справились, хоть и завалили все пакетами, словно магазин ограбили. — Раз уж я готовлю тебе завтраки, то пошел разбирать, что ты там накупил нам из еды, — усмехаюсь и волочу пару пакетов, скептически рассматривая содержимое. Ну, в принципе неплохо. С голоду мы с тобой точно не помрем примерно неделю, а там видно будет, как быть дальше.
[nick]Otis Demaury[/nick][icon]https://i.ibb.co/CQD5ThV/FfCQU.png[/icon]

Я все еще пребываю в шоке от того, как все складывается. Еще вчера я жил дома, боялся каждого шороха, что вот-вот отец опять ворвется в мою комнату с очередными претензиями, что снова начнет поливать меня грязью, упрекая во всех грехах (в том числе и в твоих, кстати, но тебе лучше не знать об этом). Я ждал нагоняя каждую минуту и за любой повод. Даже за отсутствие повода и то получал. Большую часть времени я старался проводить вне дома, потому что иначе мне не было покоя. Даже то, что я сидел за домашкой, не спасало меня от проблем. А вот теперь я здесь, ночевал на твоем диване и не дергался за ночь ни разу, боясь, что родители что-нибудь учудят. Я ощущал полную безопасность и спал до самого утра, реально отдохнув и расслабившись. А потом еще более странно все продолжилось, когда мы завтракали и шутили. Я ощущал себя счастливым в этот момент, потому что до него до конца и не осознавал, как соскучился по тебе и всему этому. Раньше, до твоего переезда из дома, мы делали так почти каждый день, проводили вместе время, смотрели кино или что угодно вообще. Но последнее время, когда ты пропал в свои дела, я успел позабыть это чувство радости при виде тебя. И вот оно накатило вновь, а у меня в душе было муторно, что скоро мне придется вернуться в свою жизнь, а ты снова пропадешь из нее. Мог ли я предположить, что через целый учебный день ты скажешь мне, что я останусь жить у тебя? Даже в смелых фантазиях я такое не представляла. И я искренне переживаю, что могу помешать тебе своим присутствием. Могу просто быть обузой, а ты слишком добрый и жалостливый, чтобы отпустить меня к отцу, который, возможно, захочет добить меня. В конце концов, ты еще и денег целую кучу мне на подарки и вещи угрохал. Это просто не поддается объяснению, а я, ясное дело, переживаю из-за этого. Не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы с твоей жизнью, в том числе и личной. Я не могу перестать думать, что буду мешать тебе. Но ты злишься, когда я говорю об этом, поэтому приходится замолчать и грузиться уже молча. Ну, до момента, пока не пойдем в магазин и не затеем там ссору из-за денег. Ты слишком упрям, чтобы сдаться и уступить мне. Я не понимаю, почему ты должен содержать меня, как немощного? Ведь я в состоянии заработать что-то по мелочи сам, помочь тебе. Я знаю, как тяжело тебе работать в мастерской, и какая небольшая там зарплата. Но почему ты продолжаешь огрызаться и кричать на меня, вместо того, чтобы принять искреннюю помощь? Ты невыносим, Лука. — Да не нужны мне кроссовки. Я помочь хочу нам, а не наглеть, — да, я обижусь на тебя. Мне надоело, что все вокруг считают меня неразумным ребенком, в то время как я повидал столько всего. Пережил столько всего. Впрочем, ты и сам это прекрасно знаешь, но предпочитаешь гнуть свою линию.

— Ладно. Только давай честно это делать, а то я тебя знаю, братишка, — я немного успеваю оттаять, когда ты предлагаешь решение проблемы и покупку мною продуктов. Это хотя бы что-то, потому что ты все равно сейчас не сдашься, а другие покупатели уже кидают свои недовольные взгляды в нашу сторону. Ни ты, ни я их не любим, поэтому быстро расплачиваемся и спешим прочь из магазина, направляясь прямиком домой. Времени в пути мне как раз хватило, чтобы подумать о происходящем, прерываясь на ответы тебе. Я думал о том, что теперь будет и как меняется моя жизнь. Как мне надо тратить больше времени на путь до школы и обратно, как я буду достаточно много времени в тишине и одиночестве, пока ты не вернешься с работы. но первое меня совершенно не расстраивает и не парит. Да хоть пешком если придется идти, я все равно счастлив. Спокойная и тихая жизнь с тобой перекрывает все минусы, если они вдруг возникнут. Я хочу такую жизнь. И я еще не раз отблагодарю тебя за то, что делаешь это для меня, берешь под свое крыло, наживая лишние проблемы и головную боль. — Нет, комната твоя, а мне прекрасно будет и на диване. Даже не пытайся спорить, Лука, — категорически отказываюсь занять свою спальню, потому что я еще готов пережить все траты твои на меня. Но уж спать на неудобном и узком диване я тебе позволю только через мой остывший труп. Но ты и сам это понимаешь, кивая и отправляя меня на кухню, сам собираясь разобраться с диваном. Этот вариант меня устроит и на какое-то время мы займемся своими делами. Я самым наглым образом суну нос в каждый твой шкаф на кухне, смело выбрасывая все испорченное или просроченное, заполняя его новыми пачками, банками и упаковками. Надеюсь, ты не станешь из-за этого ворчать. Ставлю пиво в холодильник и выдыхаю. Так, я конечно готов и обеды, и ужины делать нам, но явно не сегодня. Тем более ты купил гамбургеры и прочую вредную гадость в маке: с удовольствием перекушу ими, запивая пивом, что уже было у тебя и охладилось. — Ну что у тебя? — захожу в гостиную, а ты демонстрируешь мне разложенный диван и стопку принадлежностей для сна. Меня это умиляет, но реветь же никто не станет. — О, так вообще шикарно будет, целая королевская кровать, — довольно киваю, а ты собираешь конструкцию обратно, объясняя мне ее принцип, чтобы мог сам этим заниматься. Мы садимся на диван и раскладываем вокруг себя упаковки из Макдональдса, чтобы поужинать и расслабиться. Включишь телевизор, и на этом можно считать день удавшимся. Чуть погодя я немного позанимаюсь домашкой, а потом снова откинусь на диван и отпущу все мысли.

С утра началась наша новая жизнь. Оказалось, что ты можешь успевать отвезти меня в школу перед работой и это существенно облегчило мне жизнь. Снова мы успели вовремя и даже раньше. Махну на прощание рукой, получая наставление не задерживаться после занятий, ведь ты будешь меня ждать. С готовностью киваю и спешу к стоящим неподалеку друзьям, чтобы всем вместе пойти на первый урок. Конечно же они интересуются, почему ты меня привез, ведь не так давно я жаловался им, что ты пропал и мне это не нравится. Они мои лучшие друзья и в курсе некоторых вещей, которые меня волнуют. Они в курсе, что дома у меня какой-то ужас творится, поэтому я не могу их приглашать к себе делать домашку или типа того. У Лиама была похожая история, пока отец не ушел из семьи, давая им с матерью свободу. Поэтому сейчас я с готовностью и даже каким-то удовольствием объясняю им, что теперь живу с тобой и все у меня получается очень круто. На такой легкой ноте пройдет  мой день, а потом еще и еще. Через неделю ты скажешь, что нашел подработку и будешь приходить поздно, а я лишь кивну, понимая, что это из-за меня. И меня определенно это парит, ведь я не хочу доставлять в твою жизнь трудности. Я и сам вижу, что не все у нас так гладко, как хотелось бы. Да, я трачу свои заработанные деньги на продукты, но все равно тебе приходится добавлять из своего кармана, приходится тратиться на меня. К несчастью, никто из одноклассников не просит помочь им с компом или телефоном, соответственно и нового заработка у меня нет, а последние деньги уйдут на пачку риса и кусок мяса. Я нервничал, а ты приходил домой ближе к полуночи, весь уставший и мрачный. С каждым днем это ухудшалось и мне становилось очень грустно. Всеми силами я старался облегчить тебе жизнь: не донимал вопросами и просьбами, не мешался под ногами, когда ты слонялся по квартире. Я разогревал тебе ужин и приносил в гостиную тарелку, чтобы тебе не пришлось торчать на кухне на стуле. Каждый вечер я не ложился спать и ждал твоего возвращения, чтобы помочь и просто… не знаю. Вина сжирала меня, хоть ты бы и отругал меня за эти мысли. Ты слишком добрый, хоть иногда так и не кажется, а я слишком несчастный, чтобы не жалеть меня и не пытаться защитить, словно мне не шестнадцать, а шесть лет. — Привет, братишка, — приветствую тебя, поднимая сонную голову с подушки. Я ждал тебя, как обычно, но все-таки усталость дала о себе знать, и я немного вырубился. Проснулся лишь когда услышал поворот ключа в замке. Сажусь на диване и потираю глаза, надевая очки. — Давай разогрею ужин. Там осталась картошка и есть паста. Что будешь? — как обычно задаю вопрос и иду в сторону кухни, все равно ведь услышу ответ в этой маленькой квартире. Но вместо привычного односложного ответа уставшим голосом откуда-то из ванной, ты идешь за мной и сходу начинаешь психовать, повышая голос. Я удивленно оборачиваюсь, не осознавая до конца, что происходит.
[nick]Otis Demaury[/nick][icon]https://i.ibb.co/CQD5ThV/FfCQU.png[/icon]

Это было тяжело. Очень трудно смотреть на тебя, на то, как ты выматываешь себя на куче подработок, чтобы обеспечить нас деньгами. Я смотрел на тебя каждый день и мне становилось не по себе. Это все из-за меня: ты жил и работал себе спокойно, пока не появился я и не добавил кучу проблем. Ты был сам себе хозяин и мог не думать о том, что холодильник пуст. А теперь все изменилось. Теперь есть я, и кушаю я, кстати говоря, немало. Я всеми стараюсь помогать тебе, стараюсь быть незаметным. Прибираю квартиру и готовлю нам еду. Я жду тебя с работы вечером каждый день, заботясь, чтобы ты поел и спокойно пошел спать, не думая больше ни о чем. В твой единственный выходной я либо хожу чуть ли не на носочках, чтобы не разбудить случайно, либо вообще ухожу к друзьям, чтобы ты мог быть в одиночестве и просто расслабиться. Я знаю, ты любишь тишину, и когда никто не отсвечивает рядом. Мы в этом похожи. Поэтому, я стараюсь изо всех своих сил, чтобы ты мог хоть немного отдыхать. Конечно, ты замечаешь это, ворчишь, что я вечно где-то пропадаю, но мы оба понимаем, что я делаю это не потому, что не хочу тусоваться с тобой. Как долго это продлится? Ты повторяешь, измученным до ужаса голосом, что скоро все наладится, а я не верю. Да, Лука, я не верю твоим словам, потому что умею смотреть в коробку с нашими деньгами на продукты и аренду, а еще умею считать часы, что ты работаешь в неделю. И это ненормально, братишка. Ты не должен так себя убивать из-за меня. Чувство вины и без того сильно давит на меня, а когда ты особо сильно замучен, то я просто не нахожу себе места. Так не может долго продолжаться, Лулу, ты же и сам это понимаешь. Но что мне остается? Вернуться к родителям? Ждать, когда мне снова прилетит кулак в лицо? Или что еще похуже? Да ты и сам меня не отпустишь туда, я знаю. И более того — я сам не хочу возвращаться. Я больше не могу там жить, не могу терпеть этот притон дома, эти бредни отца и визгливый голос матери. У меня больше нет сил, чтобы терпеть все. Можно, конечно, обратиться в соцслужбу, которая непременно заинтересуется жизнью подростка в подобной семье. Но нет, что угодно, лишь бы не такое. Я думал уже все возможные варианты в свое время. Даже пытался разыскать каких-нибудь наших родственников, но все бесполезно. Мы словно одни во всем мире, и я тоже один. Ну, или был один, пока ты не забрал меня к себе. И я буду всю жизнь тебе благодарен за то, что ты для меня сделал и делаешь сейчас. Ты действительно самый лучший брат и мне очень повезло. Но все это лирика, ведь это бремя старшего медленно тебя добивает, высасывает все силы. Так не может продолжаться дальше.

Я пытался навязаться кому-нибудь в школе со своими умениями разобраться в технике и программах. Но на меня смотрели скептически и шли дальше по своим делам. Это очень бесило. И я думал дальше. Пытался устроиться на подработку в кафе рядом со школой, но мне отказали, как и в ряде других мест поблизости. Но я не собираюсь сдаваться, и я разберусь с этим, я сделаю это. Но мои планы странным образом пошатнулись этим вечером. Все как обычно: я ждал тебя, но вымотался в школе и уснул прежде, чем ты пришел. Меня разбудит поворот ключа в замке и, открыв глаза, я сразу увижу твою мрачную и осунувшуюся физиономию. Сердце сжимается от такой картины, а совесть снова душит. Но я затыкаю ее в себе и поднимаюсь с дивана. Тебе незачем знать, о чем я сейчас думал. Не надо расстраивать тебя еще и подобным. Поэтому я привычно предлагаю тебе перекусить и иду в кухню, потягиваясь, чтобы размяться. Достаю тарелку, чтобы наложить картофель и доесть его уже наконец. Однако твой резкий голос заставит меня вздрогнуть и замереть с тарелкой в руке. Поворачиваюсь к тебе в замешательстве и каком-то волнении. Что на тебя нашло? Я же ничего не сказал, чтобы разозлить тебя так. — Лука…, — но ты не даешь мне ничего сказать. В два шага преодолеваешь расстояние между нами и размахиваешься, чтобы скинуть несчастную тарелку на пол. Я дергаюсь от происходящего и даже отскакиваю назад. На миг перед глазами пронесется последняя сцена дома, когда отец ударил меня. Нет, ты не такой как он и не станешь поднимать на меня руку, но, тем не менее, мне становится немного страшно. — Эй, какого хрена? — голос чуть дрогнет, а я во все глаза смотрю на твое перекошенное лицо. Что на тебя нашло? В ответ на этот вопрос ты пнешь несчастный стул. — Лука, выдохни. Что происходит? — делаю шаг к тебе навстречу, но ты снова начинаешь беспричинно на меня наезжать, и я замираю. На самом деле, я даже понимаю тебя. Я понимаю, что ты просто устал. Что дошел до той точки, когда нет сил терпеть. И ты сорвался из-за этого. Однако это не значит, что так делать можно. Разбрасывать посуду и еду, что можно такими словами на меня наезжать. Я не позволю тебе так говорить со мной. Как бы сильно я не был тебе благодарен, но всему есть предел.

— Твоя мать, хватит! Что с тобой творится, а? Прекрати на меня орать, — я тоже повышаю голос, наезжая в ответ на тебя. Ты же знаешь, братишка, я делаю это исключительно в редких случаях. Я предпочитаю молчать и сверлить взглядом, просто игнорирую все проблемы. Но сейчас я не смог промолчать. Мне было очень обидно и неприятно, что ты кричишь на меня, не объясняя причины. В чем я провинился? Впрочем, мы оба знаем причину этого срыва. Я и есть причина. Из-за  меня ты работаешь дофига времени в неделю, за копейки, без продыху. Чтобы я смог оставаться у тебя и дальше, чтобы мы не умерли с голоду. А ведь вон сколько ты потратил денег на вещи для меня. Я могу сложить два и два, чтобы понять, что ты просто сорвался из-за усталости и ответственности. Я понимаю. Но не хочу это принимать, не хочу терпеть это и продолжать. То есть не хочу продолжать отравлять твою жизнь своим присутствием. Ты уйдешь в свою спальню, истерично хлопнув дверью, оставляя меня в звенящей после тишине. Меня слегка потряхивает после выброса адреналина и эмоционального всплеска. Мне понадобится какое-то время, чтобы успокоиться и выдохнуть. Осматриваю кухню и грязь, что ты развел. Голос внутри настойчиво говорит мне не трогать ничего, оставить так, как есть. Но я не могу. Я соберу остатки картошки, разбросанные по полу вперемешку с осколками посуды. Уберу все, чтобы не осталась никаких напоминаний. А затем выпрямлюсь и прислушаюсь. Времени на уборку мне хватило, чтобы хорошо подумать. Так не может продолжаться дальше. Ради нас обоих я должен оставить тебя. Не доставлять больше проблем. Ты не должен убиваться на трех-четырех работах сразу ради меня. Мне лучше уйти. Так всем будет лучше. Ты поймешь это сам, когда успокоишься. А тем временем я беру со столика свой телефон и пишу Лиаму смску с просьбой пустить переночевать. Друг в курсе, что я живу у тебя, и само собой сначала закидывает меня вопросами. Но потом соглашается, ожидая меня. Так кстати его родители уехать в командировку в очередной раз и дома остался только Лиам и его старшая сестра Рейчел. Сбрасываю последнее сообщение другу и максимально тихо, прислушиваясь к звукам из твоей спальни, я начинаю собирать вещи. У меня их немного, если не считать то, что ты покупал мне. Я надену лишь один свитер и кину в рюкзак футболку и немного белья, оставляя все на своих местах. Складываю ноут и конспекты, какие-то мелочи и снова прислушиваюсь. Прошел уже час, и ты должен наверняка спать. Но для верности я сяду на диван и просижу так еще час, залипая в телефон и вслушиваясь в тишину квартиры. В итоге я сделаю это. Бесшумно покину твою квартиру, оставляя все так, как было до моего появления. Ты больше не отвечаешь за меня, Лулу.
[nick]Otis Demaury[/nick][icon]https://i.ibb.co/CQD5ThV/FfCQU.png[/icon]

Я не ожидал ничего подобного. Просто не мог представить, что ты так отреагируешь с пустого места. Что я сделал не так? Лука, чем я тебе насолил, что ты так со мной поступаешь? Я, конечно, все понимаю. Я знаю, что тебе очень тяжело сейчас и едва ли я могу представить все, что происходит с тобой. Но ведь я же не просил этого… Не нужно так убиваться из-за меня, братишка. Я не просил этого, я не хочу, чтобы все было так. Скажи мне уйти. Скажи, что больше я не могу испытывать твою доброту, и я уйду. Вот обещаю, что не стану обижаться или злиться. Я пойму тебя, мы оба поймем, что так будет лучше для всех. Но ты не скажешь ничего подобного, конечно же. Я знаю тебя, Лулу. Знаю, что ты максималист и никогда не позволишь себе признать поражение. Я знаю тебя так хорошо, что иногда это становится проблемой. Но сейчас проблема в другом, проблема во мне самом. Ты не произносишь это вслух, но я понимаю без слов. Я мешаю тебе, я приношу много проблем. Поэтому мне лучше уйти самому. Не хочу, чтобы ты вынудил себя произнести эти слова, я сделаю все сам. Пускай мне и невероятно тяжело, пусть я в панике, потому что не знаю, что делать дальше. Я благодарен тебе за то, что ты делал для меня все эти недели, что столько сил бросил на мое содержание. Но теперь пришло время забрать этот груз с твоих плеч и заботиться о себе самому. Я умный, я что-нибудь придумаю и смогу выкрутиться. Пока что могу пожить у Лиама, он не откажется и даже наоборот будет рад. Я считаю его самым лучшим другом и доверяю ему на двести процентов. Конечно, мне придется рассказать о произошедшем, потому что я не вынесу эти внимательные и настороженные взгляды друга. Он не будет лезть с вопросами, но честное слово, лучше бы он спрашивал, чем смотрел так, как умеет только он. А пока мне предстоит собрать вещи и дойти до нужного дома через пару кварталов. Это такое себе приключение и я реально стремаюсь, что нарвусь на неприятности, но кажется, все обошлось, и вскоре я звоню в знакомую дверь, которая распахивается через пару секунд. Лиам меня ждал.

— Привет, чувак! Заходи, — он пропускает меня в дом, а я заваливаю со своим огромным рюкзаком с кучей барахла. — Рейчел сегодня приготовила ужин, просто пальчики оближешь и проглотишь. Поэтому я как в раю. Будешь? — друг болтает, как ни в чем не бывало, а меня начинает подташнивать при слове «ужин».  — Э… нет, спасибо. Я не хочу, я ел, — мы проходим в гостиную и Лиам исчезает в районе кухни, возвращаясь с бутылкой пива для меня. Вот почему мне нравится его сестра — она, как и ты, Лука, совершенно нормально относится к выпивке и тому, что это делает ее младший брат. Потому что она знает, что парень никогда не вляпается в дерьмовую ситуацию и не пойдет пьяным шататься по городу. Вот, кстати, и она. — Привет, Отис. Давно не виделись, — она всегда относится к нам (ко мне, Джереми и Шону), как к равным, а не просто надоедливым друзьям ее братца. — Можешь оставаться у нас, сколько потребуется. Родители еще недели три не вернутся, — я благодарно киваю, но все же не планирую пользоваться чужим гостеприимством так долго. Я найду, где пожить дальше. А пока мы немного позависаем у телевизора с пивом и чипсами. Рейчел тоже посидит с нами, но уйдет к себе через час, да и мы вскоре начнем засыпать, а утром еще в школу вставать. Через некоторое время я с удобством (ну, не совсем) располагаюсь на диване в гостиной, а Лиам гасит свет и уходит к себе. Я слишком устал и вымотан, чтобы мучиться какими-то мыслями и переживаниями, поэтому быстро засыпаю, а словно через минуту вздрагиваю от голоса друга, который пришел меня будить. — Вставай, а то опоздаем, — Лиам вовсю зевает и бредет на кухню, а я с некоторым трудом поднимаюсь на ноги. Неужели то теперь моя судьба — спать на чужих диванах и мучиться каждое утро. Мда, не на такое я рассчитывал. На самом деле я уже ни на что не рассчитываю, потому что жизнь и судьба слишком ко мне не справедливы и постоянно подкидывают гадости. Но я не буду загоняться этим, а лучше схожу в душ и почищу зубы, чтобы потом на бегу закинуть в себя сэндвич и сделать глоток кофе, прежде чем мы побежим к выходу, чтобы успеть к первому уроку.

Надо сказать, первый день вне твоего дома проходит нормально. Да, утром было какое-то безумие, но не так уж и плохо. Я не пропаду. Вот даже хорошую оценку за контрольную получил. А там вскоре ланч, который мы проведем на улице, благо погода отличная. Я расскажу парням о ситуации с тобой, что я теперь совсем бездомный. Лиам еще раз повторит слова сестры, что я могу пожить у них без проблем, ему вторят остальные, что готовы меня приютить. Но я отмахиваюсь, потому что чувствую себя неуютно, ведь, по сути, я снова навязываюсь другим людям, добавляя в их жизнь свои проблемы. Это немного подпортит мое настроение, прозвучит звонок, и мы рванем к своим классам, чтобы успеть и не заработать замечание от учителей. Вскоре и вовсе учебный день подойдет к концу. Мы жарко обсуждали новую игру, как всю округу спугнул сигнал автомобиля. Я, вместе со всеми, обернулся и запаниковал. Какого хрена, Лука? Разве ты не должен был быть на работе? Даже если и нет, то ты не должен был приезжать. И я делаю самую глупую вещь на свете: просто отворачиваюсь, будто никого и ничего не вижу. Друзья удивленно поглядывают на меня и интересуются, почему я все еще тут. — Не знаю, зачем он приехал. Но это дерьмовая идея и я не хочу об этом говорить, — и все бы было нормально, мы бы продолжили обсуждать свои дела, но тут я вижу, как лица Шона и Джереми вытягиваются, а вскоре я слышу твой голос у себя за спиной. Приходится обернуться. — Нет. Вчера уже поговорили, — я хотел, чтобы голос прозвучал спокойно и как будто равнодушно, но вряд ли мне это удалось. Ведь едва я услышал тебя, как в голове снова всплыла вчерашняя сцена на кухне и обида снова меня захлестнула, словно еще сильнее, чем была. Сейчас я надеялся, что ты поймешь и уйдешь, переставая играть заботливого папочку. Но как бы ни так. Это ты и ты никогда не сдаешься. Делаешь шаг ближе и понижаешь голос, давая понять, что нет места шуткам и обидам.

И мне придется подчиниться, потому что не хочется устраивать представление на виду у всей школы. Кивну друзьям, мол, я сейчас вернусь, и иду к твоей машине. Ты идешь рядом, бросая на меня взгляды, но я их игнорирую. Торможу рядом с машиной и поворачиваюсь к тебе, сунув руки в карманы куртки. Ты как всегда в своем репертуаре, братишка. Открываешь дверь и велишь садиться, а я лишь делаю шаг назад, качая головой. — Я никуда не поеду, Лука. Ты хотел поговорить, а не увозить меня силой, — а именно это ты и задумал. И ты начинаешь злиться. Я вижу этот взгляд, я знаю его. Он, конечно, не похож на тот, каким ты смотрел и прожигал меня вчера, но приятного тоже мало. Мы так и стоим, глядя друг на друга, словно в немой битве. Но я не борюсь, я просто жду. И если ты ничего не скажешь сейчас, то я просто развернусь и пойду прочь. Впрочем, именно так я сейчас и начну поступать. Развернусь и начну делать шаг, а ты ухватишь меня за плечо, возвращая на место. И снова я смотрю на тебя, как ты делаешь глубокий вдох, словно собираясь с мыслями, словно успокаиваясь. И я был прав. Ведь в следующий момент ты смотришь на меня уже спокойно и устало.
[nick]Otis Demaury[/nick][icon]https://i.ibb.co/CQD5ThV/FfCQU.png[/icon]