Сегодня ты снова на работе. И ночевала у себя дома. Мне не очень это нравится: я бы предпочел, чтобы ты была со мной постоянно, двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Я скучаю тебе, Софи, безумно скучаю, хотя мы виделись с тобой лишь позавчера. Смотрю на часы и представляю, чем ты занимаешься сейчас. Вот ты варишь кофе, приветливо улыбаешься посетителям или считаешь чаевые в перерыве. Не хочу вести себя, как маленький мальчишка, который не представляет себе жизни без объекта воздыхания, поэтому сдерживаюсь и не заваливаю тебя смсками. Ты позвонишь сама, когда у тебя  будет обеденный перерыв. – Как проходит твой день? – с удовольствием слушаю твой рассказ, валяясь на диване и сходя с ума от безделья. – Ваш Марк это просто нечто, он же не умеет даже нормально ругаться, – ты смеешься в ответ, видимо, тоже припоминая нашу первую встречу, когда Марк должен был если не уволить тебя, то, как минимум, устроить такую взбучку, чтобы жизнь медом не казалась. Я тогда кипел от злости, что ты совершенно не воспринимаешь его слова, и все сходит тебе с рук. Сейчас все кажется таким смешным и далеким, словно было в прошлой жизни. Но это было начало. Да, не самое радужное знакомство, и не самый приятные слова мы сказали друг другу в тот день, но оно состоялось. И вот к чему привело. – А я устал от безделья. Я хочу выйти на работу, обратно к своим мальчишкам, пока они не разошлись к другим тренерам. Зачем им такой, который вечно сидит на больничном, – и что самое стремное, у меня даже нет никакого лечения. «Покой» – сказала доктор Торрес, и на этом все. А то, что от этого покоя меня уже попросту тошнит, никому нет никакого дела. Да и тебе особенно не хотелось жаловаться, а это выглядит как минимум не очень по-мужски. Хотя, в твоих глазах я и так должен быть не слишком мужественным, ведь меня оказалось так легко сломать. – Ладно-ладно, не ругайся, – представляю выражение твоего лица сейчас, и тоже начинаю улыбаться. – Иди, обедай, а то не успеешь. Вечером увидимся, – без каких-либо банальных «целую», «обнимаю» или «скучаю», мы просто прощаемся, а я желаю тебе хорошего окончания дня. Разговор с тобой значительно поднимает мне настроение, и я иду в кухню, чтобы тоже что-нибудь перекусить. В твои прошлые выходные мы доели абсолютно все, что я приготовил для тебя, плюс к этому еще заказывали кучу еды, которую тоже съели, и сейчас мне придется что-нибудь придумать. Найду в морозильной камере антрекот и брошу его на сковороду, прикрывая сразу крышкой, чтобы не забрызгать всю кухню. Отварю макароны и порежу помидоры. Во время обеда меня не будет покидать мысль, что я не могу так больше. Сидеть в четырех стенах и смотреть идиотские телешоу для домохозяек. В прямом смысле уже просто плохо от них, не говоря о том, что я буквально ощущаю, как клетки моего мозга отмирают, покидая нерадивого хозяина, просиживающего дома штаны. – Доктор Торрес? Добрый день, это Джеральд Бриджес, ваш пациент, – конечно, она узнала меня. Не каждому пациенту ей приходилось практически заново собирать бедро. – Мне кажется, что меня уже пора выписывать, я чувствую себя совершенно здоровым. Нога не беспокоит, и я совсем ее не нагружаю, – вот здесь я мог немножко даже поныть, но только Келли было так легко не провести. Она назначает мне прием на шесть вечера, говоря, что нужно осмотреть все, чтобы избежать рецидивов.

И я начинаю считать минуты. Буду пытаться заниматься каким-нибудь делом. Поглажу черные джинсы, джемпер и достану из фирменного чехла химчистки теплый пиджак, который надеваю вместо пальто. Но только это все заняло у меня не более получаса, а до приема врача у меня еще целых четыре часа. Снова включать телевизор? Ну, уж нет, это вызывает у меня уже рвотный рефлекс. Давно я так не маялся бездельем. В итоге все же включу телевизор, но чтобы поставит сериал, который мы с тобой смотрели. Мы не досмотрели его еще, но я могу поклясться, что не помню содержания даже половины серий, ведь моя голова был забита тобой и тем, как ты ласково прижималась ко мне под теплым пледом. Я снова думаю о тебе. Снова и снова возвращаюсь мыслями к нашим с тобой выходным, к этим двум идеальным дням, которые я проживал бы снова и снова, раз за разом наслаждаясь каждой минутой, каждой секундой, проведенными вместе с тобой. Был только лишь один момент, который ненадолго выбил меня из колеи. Я хотел посмотреть, как ты живешь. Мой дом открыт для тебя постоянно, я готов выдать тебе комплект ключей и разделить с тобой все, находящееся в нем, а ты категорически не желаешь впускать меня в свой мир. Пускай так, нет. Я не стану переживать по этому поводу. Мы с тобой еще слишком мало знаем друг друга, все еще так хрупко и неуверенно – пускай лучше останется так. Я не стану торопить события, не стану принуждать тебя ни к чему. Поэтому с легким сердцем снова доверю тебе ключи от своей машины и отправлюсь ждать своей очереди у доктора. Я был уверен, что все пройдет, как по маслу. Все просто обязано было быть идеальным и никак иначе. Я улыбался своим мыслям, и даже томительное ожидание не могло испортить мне настроение. Это смогла сделать только мой хирург-ортопед. Слишком долго она осматривала мое бедро, трогала его и нажимала. Мне не было больно, совсем, и точно осознавал, что это хороший знак. Но в какой-то момент, во время очередного теста я дернулся, и лицо исказила гримаса боли. – Вы серьезно? У меня ничего не болело, – но это уже было бесполезно. – Джеральд, я не могу позволить вам вернуться к физическим нагрузкам полностью. Вы еще не окончательно восстановились. Я выпишу вам мазь, несколько дней используйте ее, потом посмотрим по состоянию. Понемногу можно начинать расхаживаться. Но не переусердствуйте, иначе загремите снова на больничную койку, – и я точно понимал, что она не шутит. Ну ладно, все равно иначе никак не выходит.

Я вышел из кабинета заметно более грустный, чем с утра. Я ведь был уверен в успехе. Ты встретила меня в холле, и я не видел смысла скрывать от тебя правду. – Но мне разрешили немного гулять, так что парк и супермаркет мы отменять не станем, – твое присутствие рядом придавало мне сил, заряжало меня позитивом и энергией. Ты все равно вызвалась вести машину, и я позволил тебе это. Я не отношусь к тем мужчинам, которые избегают сажать своих дам за руль. Мы совершили набег на супемаркет и забили багажник нужными и не очень вещами. Мы просто дурачились, и я словил себя на мысли, что не чувствовал себя так легко и непринужденно слишком долгое время. Ты приносишь в мою жизнь краски, наполняешь ее смыслом. Я не скажу тебе этого, пока не скажу. Но ты и сама все поймешь, без слов. Выложим дома все покупки и, не переодеваясь, отправимся в парк. Сладкая вата, переплетенные пальцы и солнце, слепящее глаза – для меня это и есть счастье. Самое настоящее счастье. Я целовал тебя на глазах всего парка, ощущая приторно сладкий вкус твоих губ от недоеденной сахарной ваты. Они были чуть липкими, как и мои, но это не имело значения. Ничего не имело значения, кроме нас двоих. И того, что в какой-то момент у меня заныла нога. Я не хотел прерывать свидание, ведь оно было первым, проведенным вне стен моей квартиры. Делая вид, что все в порядке, я шел дальше по парку, продолжая улыбаться и обсуждать разные мелочи. Пока не наткнулся на твой грозный и пристальный взгляд. Бесполезно, да? Бесполезно пытаться что-то объяснять и оправдываться? Видимо, да, ведь все, что ты сделала в тот момент – это вызвала такси, и мы поехали домой. Казалось бы, вечер был испорчен, ведь ты все еще продолжала дуться на меня за то, что не сказал тебе сразу, что с бедром что-то не так. – Я не хотел испортить наш вечер, – мне это казалось вполне уверенным аргументом. Но ты отправила меня в душ, где я и намазал себе бедро приятно пахнущей пряной мазью, натыкаясь взглядом на отвратительные шрамы. Я редко смотрю их так близко, редко позволяю себе задержать взгляд, но я не хочу, чтобы ты видела их. Я ненавижу их, они являются источником диких комплексов. Ты ведь не видела меня никогда без майки и штанов дома. Я не позволяю себе оголяться при тебе, ведь прекрасно знаю, что эти шрамы совсем не то, что украшает мужчин. Это противные шрамы, похожие на глубокие рытвины на коже. Снова отвожу от них взгляд и заканчиваю процедуру. Ты готовишь ужин для нас в кухне, но я не хочу тратить на это время. Обниму тебя сзади, наконец, придя в себя окончательно и снова заставляя свое настроение подниматься. Ты не станешь готовить для меня, слышишь? Сегодня будет день жутко вредной еды, которую я сейчас закажу из ближайшего ресторана. Обниму тебя снова на диване, уже так привычно и обыденно, ловя тот самый неповторимый кайф.

За всеми этими мыслями и воспоминаниями трехдневной давности, я задремал на диване, снова не посмотрев ни одной серии нашего сериала. Проснувшись, брошу взгляд на часы: я уже должен выезжать! Хорошо, что я приготовил одежду заранее. Соберусь в рекордные сроки и покину квартиру. И даже не опоздаю на прием, явившись как раз вовремя. – Я делал все, что вы говорили. Я мазал бедро, делал осторожную зарядку, – я был идеальным пациентом, ну же! И снова все начинается с начала. Осмотр, пальпация и небольшие тесты. И каждый раз я с замиранием сердца ждал, что будет больно. Но боль не приходила. Вопреки всем моим ожиданиям и практически полному отсутствию надежды на лучшее, ее не было. Ни разу. – Вы же не пытаетесь геройствовать? Я пойму, если будете терпеть, и положу вас в стационар, чтобы полностью быть уверенной в соблюдении режима, – да нет же, я заверяю врача, что все так, как есть, я не собираюсь никого обманывать. Потому что все равно не умею врать. Ты раскусишь меня в полсекунды, не давая даже опомниться. Но, наконец, я слышу от доктора то, о чем так давно мечтал. Я здоров, я совершенно здоров! И теперь мне можно вернуться к работе, можно бегать по утрам. Только немного и очень осторожно. Ну, это все и еще куча рекомендаций от Келли, но самое главное я услышал. И покину я стены этой больницы уже совершенно другим человеком, сжимающим в руках лист с рекомендациями. До окончания твоей смены еще час, но мне не хочется ехать домой. Сегодня я смогу забрать тебя с работы самостоятельно, не прибегая к услугам такси, за которые я продолжал платить вопреки твоим протестам. И продолжал бы, если сегодня не услышал бы заветных слов. Я не звоню тебе, не пишу сообщений – я вообще не говорил тебе, что собираюсь ехать в больницу сегодня. А вообще я так давно не был в твоей кофейне, где все начиналось. Раньше я был здесь частым гостем, а теперь совсем не захожу. Паркуюсь около кафе и захожу внутрь. Новенькая официантка улыбается и приветствует меня, а я киваю ей в ответ, но отказываюсь от услуги «проводи гостя за столик». Наконец, вижу тебя: ты обслуживаешь других посетителей и, дождавшись, пока ты освободишься, я двинулся за тобой. Ты не заметила меня, пока резко не повернулась и не столкнулась со мной. Бормочешь привычные извинения, а на моих губах расплывается улыбка. – Когда это ты научилась извиняться перед клиентами? – передо мной, кстати, так и не извинилась толком, хотя простил я тебя уже давно. – Привет, – жду твоей реакции, хотя бы какой-нибудь улыбки или искорки в глазах, но получаю лишь выговор строгим голосом школьной учительницы за то, что нарушил постельный режим. – Ты бы хоть поздоровалась для начала, я за тобой приехал вообще-то, – и я не могу на тебя смотреть просто так. Теряю контроль и, наклонив голову, целую тебя на глазах у всего заведения. Никогда ничего подобного я не делал, никогда не был сторонником подобного проявления чувств, но не сегодня. Сегодня какой-то странный особенный день.
в.вид
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]

Я целую тебя на глазах у всего кафе. Господи, я что, действительно делаю это? Проносится в голове, но в этот момент я уже стал тем, кого раньше презирал и попрекал. Стал тем, кто не может оторваться от своей девушки даже в тот момент, когда она на работе, и на нас смотрит человек двадцать. Я идиот? Я идиот! Но просто в тот момент, когда ты начала отчитывать меня, как мама первоклассника, я потерял над собой контроль. Я не мог больше сдерживаться, не мог слушать эти нотации, я скучал по тебе. Весь день я думал об этом моменте, о том, как увижу тебя вновь. Ты сводишь меня с ума, Софи Оуэн, ты действительно делаешь это со мной. Как тебе удается, почему ты влияешь так на меня? Я готов запереть тебя в своей квартире, только бы ты была рядом, а я имел возможность целовать тебя тогда, когда захочу. Но какой-то червячок в голове все же утверждает, что целовать тебя здесь не самая лучшая моя идея, и я отрываюсь от твоих губ. Ты бормочешь милый упрек, а я вымученно улыбаюсь, наконец, ощущая на себе заинтересованные взгляды всех сотрудников и посетителей кофейни. Я не знаю, что сказать тебе. Я в растерянности, в шоке и в легкой панике. Прости, но нет. Я не могу. – Я буду ждать тебя на улице, – мои пальцы, лежащие на твоем плече, дрогнут, и я легко коснусь твоей щеки. Еще несколько секунд, и меня уже нет здесь, я уже снова на парковке, вдыхаю морозный воздух и привожу в порядок мысли. Я собирался ведь просто сказать тебе, что приехал, что врач, наконец, разрешила мне вернуться к нормальному образу жизни. Хотел просто разделить с тобой эту радость. Но твои слова, твой грозный тон, который ты так полюбила применять ко мне, перемкнул что-то в моей голове. Кстати говоря, твой командирский настрой, которым ты пытаешься заставить меня подчиниться, не вызывает во мне желания спорить или ругаться. Как это было с моей бывшей женой, когда она в очередной раз выговаривала мне за бесконечные продления командировок, редком присутствии дома и отсутствию достаточного количества внимания. Она делала это так, словно ненавидела меня, словно мечтала избавиться. У тебя же все было иначе. Ты не раздражала меня, ты совсем не такая. И даже тот факт, что ты громко упрекала меня в нарушении режима при всем кафе, никак не смущал меня. Кому какое дело, так ведь? Хотя тебе сейчас приходится совсем не сладко, я уверен. Мне немного стыдно за это, что оставил тебя разгребать все, но и до конца смены осталось же всего каких-то пятнадцать минут: скоро ты выйдешь, и мы сможем поехать домой. Я включаю негромко музыку и постукиваю пальцами по рулю ей в такт. У меня великолепное настроение, оно воистину прекрасное, и ничего уже не сможет его испортить. Кроме, разве что, того факта, что в рабочие дни ты не остаешься у меня ночевать. Я совершенно точно понимаю все твои мотивы, принимаю аргументы, что тебе так гораздо удобнее добираться до работы, так проще и все в таком духе. Но, все же, мне гораздо больше нравится, когда ты остаешься у меня. Пускай даже и в гостевой спальне.

Наконец, я замечаю, как ты выходишь из кофейни и быстрым шагом направляешься ко мне. Садишься в машину, а я уже улыбаюсь, готовясь подарить тебе приветственный поцелуй. Но ты с самого первого мгновения начинаешь наезжать на меня, но все же, довольно заслуженно. Хотя, на самом деле мне было откровенно смешно во всей этой ситуации, ведь я реально подставил тебя. А еще: ты так прекрасна, когда злишься на меня и ругаешься. – Я не собирался бросать тебя на растерзание. Кто знал, что они у тебя такие жуткие кумушки. А им вообще есть дело до моей репутации и моей персоны? Софи, неужели ты не смогла заткнуть им всем рты? Ты же так мастерски проделываешь все это со мной, – я все же отвечу тебе после всей тирады, но не перестану улыбаться. – В общем, я все решил. Сейчас я со всем разберусь, – пускай все эти дамочки скажут мне лично все, что хочется, а я с удовольствием отвечу на все их вопросы. Решительно открываю дверцу авто и направляюсь в сторону кафе, пересекая парковку. Это все, конечно, очень весело и забавно, но влезать в твою личную жизнь никому не позволено. Тем более, когда эта личная жизнь касается еще и меня. Но не успеваю я пройти и десяти метров, как ты хватаешь меня за руку, разворачивая к себе лицом. Обнимаешь меня, и весь мир перестает снова существовать. Обнимаю тебя в ответ и крепко целую. Я бы приподнял тебя над землей, но, боюсь, что тогда мне не избежать еще одной адской взбучки от тебя. Тем более, ты еще не знаешь, что мне разрешили вести полноценную жизнь. – Я не хочу, чтобы они донимали тебя из-за меня, – смотрю на тебя сверху вниз, касаясь подушечками пальцев нежной щечки. Неожиданно, этот романтический момент прервут какие-то разговоры в нашу сторону. Еще две девочки-официантки, у которых тоже закончились смены, спешили домой, но явно не могли пройти мимо такого представления. – У вас какие-то проблемы? Или, может, вопросы есть? Задавайте, я с удовольствием отвечу на них, – я реально начал закипать от этого всего, но ты крепко сжала пальцами мою ладонь и тихим голосом просила успокоиться. Но девочки так же быстро ретировались, пробормотав что-то вроде того, что ничего не нужно, и скрылись с парковки на машине одной из них. – Думаю, теперь они не станут больше приставать к тебе. Ну, или же решат, что я похитил тебя, пытаю, держу в подвале и заставляю всем врать, – пускай это только не испортит наш вечер, пожалуйста! У меня все еще прекрасное настроение, ведь в ответ ты снова приподнимешься на носочки и подаришь мне сладкий поцелуй. – Может, поехали, поужинаем? А потом я отвезу тебя домой, – мы уже условились с тобой, что в дни твоей работы ты ночуешь дома, поэтому предлагать и упрашивать тебя я не стану, это все равно все совершенно бесполезно. – И мне нужно кое-что рассказать тебе, – мы возвращаемся к автомобилю, я открываю тебе дверь и закрываю, когда ты занимаешь свое место. Обхожу машину и сажусь за руль. Кстати, странно, что ты еще не выбила его у меня из рук.

Мы приедем в небольшой уютный ресторанчик, сделаем заказ и будем ждать. А пока я расскажу тебе все, что кипит у меня в душе весь вечер. – Я сегодня снова ездил в больницу, снова встречался с доктором Торрес. Она снова промучила меня целую кучу времени, но все! Она выписала меня! Правда, с кучей рекомендаций, но я совершенно точно здоров и могу вернуться к своему нормальному образу жизни, – ты видишь, как я сияю? Как буквально свечусь от мысли, что все ужасы позади, что я больше не буду беспомощным или немощным. Ты не увидишь меня больше в такой слабости. Вспоминаю, как стыдно мне было, когда ты помогала мне ходить, придерживая и игнорируя все мои едкие замечания и бесконечное ворчание. Кстати, об этом. – Я ведь все еще не извинился за то, как отвратительно вел себя тогда, когда ты повезла меня в больницу в первый раз. Да, прошло уже столько времени, но я все не нашел возможности, чтобы извиниться и поблагодарить тебя за помощь. Спасибо, Софи. Если бы не ты, то вполне вероятно остаться бы мне инвалидом до конца жизни, – я накрою своей ладонью твою и загляну в твои глаза. Ты не представляешь, насколько важно для меня сказать тебе это все. Насколько для меня важно все то, что ты сделала для меня. Все, что так нас сблизило с тобой. Некоторое время мы так и будем смотреть друг на друга, ничего не говоря. – Через два дня я возобновляю тренировки с мальчишками, – негромко добавлю, ведь это тоже чрезвычайно важно для меня. За неторопливой и невероятно теплой беседой пролетит время, и нам принесут заказанный ужин. Никакого алкоголя, только сок и минеральная вода. Даже учитывая тот факт, что я нормально отношусь к спиртному и употребляю его иногда, мне не хочется провоцировать тебя или, не дай бог, отталкивать своим поведением. – И я не собираюсь пока продолжать обучение самообороне. По крайней мере, пока на сто процентов не почувствую, что готов к этому, – я не уверен, ждала ты этого или нет. Скучала ли по нашим совместным тренировкам, но мне показалось, что в твоих глазах мелькнул огонек грусти. – Но это не касается индивидуальных тренировок. Для них, я думаю, что смогу найти время, – да-да, детка, это я говорю о тебе. Одно лишь твое слово, и мы вернемся в зал. Я буду продолжать учить тебя тому, что знаю сам, а после – мы повторим наш поцелуй на матах. Только теперь уже совсем с другими эмоциями и чувствами. А чувства к тебе однозначно появились у меня, и, наверное, уже давно. По крайней мере, я могу говорить об этом сейчас, анализируя все то, что происходило между нами. Как Судьба снова и снова сталкивала нас лбами, заставляя присмотреться. И я присмотрелся. И теперь совершенно точно не желаю никуда тебя отпускать. Мы закончим ужин, и я расплачусь по нашему счету. Мне абсолютно плевать на эти взгляды, что ты бросаешь на меня, словно ты должна платить за себя сама. Когда ты уже отбросишь все эти свои феминистские замашки?

После ужина я отвожу тебя домой, ведь уже достаточно поздно, а тебе завтра на работу. Привычно торможу у знакомого подъезда и получаю свой поцелуй благодарности. – Может, мне проводить тебя до квартиры? Мало ли, какие маньяки у вас водятся в лифтах, – ухмылка играет на моих губах, ведь, кажется то, что я предложил совершенно нормально. Только вот ты возражаешь, говоря, что мне нужно ехать, а тебе отдыхать. – Спокойной ночи, Софи, – еще один короткий поцелуй, после которого я отпускаю тебя, и уезжаю восвояси. На следующий день я приеду к тебе в кафе снова. Но теперь уже сяду за столик и закажу привычное пирожное, всем своим видом намекая, что если кто-то жаждет подробностей, то они могут подойти и попросить о них. Только никто не решается. Все улыбаются и исключительно вежливо обслуживают меня. Я не стану отвлекать тебя, не хочу вмешиваться в твою работу, поэтому закончу свой перекус, украду у тебя один поцелуй, когда ты выйдешь со мной на улицу, и отправлюсь в спортивный комплекс, чтобы проверить все и подготовить к завтрашней тренировке. Я снова волнуюсь, словно это в первый раз. Немного поболтаю с охранником, который расскажет мне все новости, и я удивлением обнаружу, что время пролетело совершенно незаметно, и вот мне уже нужно ехать и забирать тебя из кафе. Завтра у тебя выходной, а это значит, что мы поедем ко мне. Мы закажем пиццу, потому что оба слишком устали, чтобы готовить ужин, и снова завалимся на диван смотреть сериал. А знаешь, мне и без секса с тобой вполне хорошо. Точнее, очень хорошо, и меня все устраивает. – Помнишь, ты говорила, что хочешь посмотреть, как я тренирую мальчишек? Если есть желание, то могу завтра взять тебя с собой в зал, сможешь поприсутствовать. А потом я мог бы потренировать тебя, если останется время, – в ответ ты едва ли не вешаешься мне на шею, полностью соглашаясь со всеми моими предложениями. Ты разделяешь мою страсть к работе, мое желание работать, и это истинное счастье. Я замечаю, что снова ненароком сравниваю тебя с бывшей женой, которая не могла разделить со мной это, просто не понимала меня. Эти твои выходные пролетят очень быстро, и мне снова приходится отвезти тебя домой. И снова услышать игривые отмазки от того, чтобы мне проводить тебя до двери. – Что, даже чашку чая не предложишь? – и снова нет. Конечно, я должен понять, ведь тебе завтра очень рано вставать. Но что-то здесь было не так, мне не нравилось это. Я решил попробовать снова. И снова. И каждый раз в ответ я получал вежливые, но твердые отказы. Какого черта происходит, Софи?
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]

Наконец, я могу отвезти тебя в дорогой и хороший ресторан. Я так давно мечтал об этом и прокручивал все в голове. Я люблю это заведение, и периодически хожу сюда. Да, в одиночестве, но это не пугало и не останавливало меня никогда. – Успокойся, ты великолепно выглядишь. Я хочу, чтобы ты расслабилась и получила удовольствие от нашего вечера, – с этими словами я приобнимаю тебя за талию и легко целую в макушку. Ты обещаешь быть хорошей девочкой, и определенно сдерживаешь свое обещание. Выбираешь блюда себе по душе, выслушав несколько раз мое замечание не обращать внимания на ценник. Сегодня я приглашаю тебя, сегодня я плачу за тебя. Это доставляет мне удовольствие, только вот ты все никак не можешь этого понять. Ты считаешь себя обузой для меня в финансовом плане. И хоть и не озвучиваешь это, но я все равно знаю и чувствую. А еще, конечно, вижу по твоим опущенным вниз глазам, когда я оплачиваю приличные счета. Словно теперь ты мне что-то должна. Но ведь нет! Ты даешь мне достаточно. Достаточно себя, своих чувств и эмоций. Для меня этого достаточно. Мы делаем заказ, и я отвлекаю тебя от всех ненужных мыслей своими самыми важными новостями. Ведь для тебя они тоже очень важные. – Вот ты говоришь сейчас как доктор Торрес. Она грозилась запереть меня в палате, если не буду соблюдать все предписания. Так что я все понял еще с первого раза, – но ты не можешь иначе, я же знаю. Ты будешь следить за каждым моим шагом и движением, но я обещал себе, что больше подобного не повторится. Мы еще немного поговорим об этом, но потом я сменю тему. Каждый раз я откладывал, каждый раз забывал извиниться за свое свинское поведение. За то, каким я был ужасным по отношению к тебе. Да, сейчас все хорошо, и это, кажется, не имеет значения, но я должен был успокоить свою совесть. Это было важно. – Да ну ты брось, какой кофе. Конечно, я знаю, что вы всем кафе ненавидели меня и едва ли не дрались, пытаясь спихнуть мое обслуживание друг на друга. И каждый раз молились, чтобы я не приходил больше, ведь вы не улыбались и не были со мной приветливы. А я все равно приходил. Мне это даже доставляло какое-то удовольствие, так что мне тоже совсем не стыдно. Я знаю, что иногда бываю козлом, – мы снова рассмеемся, а я мысленно вернусь к сцене в кафе и на парковке. Наверняка все твои коллеги не перестают гадать, что же ты во мне такого нашла, что стала встречаться. Ведь я ужасен. Да, я знаю это, я бываю просто невыносимым, но ведь это тебе во мне и нравится. Вечер пройдет просто замечательно, и я отвезу тебя домой, высаживая около подъезда. Буду с нетерпением ждать следующий день, твои выходные и нашу первую тренировку. Но сначала мальчики, которые безумно галдели и были счастливы снова встретиться с тренером. Не стану скрывать, что я был рад не меньше всех их снова видеть, но позволить себе сантименты я я не могу: иначе они распустятся. Но от тебя не скроется улыбка на моих губах, когда я буду смотреть, как они бегают по кругу, разминаясь. Наконец, я получу тот заряд энергии, о котором давно мечтал. – Готова? – протяну тебе руку, поднимая с мата, где ты так удобно устроилась. Больше никаких поблажек. Сейчас ты не моя девушка, ты просто пришла на тренировку. И я заставлю тебя выкладываться, делать все, что я скажу. Все это ради того, чтобы услышать в конце тренировки, что я изверг, который умотал тебя до смерти. Но ты сама этого хотела, так что прекращай жаловаться. Быстренько примешь душ и переоденешься, и мы покинем зал, держась за руки. Пожилой охранник понимающе улыбнется, увидев нас вместе, а я все никак не могу отделаться от ощущения безумного счастья. Его портит лишь тот момент, что ты настойчиво продолжаешь отказывать мне в попытках напроситься к тебе на чашку чая. Это уже станет стабильным и обыденным. Я снова спрашиваю, а ты снова отказываешь.

Я терпел неделю, терпел две, но больше я не в силах. Мне надоело постоянно думать о том, почему ты так рьяно отказываешь мне в визите к тебе домой. Уже столько времени прошло, а я все никак не могу выбросить это из головы. Да и последняя твоя отмазка, ну вот эта, про закончившийся чай, звучит уж слишком надуманно и глупо. Но я все равно улыбаюсь тебе машинально и наслаждаюсь нашими поцелуями. А знаешь, Софи, это вообще-то очень обидно. Обидно, что ты так тщательно охраняешь тайну своего жилища, что даже странно. Я ощущаю себя эдаким попрошайкой, который каждый раз пытается попасть в твой дом, но получает лишь отказ. Да, в шутливой форме, в такой, что вроде как и ничего страшного, но я постоянно думаю об этом. Постоянно, понимаешь? Словно какой-то маньяк, одержимый навязчивой идеей я медленно, но верно сходил с ума. Если ты живешь с родителями или с родственниками, то почему бы не объяснить это? Хотя я знаю, что ты живешь одна. Почему ты не называешь мне ни единой причины, по которым я не могу прийти к тебе. Мой дом открыт для тебя двадцать четыре часа в сутки, разве что я тебе еще не выдал ключей от него. Это напрягает меня: пожалуй, единственный такой сложный момент в наших отношениях. За исключением, конечно, сексуальной составляющей, но ее я трогать не стану, я обещал тебе уважать твое желание подождать, и честно жду. Какие бы ни были у тебя на это причины. На самом деле я уже давно решил для себя, что ты просто девственница и боишься своего первого раза. Это было самое логичное и обдуманное объяснение. Ты боишься своей неопытности и того, что мои чувства к тебе изменятся, если что-то не получится. Это такие глупости! Это действительно глупости! Я влюблен в тебя [пока я все же немного опасаюсь говорить «люблю»], я хочу быть с тобой, я совершаю безумные глупости ради тебя и из-за тебя. Ты влияешь на меня очень сильно, ты заполонила собой все во мне. Я буквально перестал ощущать реальность, я стал другим человеком. Ты сделала меня им, и я готов понять и принять все, что творится у тебя в голове. Но только вот ты не собираешься открываться мне, не собираешься делиться со мной своими мыслями. Лишь легко улыбаешься и в очередной раз отшучиваешься и отнекиваешься, ссылаясь на усталость и дополнительную смену в кафе. Я все понимаю, для тебя я готов быть самым понимающим на всем белом свете, но ты должна открыться мне. Я хочу большего от наших отношений, хочу больше этих самых отношений. – Отдыхай, конечно. Завтра я заеду за тобой, и мы поедем в кино. Ты же давно хотела посмотреть и ждала «Взрослые игры», а я заказал нам билеты на вечерний сеанс, – твои отказы, в любом случае ничего не меняют, и мы проведем твои выходные вместе. – Спокойной ночи, – еще один поцелуй, и я привычно наблюдаю, как ты выходишь из машины и направляешься к подъезду. Только вот я ни разу не видел, как ты заходишь внутрь, я всегда уезжал слишком рано. В голове зарождается не очень правильный [ну, ты не одобрила бы его], но все же план. Я не хочу, как обычно уехать с пустыми руками, даже если ты и начнешь наезжать на меня, и мы поругаемся. Мне надоели эти «давай в другой раз». Я все же отъезжаю на машине за угол, предварительно запомнив, какие окна горят в том подъезде, где ты живешь.

Я просто приду к тебе в гости и все. Или нет. Я просто посмотрю, что с тобой все в порядке, и ты благополучно добралась до квартиры. Оставляю автомобиль за углом и, стоя в полумраке, жду, что будет дальше. Ты не замечаешь меня, что-то смотришь в своем телефоне. А я ощущаю себя шпионом, разведчиком, как в военном фильме. Хотя, в каком фильме – я прекрасно знаю на практике, как это все происходит, и как следить так, чтобы остаться абсолютно незамеченным. Каково же было мое удивление, когда ты не заходишь в этот подъезд, а направляешься к слабо освещенной тусклым фонарем тропинке, что ведет куда-то дальше. Невольно хмурюсь, начиная подозревать неладное. Продолжаю держаться на расстоянии и следовать за тобой. Мы шли недолго, всего несколько минут, и оказались в совершенно другом мире. Меня немного передернуло от запаха мусора и плесени, витающего в воздухе. Ты идешь дальше, смело минуя всех наркоманов, но останавливаешься около одного из них. Черт, Софи, какого хрена? Ты тоже наркоманка или я что-то пропустил? Наконец, ты заходишь в сомнительного вида дом, а я остаюсь ждать на улице, в какой же квартире загорятся окна. Еще через минуту включается свет на третьем этаже, и другого варианта быть не может – ты живешь здесь. Меня охватывает ужас и омерзение. Это отвратительное место. Кажется, я даже слышал об этом районе, да и мои шутливые предупреждения о маньяках больше не кажутся шутливыми. Здесь действительно обитает весь сброд чикагского общества. Меня снова передергивает, но я все же решаюсь и вхожу следом за тобой в этот подъезд, наполненный специфическими ароматами. Поднимаюсь по обшарпанным лестницам, но, все же медлю несколько секунд прежде, чем постучаться в твою дверь. Уверен ли я, что хочу знать причины, по которым тебя занесло в эту дыру? Нет, не очень. Но я должен, оставить все это так я тоже не могу. Уверенно стучу в дверь и жду, когда ты откроешь. Ты медлишь, и мне приходится постучать снова, куда более настойчиво. Я и дверь могу выбить, если вдруг ты не откроешь мне через три… два…. И вот, щелкает замок, и я натыкаюсь на твой напряженный, а затем ошарашенный взгляд. – Это ты мне расскажи, пожалуйста, как. Как тебя занесло в этот свинарник? Это же отстойник для наркоманов. Или ты…? – я не договариваю вопрос, ведь это не может быть правдой. Ты не наркоманка, поэтому забудь, я не спрашивал об этом. – Поэтому ты не хотела, чтобы я заходил к тебе? – решительно прохожу внутрь квартиры, если ее можно так назвать, не желая устраивать сцену на виду у всех соседей.

Ты пятишься в кухню, и я иду следом. Небольшой стол и пара облезших табуреток. Маленькая плитка и электрический чайник. Пожалуй, чайник – это самое новое, что есть в этой квартире. А рядом с ним большая упаковка чая. – Значит, чай у тебя все же есть. Нехорошо обманывать, Софи, – но я не стану просить тебя напоить меня чаем, ведь уже поздно, а завтра у тебя дополнительная смена. – Что еще у тебя здесь есть? – даже не пытайся останавливать меня, даже не говори, что я не должен здесь находиться. Ты моя девушка, важная часть моей жизни, и я имею полное право знать, как и в каких условиях ты живешь. Кстати говоря, квартира была довольно просторной. По крайней мере по площади это не каморка в десять квадратных метров. Здесь даже есть подобие гостиной, на полу которой лежит старинный ковер, а обивка дивана протерлась буквально до дыр. Как ты вообще можешь на нем сидеть? Я не считал себя, в принципе, брезгливым человеком, но такое я вынести не в силах. – Ужас, – обращаюсь, скорее к себе, нежели к тебе. А ты следуешь за мной тенью. Я посмотрю твою спальню с узкой кроватью, накрытой довольно новым пледом. Наверное, это уже твое приобретение. Вряд ли твой арендодатель раскошелился на подобное. И не факт, что в диване и матрасе на кровати нет никаких клопов и прочей живности. Я жил в разных условиях, в том числе и полевых в горячих точках, но такого еще не встречал. Ванная, естественно, тоже оставляет желать лучшего, но я оставил все комментарии при себе, спиной ощущая твой тяжелый и напряженный взгляд. Ты не знаешь, чего ждать, что я скажу тебе, и как все это повлияет на наши отношения. Да я и сам не знаю, если честно. Я зол на тебя. – Ты должна была рассказать мне об этом, – да, я считаю именно так. Что ты должна была поделиться со мной проблемой своего жилья. – Или тебе нравится жить в таких условиях? – этого я тоже не исключаю, хотя в моей квартире тебе очень нравилось. Мы уже вернулись в кухню, и я стоял, скрестив руки на груди. – Или ты считаешь, что я настолько черствый, что позволил бы своей девушке жить здесь? Что я не решил бы твою проблему? – кажется, я впервые назвал тебя своей девушкой, но это не совсем тот момент, когда стоит обращать на это особое внимание. Сверлю тебя взглядом, стараясь не пропускать эту ситуацию через себя еще сильнее. Иначе я просто действительно сойду с ума, анализируя и делая выводы. – Значит так, Софи. Сейчас ты слушаешь меня и делаешь все в точности так, как я говорю, – ты знаешь, что я не шучу. Знаешь, что означает этот мой взгляд. Ты видела его тогда, в кофейне, когда пыталась отравить меня ужасным кофе. Я зол как тысяча чертей, как безумная тысяча адских чертей. – Прямо сейчас ты собираешь все свои вещи. В чемодан, сумки, пакеты – мне все равно. И через пятнадцать минут мы уезжаем. Ты будешь жить у меня,  в гостевой спальне. Это не обсуждается, ты поедешь ко мне. Иначе я увезу тебя силой на глазах всего этого бомжатника, и не позволю вернуться за вещами, – ты же понимаешь, что я действительно сделаю так? Взвалю тебя на плечо и унесу в машину. Поэтому лучше поторапливайся, мое терпение совсем не резиновое. Особенно сейчас, когда эта ситуация попросту выбила меня из колеи.
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]

Похоже, в тот момент, как я оказался в твоей квартире, я напрочь перестал себя контролировать. Я больше не мог связно мыслить и здраво рассуждать. Мой мозг просто затуманился от переживания за тебя. Только все сильнее это перемежалось со злостью и обидой на то, что ты так долго от меня это скрывала. Скрывала, что живешь в таком бомжатнике, по соседству с наркоманами. Я не мог понять этого, для меня все это было чуждо и совершенно неясно. И куда более загадочным было то, как ты реагировала. В этот момент ты перестала быть той ласковой и милой Софи, с которой я полчаса назад целовался в машине. Ты стала той, за которую просила прощения в ресторане. Той, которая испортила мой кофе, при этом совершенно точно уверенная в том, что права. В один момент мы стали едва ли не врагами. Но мои эмоции, которые охватили меня ураганом в эту минуту, никак не связаны с тем, что я испытываю к тебе. С моими чувствами. Точнее, нет. Все это продиктовано беспокойством и заботой о тебе, пускай тебе так и не кажется. Вейверли прибежала бы ко мне сразу, прикидываясь слабой маленькой девочкой, которой нужна помощь. Ей всегда нравилось это чувство, нравилось, когда о ней заботятся и обхаживают. Но только не ты. Ты совершенно не такая. – Да, черт возьми, Софи. Я следил за тобой. Ты просто не оставила мне выбора, – это действительно так. Я абсолютно устал глотать ту ложь, которой ты кормишь меня уже столько времени. Я терпеливый, ради тебя и наших отношений я готов все это терпеть. Но больше нет, больше я не намерен, больше я не позволю тебе победить и обыграть меня. Черт, нет! Я не хотел сказать, что ты наркоманка, я не это имел в виду! Или как раз это? – Я не хотел говорить этого, извини, – это будет первое и последнее извинение за сегодняшний вечер, ведь здесь я реально перегнул палку, сравнивая тебя с этими обдолбанными утырками. – И я не считаю тебя наркоманкой. Я встречал их, и ты не похожа на них. Но этого все равно не отменяет того факта, что ты скрывала все это от меня, пряталась и шарахалась ночами по темным закоулкам, подвергая себя опасности, – это было самое страшное. Что ты ходила здесь едва ли не каждый день, когда я привозил тебя. Бежала через эти ужасные темные кусты, наверняка опасаясь за свою жизнь и сохранность. Ты не можешь знать, что здесь безопасно, не можешь знать, что ничего не случится. Но ты не понимаешь этого, не понимаешь, что опасность может поджидать тебя на каждом углу. Или я просто слишком мнительный: возможно, армия взрастила внутри меня это постоянное беспокойство, это видение врага в каждом встречном человеке. Возможно, это я схожу с ума, возможно, это я не прав, но сейчас мне плевать. Сейчас я понимаю, что ты ведешь себя как маленькая глупая и упрямая девчонка, впиваясь в меня этим своим злобным и колючим взглядом. Давай, устрой мне еще истерику за то, что я сравнил тебя с твоими соседями. Иначе я не могу, и не стану больше возвращаться к этой теме.

Лучше я проведу осмотр твоей квартиры, оценю, так сказать, как ты живешь. Ты идешь следом, пытаешься просверлить во мне взглядом дырку, но все бессмысленно и бесполезно. Ты зла и обижена на меня, я очень хорошо могу это понять, но не сейчас, не в эти минуты. Сейчас ты должна спрятать подальше этот свой колючий взгляд и стать кроткой и бледной овечкой, слепо соглашающейся с тем, что накосячила, наврала и что больше не будешь. Только это уже была бы вообще не ты, и я это очень хорошо понимаю. Поэтому и молчу на твои замечания, на твои комментарии моих слов. Я не собираюсь приукрашивать и говорить, что здесь можно жить. Нет. В подобных условиях совершенно невозможно адекватное существование и маломальский отдых. – То есть, ты хочешь мне сказать, что я вообще ни на что не имею права? Я имею право знать, как и где ты живешь. Или все то, что происходит между нами, вообще не имеет для тебя значения? – а теперь уже обидно и неприятно мне. Ты буквально заявляешь, что я не имею права вмешиваться в твою жизнь. А ты вообще хоть немного представляешь то, что происходит между нами? Или для тебя это не имеет никакого значения? На мгновение я ощущаю себя полным идиотом из-за того, что пришел сюда и пытаюсь что-то тебе доказать, но ведь и я несколько минут назад оскорбил тебя, едва не обзывая наркоманкой или кем еще похуже. – А ты не думала, что отношения созданы как раз для того, чтобы люди доверяли друг другу? Говорили правду и поддерживали. Именно для этого. Может, у тебя какое-нибудь другое, извращенное понимание, но я знаю это так. Что люди приглашают друг друга к себе домой, показывают, как они живут, а не выдумывают ежедневно какие-то небылицы, чтобы не пускать другого в свой дом. Это не похоже на отношения, это похоже на какую-то бесконечную фальшь и чушь. Или тебе кажется, что мне было в кайф следить за тобой? Я сделал это, потому что переживал. За тебя, за то, чтобы у тебя все было в порядке. Но только ты слишком гордая, чтобы признаться и обратиться ко мне, – гневная тирада буквально лилась из меня, и я не особенно старался ее контролировать. Изнутри все органы буквально обжигало горечью и обидой, что ты так поступала со мной. Я влюблен в тебя, я постоянно скучаю по тебе и готов ради тебя на все. Но только теперь возникает закономерный вопрос: а тебе оно все нужно? – Нравится? Нравится жить в этом бомжатнике рядом с тараканами? Тогда я уже совершенно ничего не понимаю. И никогда не поверю. Это уже больше похоже на глупый принцип, который ты вбила себе в голову, – этот твой юношеский максимализм убивает меня. В таком возрасте все принимают необходимость помощи за слабость, считают, что могут покорить весь мир, и больше им ничего не нужно. Я и сам был таким, поэтому великолепно тебя понимаю. Но только мне уже не двадцать лет, и я повидал многое в этой жизни, и уж точно не собираюсь уступать какой-то девчонке, пытающейся меня прогнуть и чувствовать себя виноватым. – Потому что я этого хочу. Хочу впрягаться за твои проблемы. Больше мне не нужно никаких аргументов. Не должно быть обоснования. Желания вполне достаточно, – это противостояние не закончится никогда. Я представляю, что будет дальше, если мы продолжим общаться в том же духе. Мы просто разругаемся в хлам, и я уйду, как ты того и желаешь. Только вот вопрос: вернусь ли я?

Я не готов терять эти отношения, не готов терять тебя. И вижу лишь один выход: забрать тебя к себе. Несмотря на сопротивление, на крики – просто взять и увезти. А на месте уже объяснять тебе причины, поводы и все, что ты захочешь узнать. Но мой холодный решительный взгляд встречается с твоим – горящим и яростным. – Я не говорю, что ты моя собственность. Но ты все равно соберешь вещи, и мы уедем отсюда. Я не собираюсь обсуждать с тобой это, не собираюсь церемониться и уговаривать. Ты сделаешь так, как я тебе сказал. Ты хоть на один миг перестанешь протестовать и поймешь меня, – я все же не могу до конца понять, почему тебя все это так задевает, в чем кроется причина? Да любая была бы счастлива на твоем месте, если бы я ее позвал к себе жить. Заметь, я ведь не заставляю тебя жить со мной, не заставляю спать со мной и готовить мне завтраки. Это было бы, конечно, идеально, но я не собираюсь этого делать. Я просто хочу, чтобы ты жила в комфортных условиях и не переживать, что ты проснешься утром, искусанная постельными клопами. – Ну и что, что ты жила здесь. У тебя не было другого выбора, не было денег и возможности найти жилье получше и тебе пришлось делить жилплощадь с наркоманами. Но сейчас все не так. Я не позволю тебе оставаться здесь, Софи. Мы обсуждаем сейчас совершенно глупые и нелогичные вещи, – неожиданно громкий шум сверху заставил тебя вздрогнуть, но уже через секунду ты взяла себя в руки. Но я успел заметить этот отблеск страха в твоих глазах. В ответ на это мое сердце сжалось от боли. Ты такая сильная, Софи, что уже просто забыла, что значит оказаться просто девушкой, о которой заботятся. Это не признак слабости, не признак глупости или того, что ты становишься моей собственностью. Это лишь показывает, что есть, кому заботиться о тебе. И я собираюсь делать это независимо от того, изменишь ты свое решение или нет. – Мне тоже много что не нравится. Например, то, что ты не слышишь моих слов, – глубокий вздох, и я понимаю, что другого выхода просто нет. Его не существует. Я не шутил, когда говорил, что унесу тебя отсюда силой. И ты останешься безо всей своей одежды и без каких-либо вещей. Делаю шаг к тебе, оказываюсь совсем близко, улавливая носом аромат твоих духов, оставшихся на одежде и, пользуясь твоим замешательством, подхватываю тебя за талию, перекидываю через плечо и собираюсь отправиться к выходу. Твои крики не трогают меня, пускай и раздаются прямо над самым ухом. Я молчу, упорно пытаясь добраться до входной двери, но ты так сильно извиваешься и бьешь меня, что я рискую остаться в синяках. сработают лишь умоляющие нотки в твоем голосе. Я опущу тебя на землю, отойду снова на пару шагов и буду ждать, что ты еще мне можешь сказать. – Ты не понимаешь, Софи. Не бывает безобидных наркоманов. Сегодня он сидит и пускает слюни на лестнице, а завтра ширнется какой-нибудь синтетикой и будет выламывать тебе дверь и кидаться с ножом. Ты готова подвергнуть себя такому риску? Я нет, – ты хотела разумный довод – вот он, пожалуйста. Самый разумный из всех возможных. В этот момент мы перестали быть врагами, перестали пытаться что-то друг другу доказать. Я просто смотрю на тебя и жду. Уже довольно поздно, а тебе завтра на работу. Я хочу покончить со всем этим, хочу забыть и увезти тебя, наконец, успокоившись окончательно. Ты начинаешь говорить, отводя взгляд, кусая губы и немного запинаясь. Я хмурюсь, совершенно не понимая, куда делась эта боевая девчонка, которая была готова зубами вгрызаться в свои принципы.

Не совсем честна? Что… что это значит? Я не стану перебивать тебя, но в голове крутится как минимум сотня вариантов: от самых легких, до самых ужасных и отвратительных. Все больше и больше загадок. Черт, Софи, ты снова хочешь свести меня с ума? – Говори, пожалуйста, – осторожно нарушу затянувшееся молчание, пристально глядя на тебя. На шее, кажется, выступил холодный пот от странного и не самого приятного ощущения и предчувствия чего-то не очень хорошего. А дальше… Словно в уши пустили ультразвук после твоих слов, или словно меня погрузили под непроницаемую толщу воды. Ничего нет. Весь мир просто перестал существовать. – Николь? – машинально и так глупо переспрашиваю твое имя, чувствуя себя полным идиотом. Влюбиться по уши в девушку, которая столько времени водила меня за нос, улыбалась и выглядела совершенно счастливой, при этом точно зная, что каждое слово – ложь. Из меня словно вынули душу, оставляя внутри лишь пустоту. Обманщица – кричат остатки разума, пытаясь воззвать ко мне, и я слышу их. Слышу и понимаю, что это так. Ты смотришь на меня, ожидая понимания, но я не могу, слышишь? Не могу тебя понять. Все, что было между нами – сколько в этом было правды? Или ее не было? Насколько искренне ты относилась ко мне? У меня лишь один ответ в голове – все было фарсом. Я знаю, что это эмоции, что они затмевают все, но не могу иначе. Не могу прийти в себя, не могу заставить свой мозг снова работать, лишь продолжаю смотреть на тебя пустым, потерянным взглядом. Ты что-то говоришь, я вижу, как шевелятся твои губы, но не слышу слов. Не могу их разобрать. И, все еще оставаясь в этом странном сне, я нащупываю ручку входной двери и покидаю твою квартиру. Я не смог найти слов, чтобы сказать тебе что-либо в ответ, я просто ушел. Не помню, как добрался до автомобиля, как доехал до дома [и, наверное, мне придет куча штрафов], но я добрался. Оказался в своей квартире, вдохнул знакомый аромат и полез в тумбочку в прихожей, где лежала пачка сигарет. На всякий случай, ведь курить я бросил уже давно. Одна затяжка, вторая, третья – легкие наполняет плотный ядовитый дым, и я вдыхаю его, вместе с морозным февральским воздухом. Медленно, но верно я успокаиваюсь, пытаюсь снова обрести себя. Я знаю, что не усну этой ночью, знаю, что буду снова и снова прокручивать в голове твои слова и мой трусливый, ужасный побег. Без тебя мне будет лучше, я верю. Я повторял себе это снова и снова, щурясь от сигаретного дыма и туша в пепельнице одну за одной сигареты. Так лучше, ты обманула меня, предала. Но пройдет еще пара часов, и мое сердце снова захочет к тебе, рука невольно будет тянуться в сторону телефона, чтобы набрать твой номер, но ты ведь записана, как «Софи», а это не ты. Точнее, ты – не она. Я запутался. Запутался в своих мыслях, своих чувствах, и знаю точно лишь только то, что хочу к тебе. Готов ли я простить тебя за этот обман, за то, что ты смотрела мне в глаза и лгала? Не знаю. Мне казалось, что нет. Но сейчас, когда на горизонте уже забрезжил рассвет, мне кажется я могу. Я могу простить тебя, но для этого я должен увидеть твои глаза, увидеть, что твои чувства ко мне не были частью той лжи. И я едва дождусь, когда часы покажут шесть утра, чтобы поехать к тебе. Ведь именно сейчас ты должна собираться на работу. Я не могу ждать вечера, не хочу этого делать. Я снова стучусь в твою дверь, я снова жду, пока ты откроешь, и прислушиваюсь к шорохам за ней. Наконец, щелкнет замок, откроется дверь, и я увижу тебя. – Николь… – твое имя, твое настоящее имя, само вырвалось из груди, и я не в силах отвести взгляда. Похоже, ты тоже провела бессонную ночь.
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]

Черт, ну нельзя же быть такой! Нельзя быть настолько упрямой и упертой. Хотя, стоило мне давно об этом догадаться, когда ты с упорством бульдога тащила меня в ту больницу. Мне, правда, неловко, что едва не обозвал тебя наркоманкой, но этого уже не изменить. У нас здесь пошла совершенно другая тема, затронувшая непосредственно наши с тобой отношения. – То есть ты считаешь, что я не уважаю тебя, твои решения и желание здесь жить? Это чушь, Софи. Полная чушь. Я готов уважать твое личное пространство, я глотаю твою ложь уже едва ли не месяц. Или ты думала, что я реально ведусь на всю эту херню, что ты вешаешь мне на уши? Или тебе просто нравилось манипулировать, зная, что ради тебя я готов на все и стану это терпеть? – и это я сейчас еще молчу о том, что ты не пускаешь меня в свою постель. Но это не имело значения, для меня это сейчас куда менее важное, чем твое жилье. – И я ни разу не торопил тебя и не принуждал. Ты читала меня, как открытую книгу, при этом оставляя за собой целый воз скелетов в шкафу. Хорошо, ты не хотела показывать мне свою квартиру, но ты лгала даже о доме, в котором живешь. Хотя, конечно, ты же знала, что я неадекватно отреагирую, поэтому стоило подождать. Только вот, боюсь этот момент, о котором ты говоришь, никогда бы не наступил, – и мы оба это знаем. Вряд ли через месяц или больше ты набралась бы смелости и показала мне это все. Я уверен на все сто процентов, что нет. Можешь даже не пытаться со мной спорить, ведь ты и сама это прекрасно знаешь. И я всегда считался с твоими желаниями, ты не смеешь упрекать меня в этом. Не смеешь обвинять в том, что я бесчувственный и не думаю о тебе. Я всегда думаю о тебе, и желание увезти тебя связано лишь только с твоим благополучием. Если бы я хотел, чтобы ты переехала ко мне, то предложил бы тебе ключ от квартиры и все дела. Но здесь все совершенно иначе. – То есть тебе больше нравится считать именно так? Что мне просто было удобно с тобой, и ты не нравишься мне. Если бы это было так, то я бы не стоял сейчас здесь, как идиот и не объяснял бы тебе очевидные вещи. А ты хочешь уйти из моей жизни? – эта фраза слишком больно кольнула меня, я и не подозревал, что разговор может обернуться именно так. Но я не собираюсь сдаваться, совершенно не собираюсь. – А ты думаешь, что кроме него здесь больше нет других, менее адекватных? Мне хватило одного взгляда, чтобы понять это все, – офигенно, ты еще и друзей здесь умудрилась завести среди этих обдолбышей. С меня реально хватит, я увезу тебя к себе, а потом мы будем разговаривать и решать. Когда оба успокоимся, а то и так наговорили друг другу уже очень много лишнего и глупого. Только это оказывается еще не все. Мне не удается осуществить задуманное, и приходится остановиться, чтобы выслушать тебя. В этот момент я обещаю, что не стану горячиться и приму твои слова. Только тогда я еще не знал, в чем ты признаешься. Признаешься, что ты на самом деле даже и не ты. Что моей девушки не существует в природе. Этого я вынести уже не могу.

Мне кажется, что ты звала меня. Кажется, что ты кричала мне вслед мое имя. Просила не уходить. Но мое тело жило другой жизнью, оно не принадлежало мне. Я брался за ручку двери, тянул ее и уходил. Уходил, оставляя тебя там, за дверью, словно в прошлой жизни. Каждый удар сердца отдается ужасным гулом в ушах. Я прощаюсь с тобой, мысленно я уже попрощался с тобой, ведь я не приемлю это. Не приемлю ложь. Да, она расценивается для меня как предательство, как нечто такое, что невозможно простить. Люди, которые обманули меня, попросту перестали для меня существовать. Как и ты. Тебя больше нет. Софи Оуэн больше не часть моей жизни. Или как бы там тебя не звали. Хотя Николь – очень красивое имя, и оно подходит тебе куда больше, чем Софи. Не знаю, возможно, я чувствовал что-то, или это все я придумываю себе сейчас, но мне так кажется. Осталось лишь самое малое – вытравить мысли о тебе из головы. Перестать снова и снова видеть перед глазами твое лицо, видеть, как тебе сложно сказать мне эту правду. Что ты на самом деле не та, за которую себя выдаешь. Ты же понимала, что я вряд ли отреагирую нормально и адекватно, все пойму и прижму тебя к груди, все прощая. Шок полностью застилал мой взгляд, мой разум. Моя жизнь последнего месяца вдруг неожиданно превратилась в фарс, в  нечто совершенно неадекватное. Я всегда любил порядок, всегда все четко структурировал и жил лишь по намеченному плану. Даже на тебя они имелись у меня, несмотря на то, что мы с тобой едва знакомы. Я не стану тебе их раскрывать уже никогда, да и, тем более, что и для меня они не имеют значения. Мне придется их вычеркнуть, полностью стереть из памяти старым ластиком. Именно старым, потому что вряд ли мне удастся хоть когда-нибудь вывести тебя полностью из своей головы и памяти. Я понимаю это настолько отчетливо, что ощущаю это физически. Мне физически больно было смотреть на тебя, физически больно уходить от тебя и думать сейчас. Ты – единственная, кому удалось довести меня до такого состояния, настолько сильно выбить меня из колеи, что все, о чем я могу сейчас мечтать – это сигарета. Сигарета, чтобы прочистить ядовитым дымом разум, этим ядом выдворить тот, что ты сегодня занесла в мой мозг. Ты отравила мою жизнь. Ты ворвалась в нее ураганом с этим своим идиотским кофе, а после – появилась на тренировках, заставляя меня обращать внимание лишь на тебя. Я не видел других девушек, не видел тех, кто занимается там. Это совершенно непрофессионально, совершенно неправильно, но иначе у меня не получалось. И с каждым твоим едким замечанием, с каждым словом, произнесенным тобой с сарказмом, я тонул в этом омуте, путался в паутине твоей идеальной лжи все сильнее, не в силах больше выбраться. Я смогу, ты слышишь? Я справлюсь и смогу научиться жизни без тебя, ведь простить я не смогу точно. Кажется, ты просила об этом, когда я уходил. Но нет, я не могу, это оказалось слишком глубоко. Слишком неожиданно и слишком больно, чтобы быть правдой. Жизнь уже давно не давала мне таких вот пощечин, не заставляла встрепенуться.

Я жил так, как хотел. Пока не появилась ты и все не перевернула. Маленькая девчонка, почти на пятнадцать лет меня младше: кто бы мог подумать, что у нас с тобой найдется, о чем поговорить. – Блять, – в сотый, в тысячный раз за прошедший час это срывается с моих губ, улетая куда-то в пустоту, теряясь и растворяясь в ночной прохладной мгле. Я не чувствую холода, не ощущаю ничего, моя кожа буквально огрубела, а ведь я стою на этом балконе в той единственной футболке, которая была под теплым пиджаком. Я снял его по дороге домой, машинально закинув куда-то на заднее сидение. Мне было слишком жарко. Все мое тело горело, все внутренности словно искупали в одном из адских котлов сатаны, щедро сдабривая раскаленным железом. Все так запуталось, все разрушилось и растворилось в этой же самой мгле. Наши слова и грубая ссора потонула где-то в недрах бомжатника, который ты называешь своим домом. Я не мог понять этого, я снова и снова возвращался к этому в своих мыслях, в своих раздумьях. Почему все так? Почему ты так яростно отстраняла меня, выгоняла и убеждала, что я не должен этого делать? И вот я в очередной раз возвращаюсь к этому в своих думах, но тут же одергиваю. Я не хочу думать об этом. Не хочу думать о том, как ты живешь, где ты живешь и что сейчас делаешь. Не хочу думать о купленных билетах в кино и очередных грандиозных планах на выходные. О сюрпризе, что готовил тебе, собираясь свозить тебя к озеру. Оно особенно прекрасно в это время года, но, к сожалению, я совсем не часто позволяю себе подобные прогулки. Да и одному там делать нечего. Нужен кто-то, с кем хочется разделить эту красоту, кому хочется показать, чьи плечи так безумно хочется накрыть теплым пушистым пледом и угостить сладким какао. Это была ты. Ты стала этим человеком для меня. Но ключевым все же является прошедшее время. Была. Я гоню от себя прочь мысли о тебе и твоем поступке. Снова и снова гоню, впиваясь пустым безразличным  взглядом в ночные огни Чикаго. Этот город никогда не спит, ярко освещая улицы бесконечными неоновыми вывесками. Это раздражало меня сейчас, как никогда раньше. Сейчас раздражение это одно из тех немногих эмоций, которые я могу испытывать. Раздражение к городу, который всегда любил; раздражение к разговаривающим под окном подросткам, которые нашли слишком неподходящее время; раздражение даже к тлеющей сигарете в пальцах и к кофе, что давно уже сварился в моей новомодной машине. Это пробуждает во мне лишь тошноту, волнами подкатывающую к горлу. Время на часах уже далеко перевалило за полночь, но я не ощущал усталости. Не ощущал приятно ноющих мышц после проведенных тренировок и желания лечь в постель, чтобы завтрашний день скорее наступил. Ничего. Я не хочу, чтобы завтрашний день наступал, не хочу, чтобы вставало солнце и ярко светило сквозь неплотно задернутые шторы.

Я хочу отмотать время назад. Хочу не знать о тебе правду. Хочу не испытывать маниакального желания следить за тобой и узнать, как ты живешь. Я не хочу этого. Мне нравилось это неведение. Нравилась эта сладкая ложь, что ты так щедро заливала мне в уши. Нравилась твоя улыбка, и едва заметные ямочки на щечках. Нравился румянец, который покрывал их во время тренировок, или же, когда я говорил тебе очередной комплимент. Нравилось, как ты млела от моих поцелуев и моих слов. Как уютно засыпала, прижимаясь ко мне под теплым покрывалом. Нравились твои прохладные тонкие пальцы и ощущения, когда ты касалась ими моей шеи, задевая короткие волосы. Мне нравилась ты. Вся. Целиком. Полностью. Без оговорок и придирок. Без каких-либо причин и поводов отстранится. Вся эта идеальная картинка, вся моя идеальная жизнь, так беспощадно разрушенная, снова встает перед моими глазами, что я теряю связь с реальностью. На несколько секунд я даже забываю, что нужно дышать, что нужно думать и ненавидеть тебя. Но сигарета, истлевшая до фильтра, обожгла пальцы, заставляя вздрогнуть от неожиданности и выронить ее куда-то в темноту. Неужели это действительно конец? Неужели я больше не смогу обнять твою тонкую талию и приподнять тебя над землей, заглядывая в лучистые глаза? Неужели больше ничего не будет? И твоя ложь стоит того, чтобы все перечеркнуть? Сквозь помутненный разум я вспоминаю выражение твоего лица, когда я уходил [только вот мне казалось, что я и не видел его вовсе]. Тебе было больно. Ты готова была умолять меня остаться, ты действительно ценила наши отношения. Все не просто так. Просто так в жизни ничего не случается, и встреча с тобой была моим знаком свыше. Что я способен быть счастливым. Только готов ли я испоганить это счастье и выбросить его в помойку? Нет. Я ни секунды не колебался, чтобы дать ответ моему внутреннему собеседнику. Нет. Я хочу быть с тобой. Хочу на любых условиях. Поэтому я поеду. Поэтому появлюсь на твоем пороге снова, ожидая, что ты откроешь мне дверь. Только я не знаю, что говорить тебе. Как вести себя после всего, что мы наговорили друг другу. Ты откроешь дверь, не ожидая увидеть там меня. Может, там должен был стоять твой сосед-наркоман или еще кто похлеще. Но это всего лишь я. Так пристально смотрю в твое лицо,  не узнавая его. Ты выглядишь… отвратительно. Это именно то слово, которое описывает твой внешний вид. Ты плакала, я знаю. Ты много плакала, но все же, осмеливаюсь надеяться, что все еще можно вернуть. Твое имя на моих губах, и мне, знаешь, нравится, как оно звучит. Я привыкну, обещаю тебе, но мы все равно оба продолжаем молчать. Я думаю, что должен начать первым, ведь это я пришел к тебе, а значит, что мне должно быть, что сказать. – Расскажи мне все. Пожалуйста. Я хочу знать правду, чтобы эта ложь перестала стоять между нами, – я говорю короткими отрывистыми фразами, ведь мне тоже сложно, я далеко не железный, а ты заставляешь меня чувствовать себя слабым. Я никогда не был таким – никогда. Ты отвечаешь, поднимая на меня взгляд, умоляющий понять. Я готов понять, я хочу понять. Я ведь всегда давал тебе время.

Но есть еще одна тема, которую я не могу не поднять. Тема, имеющая для меня колоссальное значение. – Переезжай ко мне.  Я прошу тебя оставить это место, даже если оно дорого тебе. Ты дорога мне, и я смогу нормально спать, зная, что ты здесь, и произойти может все, что угодно, – ты же слышишь, что в моем голосе нет приказных ноток. Видишь, что я действительно просто прошу тебя об этом. Я готов умолять, если ты согласишься. Но твои ответные негромкие слова пригвождают меня к полу. Я не готов услышать «нет», не готов покориться твоим словам, но я их слышу. Наконец, я слышу твои доводы и понимаю их. Понимаю твои страхи. И тебе нечего стыдиться их, не стоит опускать голову, словно сделала что-то ужасное. – Я понимаю тебя, – снова поднимаешь на меня глаза, теперь уже глядя недоверчиво. Да, иногда я умею удивлять. – Тогда я предлагаю тебе еще один вариант. Ты остановишься у меня, будешь жить в своей комнате, а я в это время помогу тебе подобрать другое жилье, в нормальном районе, – я не стану больше ничего говорить про твоих бесконечных наркоманов и других странных личностей, но теперь я хочу, чтобы и ты поняла меня. Поняла, как сильно я переживаю за тебя. Что мое сердце просто не на месте, когда я думаю о тебе в этой ужасной квартире. – Я не могу оставить тебя здесь, Николь, – снова произношу твое имя, все больше и больше влюбляясь в него. – В этом доме не будет ничего хорошего, ты ведь и сама знаешь. А остаться без крыши над головой я тебе не позволю в любом случае, чтобы бы не происходило между нами, – запоздало, но я все же ответил на твои опасения, и высказал свои. Я не понимаю, что происходит между нами. Я хочу быть с тобой, постоянно хочу, но как насчет тебя? Ощущаю покалывание в подушечках пальцев, словно физическое напоминание о том, как жажду коснуться тебя. И я поднимаю руку, осторожно, едва ощутимо касаясь пальцами твоей скулы, вызывая легкую волну дрожи в своем теле. Снова этот твой взгляд, снова недоверие и подозрительность. Кто сделал тебя такой? Почему ты не умеешь доверять? – Прости, – этого одного простого слова хватит, чтобы с твоих губ сорвался то ли стон, то ли всхлип, и ты подашься навстречу. Свободной рукой обниму тебя за плечи, вдыхая аромат твоих волос. И сейчас мне стыдно, что от моей футболки ты можешь почувствовать лишь горький запах сигарет. Моя рука гладит твои спутанные волосы, а губы касаются макушки. Мое сердце снова бьется, ты слышишь? Оно бьется, потому что снова живое. Живое, потому что ты рядом со мной, потому что ты во мне. В моей душе и моем сердце.
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]

Это было очень похоже на разговор слепого с глухим. Именно поэтому я не люблю общаться на повышенных тонах. Хоть голос и звучит громче, но это совершенно не означает, что тебя лучше слышно. Ты не слышишь меня, не желаешь слышать и слушать мои доводы. Я выступаю голосом разума, неужели ты не можешь этого понять? Ты упираешься, словно глупая ослица, вызывая во мне лишь раздражение и очень сильное желание просто унести тебя отсюда. И это сработает. Когда ты успокоишься, то тогда сможешь понять, что я говорю это все не просто так. – Кого ты этим обезопасила? Меня, что я не знал, в каких условиях ты живешь? Или же себя, чтобы уберечь свою неприкосновенность? Никому от этого не стало лучше, да и не станет никогда. Никому не было спокойно. Неужели тебе было кайфово бегать по темным переулкам после того, как губы еще горели после наших поцелуев? Или мне было кайфово не знать этого всего? Ты обвиняешь меня в том, что я пытаюсь сделать как лучше для тебя. Обвиняешь и пытаешься навязать свое непонятное и совершенно нелогичное мнение, – мы еще никогда не разговаривали с тобой вот так. Чтобы реально обвинять друг друга в чем-то. Мы еще не были настолько близки, чтобы нам было, что делить. – А разве ты не нарочно скрывала все это от меня? Это все получилось  случайно? – меня перекореживает от твоих слов о том, что я сомневаюсь в нашем счастье. Глупая девчонка, ты истрепала мне все нервы. – Я не сомневаюсь в том, что мы были счастливы. Я умею отличить правду от лжи. Как правдой является и то, что тебе было хорошо в моей квартире, и в этой комнате, в которой ты жила. Ты была довольной, тебе было комфортно. Только теперь ты плюешь на это все, говоря мне о каких-то принципах. Я тоже был счастлив с тобой, поэтому я все еще здесь. Поэтому я стою и пытаюсь что-то тебе доказать, а не ухожу, потому что этот разговор больше похож на огромный дикий фарс, – я умею уходить. Это тебе может рассказать моя бывшая жена. Хотя, стойте, ты же не знаешь о ней. Это тоже своего рода ложь, но мы никогда не говорили о бывших партнерах. Ты не спрашивала, а я не хочу рассказывать. Вейверли давно перечеркнутая страница моей жизни, я не хочу вспоминать о ней, и так-то делаю это довольно редко. – Я могу понять много принципов, могу ценить и уважать желания других людей, – я же уважаю много твоих желаний, пускай они и разнятся с моими. – Но этот случай не такой. Это глупости, а не принцип. Ты просто пока не можешь этого понять, – разговор наш не закончится ничем. Мы не поставили точку, не решили, что делать. Ты сломала все своим признанием. Признанием, которое попросту ошарашило меня, лишая дара речи и заставляя покинуть тебя. Это слишком для меня, слишком много для сегодняшней ночи. Она не должна была быть такой. Мы оба не ожидали этого. А теперь мы сожгли практически все мосты между нами, своими же собственными руками положив в могилу наши отношения.

Скажу честно: я трусил, стоя снова у твоей двери. В прошлый раз, несколько часов назад я был полон решимости и желания отстоять тебя и твои интересы. А сейчас я стою и боюсь. Боюсь того, что ты скажешь мне. Боюсь услышать от тебя слово «прощай». Боюсь, что ты не готова понять меня и принять обратно. Одну за одной, медленно и методично я наносил тебе раны своими словами, совершенно забывая о том, что такое уважение. Ты была права, черт возьми. Ты, как всегда была права. Я помнил лишь себя, видел лишь свою правду, не считая нужным спрашивать о твоей. О твоих причинах, мотивах и всем прочем. Мне не понять было тебя. Я не понимал, что значит, когда нет денег. Да, у меня их было не то, чтобы очень много, но у меня хорошее пособие, у меня неплохая зарплата и немало скопленных денег на счетах. Я не понимал, как человек может в здравом уме снять для себя такое жилье, и всеми силами цепляться за него. Но так бывает, это действительно случается. У тебя нет денег, их правда просто нет, и ты могла позволить себе жить только здесь. А как же твои родители? Неужели они совсем тебе не помогают? Я не знаю ответа на этот вопрос, я не знаю о твоих родителях совершенно ничего [кроме истории о твоей матери]: ты не спешишь рассказывать, а я не собирался тебя торопить. Вполне возможно, что и не придется больше. Что ты просто выгонишь меня из дома, даже не собираясь выслушивать то, что я хочу тебе сказать. Это самое страшное для меня. Это то, что заставляет мои ладони потеть. Спина покрывается противной липкой испариной, потому что я в жизни так не боялся. Всегда был слишком смелым, слишком раскованным и бежал навстречу опасности, сломя голову. За что и поплатился дырой в бедре. Но только не сейчас. Ты кажешься в моей жизни чем-то гораздо более важным, чем война и все, что было до этого. Я знаю, что если потеряю тебя, то моя жизнь перестанет иметь смысл, который только успела обрести. Но только точно так же я знаю, что не могу просто обнять тебя с порога и держать в своих руках, пока ты не согласишься и не уступишь. Ты не сдашься так просто, мы должны поговорить. Должны решить между собой все то, что встало между нами. Наши отношения не должны строиться на этом: на нерешенных спорах, на неоконченных ссорах и лжи. У меня были такие отношения, но они так и не закончились ничем хорошим. Больше я не совершу такой ошибки, больше не стану бояться и скрывать от тебя все. Не стану молчать и делать вид, что все наладилось и пришло в норму. Я хочу, чтобы ты знала все. Хочу, чтобы понимала, насколько мне важно все это между нами. Что наши отношения – это не просто так. Это начало чего-то большего. Чего-то безумно грандиозного. Только вот думать об этом я пока немного побаиваюсь, не желая торопить события. Открывай же, Николь, – проносится в голове, но я еще даже не постучал. Я стою у твоей двери уже полминуты, как истукан, продолжая безумно бояться и опасаться твоей реакции.

Но я должен снова стать смелым, потому что хочу этого. Хочу быть с тобой, хочу ощущать твое тепло и дарить тебе свое. Так бесконечно. Так правильно. И я постучу в твою дверь, замирая от волнения. Сердце бешено колотится в груди, отдаваясь гулом где-то в голове. Не смотри на меня так. Словно не ждала. Словно была уверена, что это конец. Словно нас никогда и не будет больше. Не нужно, прошу. Умоляю. Не делай мне еще больнее, чем я уже сделал сам. И твое имя уже перестало иметь для меня значение, я не думаю о твоем обмане, я прощаю тебя. Я прощаю тебя, но и ты прости мне мои грехи. Мои жесткие неприятные слова. Но я должен сказать. Должен хоть что-нибудь произнести, иначе мы простоим здесь еще бог знает сколько времени, пока решимся хоть на что-нибудь. Но я все равно прошу правды. Отныне больше никакой лжи. Второй раз подобное я не перенесу. Не смогу пережить и переварить это в себе. Ответь хоть что-нибудь. Дай мне объяснение. Больше ничего я у тебя не прошу. За исключением лишь тихой просьбы переехать ко мне. Твой умоляющий взгляд снова разрезает мое сердце на мелкие кусочки. Но в ответ на тебя смотрят мои глаза, которые тоже умоляют. Которые не могут лгать тебе, которые не в силах скрыть всех тех эмоций, что я испытываю сейчас. Не хочу давить на тебя, не хочу снова провоцировать конфликт и возвращаться к неприятным жестоким словам. Я хочу помочь. – Я не хочу, чтобы ты жила в таких условиях. Никто не должен так жить. Но тебе я могу помочь, – я замолчу, делая мысленно шаг назад, давая тебе время и личное пространство для того, чтобы принять решение. От него зависит многое. От него зависит практически все. Конечно, я не откажусь от тебя, если ты захочешь остаться здесь. Я постараюсь научиться жить с этим, принимать это. Но тогда я просто привезу в эту квартиру бригаду строителей и устрою для тебя нормальное жилье. И убью заодно твоего арендодателя, который позволяет себе сдавать жилье в таком состоянии. Я жду. Жду, пока ты нарушишь это молчание, чтобы произнести одно лишь слово. Так тихо, что мне придется напрячься, чтобы его расслышать. Невольно нахмурю брови, не веря своим ушам, и ты повторяешь. Уже куда более уверенно. Ты переедешь ко мне. Ты будешь жить у меня. Я не говорю со мной, не хочу, опять же, торопить события. Словно огромный булыжник в этот момент падает у меня с души, и я точно знаю, что это знак. Знак, что я могу сделать еще один шаг. В прямом смысле сделать шаг вперед и прикоснуться к тебе. Но ты еще не все сказала, ты пользуешься паузой, возникшей после твоего согласия, и произносишь еще одну фразу. Вот эта фраза действительно стала самой важной. Стала тем самым катализатором, который сломал эту жуткую ссору, переломил ход нашей истории. Ты хочешь быть со мной. А я так отчаянно сильно хочу быть с тобой, что, кажется, мои глаза начинает щипать от не прошеных слез.

Наконец, я сделаю этот шаг, я окажусь достаточно близко к тебе, чтобы напомнить нам обоим, каково это: ощущать тепло, проникающее сквозь холодные пальцы. Ощущать, как наполняется жизнью каждая клеточка твоего тела. Ты не выдерживаешь первой этой мучительной ласки, этой поглощающей нежности, что затопила меня. Вот я уже прижимаю тебя к себе, мои руки машинально и так крепко сжимают твои худые плечи. Я слышу, как ты судорожно вздыхаешь, пытаясь сдержать слезы. Если хочешь – плачь, я смогу это вынести. Теперь я смогу вынести все, потому что ты со мной. – Перестань извиняться, прошу. Я давно простил тебя, – ну, наверное, где-то с час назад. Но все это выглядит так, словно было в прошлой жизни. – Ты прости меня за все те слова, что наговорил тебе. Я не должен был быть таким грубым с тобой, – меня трясет, словно от озноба или дикого холода. Мои руки все крепче сжимают твое тело, и я совершенно не уверен, что когда-нибудь смогу отпустить тебя, смогу дать тебе свободу. Ты же моя, ты знаешь это? Ты знаешь, и тебе это, кажется, нравится. Снова просишь прощения, а у меня все сжимается внутри. Неожиданно немного отстранишься, заглядывая мне в глаза. Видишь это тепло в них? Это ты. Ты делаешь это со мной. Твои губы коснутся моих, так осторожно, как будто даже немного боязливо. Кажется, я чувствую на них соленый привкус твоих слез. Я целую тебя в ответ, так безумно нежно и бережно, все еще где-то глубоко внутри опасаясь, что ты можешь исчезнуть. Испариться, и все это останется лишь сном. Лишь бредом воспаленного мозга, который не может смириться с тем, что я потерял тебя навсегда. Но ты продолжаешь целовать меня, прижимаясь к моему телу. Я отвечаю тебе с не меньшим пылом, с не меньшей страстью, так жадно впитывая в себя наш поцелуй. Поцелуй, расставляющий все по своим местам. Но только у нас с тобой еще слишком много дел. Нам приходится отстраниться, и снова твой негромкий голос разрушает тишину между нами. Что я должен сказать тебе? Я не понимаю, мне кажется, я уже сказал все. Твое имя? Это такая странная просьба, но она делает атмосферу между нами еще более доверительной, еще более интимной. – Николь, – тихо произношу в ответ, не сводя с тебя взгляда. Твои глаза улыбаются, и я улыбаюсь тебе в ответ. – А как сокращенно? Ники? Ник? Или тебе нравится исключительно твое полное имя? – чуть поддразниваю тебя, легонько ведя пальцами по твоей щеке. Я могу простоять здесь очень долго. Могу час, могу два. Могу всю оставшуюся жизнь просто стоять и гладить твое лицо. Целовать тебя и чувствовать, как твои пальцы касаются моих заросших щек. – Не хочу торопить тебя, но пора собираться. Переезд это слишком длительный и не самый приятный процесс, – всегда ненавидел собирать и разбирать вещи, находить им новые места. Перебирать их, в срочном порядке решая, что нужно взять с собой, а чему самое место на помойке.

Если честно, то я совершенно забыл, что тебе сегодня на работу, и твое замечание довольно резко ввернуло меня с небес на землю. Но только вот я не готов отпускать тебя туда, не согласен. – Где твой телефон? – я знаю, что нужно делать, я знаю правильный выход из этой ситуации. Бормочу вопрос себе под нос, размышляя, где ты могла его оставить. Веду тебя следом за собой в спальню, где и вижу его на столе с ноутбуком. – Звони своему Марку, пускай он даст тебе на сегодня отгул. Ты не спала всю ночь, и вряд ли переживешь еще одну смену в кафе, – я не хочу снова давить на тебя, ведь, по сути, все практически идентично тому, что было вчера вечером. Не дай бог еще повторить нашу ссору. – Если не даст просто так отгул, значит, скажи, что заболела. Или я могу сказать, если не хочешь. Я с удовольствием поговорю с вашим администратором, и он не посмеет отказать мне, – ты же знаешь, что я не шучу. Да и ты сама хочешь этого. Хочешь остаться со мной и не ходить на работу, получив еще один дополнительный выходной. Наконец, ты набираешь его номер, а я принципиально не покидаю комнату, готовясь в любой момент выхватить у тебя трубку и объяснить твоему начальнику, что сегодня ты не работаешь. Он соглашается. Ты кладешь трубку и удивленно смотришь на меня. – Что ж, я поздравляю тебя, но давай лучше поторопимся, хочу поскорее увезти тебя отсюда, – но все оказывается не так просто. Мы не можем перевезти тебя, потому что все твои вещи, твое нажитое имущество, так сказать, не поместится в тот небольшой чемодан, с которым ты приехала. – Я знаю, что нужно делать. Собирайся пока, а я скоро вернусь, – легко целую тебя и покидаю квартиру, отправляясь на поиски какого-нибудь открытого в этот час магазина, чтобы купить большие прочные мешки для мусора, в которые так хорошо войдут твои вещи. Мы управимся за пару часов и, наконец, погрузим все в мою машину. Ты позвонишь арендодателю и скажешь, что съезжаешь. Пути назад больше нет, мы перечеркнули прошлое. У нас впереди только лишь будущее, в котором мы должны быть счастливы. Наконец, завалим мою прихожую твоими вещами и сможем выдохнуть. – Наверное, тебе стоит сходить в душ, позавтракать, а потом уже заниматься разбором вещей, – ты выглядишь уставшей и не выспавшейся. Сомневаюсь, что я выгляжу лучше, но в первую очередь, буду заботиться о тебе. Приготовлю легкий завтрак, пока ты будешь мыться, и отнесу часть вещей в твою комнату, чтобы было, с чего начать. Мы поедим, развлекая друг друга легкими разговорами, не возвращаясь больше к теме боли и обиды. После этого отправишься в комнату разбирать вещи, а я приму душ и помою посуду, не вмешиваясь в твои дела. Только через пару часов, когда ты не выходила из комнаты, я загляну туда и увижу, что ты спишь, поджав под себя ноги и обнимая подушку. Принесу тебе свое одеяло, чтобы тебе было комфортнее спать и прикрою окно, чтобы не простудилась. Внутри все буквально щемит от нежности и восторга, когда я смотрю на тебя. Но только это неприлично. И я уйду, завалюсь на диван в гостиной и тут же засну, даже не успев включить телевизор.
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]

Ты – моя боль. Мои страдания, моя болезнь. Я не хочу, не могу, не стану избавляться от тебя. Мой разум не смог понять этого. Не смог уложить и принять тот факт, что мы больше не сможем быть вместе. Я хочу быть с тобой, больше всего на свете хочу. Никогда ни одна женщина в моей жизни не могла заставить меня признать ошибки, заставить меня обернуться назад и передумать. Пересмотреть все то, что я натворил. Ты заставила меня жалеть. Жалеть о каждом сказанном мной слове, о каждом брошенном на тебя злобном взгляде, пригвоздившим тебя к полу. Жалею. Отчаянно жалею обо все, готовый едва ли не на коленях умолять тебя простить. Попытаться забыть и начать все сначала. Но внутренний голос услужливо подсказывает, напоминает, что ты ужасная обманщица, что тебе нет, и не может быть, прощения за то, что ты сделала. Что водила меня за нос столько времени, откликаясь на совершенно чужое имя. Улыбалась, глядя в мои глаза, зная, что лжешь. Это вызывало раздражение, плохо скрываемую ярость, и я сжимал кулаки и стискивал зубы, чтобы справиться с этим. Мне нужно было сделать выбор. Нужно было положить на одну чашу весов твой обман, твою ужасную мерзкую ложь, а на вторую – мои чувства к тебе. Чувства, которые с каждым днем становились все глубже и все сильнее, пугая меня до чертиков. Это нечто совершенно новое и неизведанное для меня. Да, почти за тридцать пять лет моей жизни я так и не испытывал такого настоящего большого счастья, как это было с тобой. Но только и в прошедшем времени об этом счастье я говорить не хочу. Не хочу думать и верить в то, что мы не сможем прийти к компромиссу. Да, мы пережили вечером с тобой немало неприятных минут, мы обидели и ранили друг друга ужасными словами. Но я точно знаю, что в моем сердце побеждает в этот раз та чаша весов, на которой наши с тобой отношения. Они стоят этого. Стоят того, чтобы за них побороться. И я хочу побороться за тебя, на наше счастье. Даже если весь мир будет против, даже если ты скажешь, что больше не желаешь меня знать, я все равно хочу побороться, я хочу обнять тебя и доказать, что достоин того, чтобы быть рядом с тобой. Чтобы защищать и оберегать тебя, чтобы поддерживать. Чтобы забирать по вечера тебя с работы и вытряхивать душу на тренировках. Чтобы накрывать тебя теплым пледом и варить для тебя кофе, пока ты с босыми ногами и заспанными глазами сидишь на стуле в моей кухне. Чтобы выбирать с тобой вместе сериалы и целовать твою макушку, вызывая легкий смех и смущение. Чтобы просто быть с тобой, не оглядываясь на прошлое и не задумываясь о завтрашнем дне. Жить сегодня, жить с тобой и для тебя. Осталось лишь самая малость – облечь это все в слова, донести до тебя этот смысл и всю подноготную. Это будет сложнее, это сделать гораздо тяжелее, ведь я не могу произнести ни слова, когда вижу тебя. Мое сердце затапливает жалость к твоему внешнему виду. Мне жаль, что обрек тебя на подобное из-за своих же слов и действий. Я даже и представить не могу, насколько тебе сейчас плохо физически, но это вряд ли сравнится с тем, какую эмоциональную боль мы испытываем оба.

Столько глупостей, столько ошибок – а кто не совершает их? Неужели хоть один человек в нашем мире идеален и никогда не совершал ошибок? Я так вообще: едва ли не самый неидеальный на планете. Я ужасный, я постоянно ворчу и давлю на людей. Не могу перестать делать этого, не могу успокоиться и перестроить себя. Я командовал небольшим подразделением в армии, может это тоже наложило свой отпечаток на мой характер. Я сложный человек, слишком сложный для некоторых. Но только лишь в твоих глазах я видел вызов. Ты бросала мне вызов, предлагая мне сломать тебя, точнее побороть твою силу, твою уверенность. И я проигрывал. Может, все это из-за глаз? Из-за твоих волшебных зеленых глаз, которые покоряли меня раз за разом? Или твои губы. Они так невинно и сексуально одновременно изгибались в усмешках, что невозможно было устоять. И эта острая потребность целовать тебя постоянно, касаться тебя, словно я какой-нибудь маньяк. Ты не была против, но я знаю, что иногда это напрягает очень сильно, и всеми силами старался сдерживать свои порывы. Не быть таким навязчивым и настойчивым. Только в конечном итоге именно моя навязчивость и настойчивость привели к тому, что я стою перед тобой, испытывая это странное давление в груди, эту боль, символизирующую слабость. Но мне не стыдно, слышишь? Мне не стыдно быть слабым перед тобой, не стыдно снова просить тебя переехать ко мне и жить в соседней спальне. Не стыдно ни капли. Не стыдно сделать первый шаг, хотя и страшно быть отвергнутым. Страшно. Как ребенку страшно потерять любимую игрушку. Только вот ты не игрушка. Ты девушка. Взрослая, сильная и невероятно красивая. Даже с этими растрепанными волосами и растекшейся тушью. Ты прекрасна для меня в любом обличии. Наконец это напряжение уйдет, его унесет какая-то сильная неконтролируемая волна. А ты прижмешься ко мне, давая насладиться твоим ароматом, твоими касаниями. Ты так сильно сжимаешь вокруг меня свои руки, что мне в какой-то момент кажется, что я задохнусь. Что я просто не смогу больше дышать, и ты убьешь меня. Но мне все равно. Даже если и так, то я умру счастливым, в твоих объятиях. Мне все это в кайф. Не в кайф лишь то, как ты извиняешься и бормочешь мне просьбы простить тебя. Глупая. Глупая девочка. Я пришел сюда, пришел к тебе, а значит, я тебя простил. Мои руки обнимают тебя, а губы касаются темных волос – это ли не показатель? Это ли не ответ на все твои вопросы? Это мне стоит извиняться, это я должен просить прощения за то, что сделал, что так грубо ворвался в твою жизнь, требуя перекроить ее по моим правилам. – Эмоции, но они все равно не умаляют того, насколько неправильно я поступил. Я не должен был так сильно давить на тебя, – я снова склоняюсь и легко целую тебя в губы, надеясь, что это подозрительное и безумно виноватое выражение, наконец, сотрется с твоего лица.

Снова извиняешься – зачем? Я не хочу больше возвращаться к этому, не желаю больше испытывать эту боль, этот страх и эту вину. Я хочу идти дальше, не теряя больше ни одной драгоценной минуты на разговоры. – Мне нравится называть тебя Николь. У тебя очень красивое имя, – это правда. Когда-то я думал, что назову так свою дочь. Это был один из вариантов, который звучал так безумно женственно и нежно. Прям как ты. Имя твое просто идеально тебе подходит, теперь все встало на свои места. Теперь все стало правильным. Мои пальцы скользят по твоим обнаженным предплечьям, так осторожно, но в твоем теле все равно возникает дрожь. Как и в моем. Я не стесняюсь показывать эмоции, не стесняюсь того, как ты влияешь на меня, и как сильно я волнуюсь от всего происходящего. Мы снова наслаждаемся этим, наслаждаемся тем, что все плохое уходит на второй план, но ты нарушишь тишину, задавая такой важный для тебя вопрос, с трудом формулируя сложную просьбу. – Я подыграю тебе, Николь. Я буду называть тебя так, как ты попросишь. Для меня это не сложно, а для тебя имеет большое значение. Не переживай, я сохраню твою тайну, – я легко улыбаюсь тебе, поражаясь, что смог так легко принять это, так легко позволить себе втянуться в эту твою игру. Но ты говоришь, что на это есть объективные причины, и я не стану спорить, не стану спрашивать.  Я же обещал, что буду верить тебе? И вот – я верю. И не сомневаюсь в тебе. Осталось лишь еще немного обмануть твоего администратора, освободить тебя от работы на сегодня. Я не собираюсь расставаться и ждать вечера, чтобы перевезти тебя и твои вещи. – Ты очень много работаешь. Ты постоянно соглашаешься подменить коллег, остаешься после смены, если нужно. Ты делаешь все, и даже больше. Так что пускай Марк засунет свои желания подальше, и ты имеешь право на заслуженный отдых сегодня, – я не собираюсь сдаваться и отпускать тебя никуда. Тебе придется позвонить Марку, иначе это сделаю я сам. Набираешь его номер и смотришь на меня, ожидая, пока он возьмет трубку. Ты уверена в том, что он не отпустит тебя никуда, заставляя даже мертвой выходить на работу. Но мои брови поползут вверх, когда я услышу твой неожиданно больной умирающий голос, которым ты разговариваешь с Марком. Ты не перестаешь удивлять меня, ты невероятная актриса, и твой начальник должен быть последним ослом, чтобы не повестись на это. И он ведется, давая тебе отгул. Правда, мне не очень понравилось твое встречное предложение взять еще смены. Не стоило предлагать ему ничего, теперь он обязательно этим воспользуется. Но об этом я говорить тебе не стану, я же собирался не упрекать тебя ни в чем. По крайней мере, стараться. И сорваться в первый же день совершенно не круто.

Я помогу тебе с решением вопроса о сумках, и помогу собрать вещи. Буду беспощадно оставлять в этой квартире все, что тебе не нужно. Старые отколотые кружки в кухне, куда ты отправила меня, еще кое-какая посуда. Продуктов у тебя действительно практически не было, но это не повод оставлять их здесь портиться. Мы прекрасно приготовим из них что-нибудь на ужин. Я помогаю тебе со всем, мы вместе оттаскиваем сложенные пакеты в прихожую, и их оказывается совсем немало. Если честно, я думал у тебя максимум пара чемоданов, а здесь довольно приличное количество. Но в моей квартире хватит места для этого, я точно знаю. Я видел, что ты пошла прощаться с соседом. Честно говоря, мне это не слишком понравилось. Я не слышал разговора, я просто краем глаза увидел, что ты затормозила. Видимо, этот тот, о котором ты говорила мне вчера. Я не стану тебя донимать, не стану упрекать. Ты имеешь на это право, ты же не могла не общаться с людьми, живя здесь. Я жду тебя у машины, и, наконец, ты выходишь, оглядываясь на свое бывшее жилище, которое в солнечном свете выглядит еще ужаснее, чем ночью. Но это в прошлом. Я встречу тебя с легкой улыбкой на губах и отвезу домой. Теперь ты можешь называть это место своим домом. Я хочу, чтобы ты так его называла. И после легкого завтрака у тебя будет возможность и время, чтобы обустроить все так, чтобы называть это место своим домом. Я не хотел тебя будить, не хотел тревожить твой сон, ведь ты пережила очень многое за последние сутки. Поэтому я все равно приду, все равно зайду к тебе и сяду на постель, дотрагиваясь пальцами до твоей щеки. – Николь, просыпайся, – ты ворочаешься, еще сильнее укутываясь в теплое одеяло, но не желаешь реагировать, – Эээй, вставай давай, – уже трясу тебя за плечо, и, наконец, ты открываешь глаза. – Уже почти шесть вечера. Через час у нас сеанс в кино, нужно собираться, – конечно, ты уже забыла об этом. Или решила, что мы никуда не пойдем. Но я все равно не собираюсь отказываться от этого. – Я буду ждать тебя на кухне. И я сделал нам горячие бутерброды, чтобы мы могли перекусить, – я могу сколько угодно сидеть и смотреть на тебя, но это ничего не даст. Улыбаюсь, когда ты целуешь меня и ухожу в кухню. Мы быстренько перекусим, соберемся и выдвинемся в сторону кинотеатра. Все будет чудесно. Как раз именно так, как должно быть. Мы будем есть попкорн и целоваться тайком в темноте, держась за руки. Я снова становлюсь подростком, который позволяет себе подобные шалости. Насладимся фильмом и пойдем гулять по ближайшему парку. Твои слова по пути заставят меня остановиться и пристально посмотреть на тебя. Это было слишком неожиданное признание, слишком личное, но оно сблизило нас в этот момент. Я стал обладателем еще одной тайны. – Хорошо, Николь. Я не стану больше расспрашивать тебя. Я верю, что у тебя действительно есть на это причины, – успокаивающе улыбнусь тебе и наклонюсь, чтобы поцеловать. – А вот там самые вкусные хот-доги. Пошли? – мы закрыли тему, мы не станем возвращаться к ней, и я хочу, чтобы ты понимала это, понимала, что я готов понять твою жизнь, готов поддержать тебя.

Вернувшись домой, мы просидим еще несколько часов перед телевизором, как было всегда до ссоры. Только теперь не нужно вызывать такси и ждать от тебя сообщения. Можно отправить тебя спать, сладко целуя и быть уверенным в том, что все хорошо, что ты рядом со мной, за стенкой. Утром все станет совсем по-новому. Ты уже оставалась у меня ночевать, и не раз, но теперь все не так. Теперь ты живешь здесь, ты можешь не стесняться ничего. Только, думаю, мне еще предстоит тебе об этом сказать. Ведь я знаю тебя. Знаю, что ты будешь чувствовать себя некомфортно и постоянно думать о том, что мешаешь мне. Я проснусь довольно поздно, ощущая в воздухе приятный аромат выпечки. Губы сами собой расползутся в улыбке, и я тут же отправлюсь на кухню, где ты печень блинчики, включив негромко музыку на телефоне. – Доброе утро, – выглядываю из-за твоего плеча, чтобы посмотреть на плиту. – В честь чего у нас такая вкуснятина сегодня? – целую тебя в щеку и ловлю себя на мысли, что нужно умыться и привести себя в порядок. Покину кухню, но скоро вернусь, доставая из холодильника сметану, небольшие контейнеры с черникой и малиной, и шоколадный сироп. Кому как больше нравится. – Это просто волшебно, – отправляю в рот еще один кусочек, запивая все это чаем. Испытываю самый настоящий восторг, и не могу перестать улыбаться. – Мне еще никто не готовил таких идеальных блинчиков, – у меня прекрасное настроение, я вызываюсь сам помыть посуду после завтрака, а тебя отправляю отдыхать. Но ты никуда не уходишь, продолжая сидеть и рассказывать мне что-то забавное. – Так ты решила? Мы поедем к озеру на пикник? Или проведем целый день просто дома? – если честно, я готов к любому ответу, потому что больше всего хочу просто провести этот день вместе с тобой. Но ты соглашаешься на пикник, и мы идем собирать все необходимое и искать теплую одежду. Ехать к тому месту где-то около полутора часов, но я не хочу вернуться домой слишком поздно, поэтому лучше выехать сейчас. И в супермаркет же еще заехать надо, купить какой-нибудь еды с собой, чтобы там перекусить.
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]

— Ты можешь называть меня так, как твоей душе угодно. Хоть мистером Бриджесом, так еще более солидно получится, — мы легко поддразниваем друг друга, позволяя напряжению медленно сходить на «нет». Ты поняла, я надеюсь, что  для меня совершенно не имеет значения твое имя, твое настоящее имя. Я уверен, что без проблем смогу перестроиться, смогу перекроить себя и называть тебя Николь. Это не станет проблемой, я решил это для себя. Я уже несколько раз проговорил это, замечая про себя, какая замечательная магия стоит за этим, казалось бы, простым именем. Как загораются твои глаза, мои любимые глаза, когда ты слышишь свое имя. Тебе нравится это, ты кайфуешь от того, как я это произношу. Вижу, как ты затаив дыхание, прислушиваешься ко мне, к его звучанию на моих губах. За твою улыбку я готов отдать все. Я готов поставить все на кон, чтобы выиграть главный приз. Чтобы заполучить тебя. Я пойду тебе навстречу, я забуду все обиды. Я уже забыл о них. Больше ничего не будет стоять между нами. Я сделаю тебя счастливой, я буду держать тебя в своих объятиях и говорить о том, как счастлив, что ты есть у меня. Что ты действительно со мной, что ты смогла найти и в себе силы забыть и оставить в прошлом все мои грубые слова. Я давил на тебя, я всегда проделываю это с людьми. Я добиваюсь своего, но не замечаю, что люди ломаются. Люди не могут выдерживать моего напора, моего тяжелого, годами тренируемого армейской жизнью, взгляда. Я не замечал, что тоже ломал тебя, плевав на твое мнение. Собираешься ехать домой — возьми деньги на такси, и я не стану слушать твоих отговорок. Поужинаем в кафе — даже не пытайся доставать кошелек. Мне предстоит еще долгий путь. Точнее, нам предстоит очень долгий путь к тому, чтобы научиться чувствовать друг друга. Чтобы не перегибать палку. — Только, пожалуйста, Николь, говори мне все, что не нравится или не устраивает тебя. Я обещаю, что буду слышать и слушать тебя, уважать твое мнение, — это важные для меня слова, это важное, хоть и тяжелое решение. В почти тридцать пять лет довольно сложно изменить свой характер, сложно перестроить себя. Да и вообще сложно найти девушку, которая не начнет раздражать через полчаса своей хозяйственностью или попытками изменить расположение вещей в моем доме. Только за твою улыбку я готов простить тебе все на свете. Я готов отдать свой дом, свое священное место в твое распоряжение. И я ни капельки не боюсь, что ты можешь начать хозяйничать там. Помню твой немного виноватый потупленный взгляд, когда ты впервые залезла без спроса в мой холодильник [нет, не тогда, когда ты привезла меня из больницы — ты была слишком злой, чтобы испытывать стыд и неловкость]. Помню, что обратил про себя внимание на то, что меня не напрягает это. Не раздражает. Я не хочу выгонять тебя. А ведь я никого не пускал к себе. Моя старая квартира отошла к бывшей жене — я сам захотел этого. Это же место стало для меня одной из первых ступеней моей новой жизни: холостяцкой жизни, которую я собирался вести до конца дней своих. Про свои мечты о детях я уже даже не говорю. Я похоронил их, не желая заводить детей от женщин, которые появляются в моей жизни всего лишь на одну или две ночи.

Я снова немного надавлю на тебя с этим выходным-отгулом, но лишь потому, что не желаю расставаться. Да и ты не сдалась бы так легко, если бы думала иначе. Этот день должен стать нашим и только нашим. Никого мы не хотим впускать в него. Наслаждаться приятными хлопотами, связанными с переездом. Да, это весьма утомительно и занимает довольно приличное количество времени, но улыбка на твоих губах так красочно скажет мне о том, что ты ни капли не жалеешь о принятом решении. Я знаю, что оно не было легким для тебя, что потребовалось немало мужества и силы, чтобы согласиться. Мы не настолько близко знакомы, не так хорошо знаем друг друга [хотя, мне кажется, что я знаю тебя всю свою прошлую жизнь, и сейчас я без сомнения скажу, что желаю делить с тобой также и будущее. наше с тобой общее будущее], чтобы связывать нас совместной жилплощадью. Ты совсем еще молодая, но пережила очень многое, причем пережила в одиночестве. Я очень сомневаюсь, что в эту квартиру ты приводила друзей [если они у тебя были здесь], или же парней, чтобы провести ночь. Ты была одинокой. Действительно очень одинокой, пускай и так тщательно скрывала это за острым язычком, с которого так щедро сыпались ядовитые фразочки. Ты словно бросала вызов всему миру, всем вокруг, доказывая, что ты можешь быть одна. Что тебе это нравится, нравится такое отношение к миру, нравится быть такой. Но я узнал тебя. Я раскрыл тебя, расколол твою душу и, заглянув внутрь, нашел эту маленькую девочку, что скрывалась там. Ту девочку, которая своей заботой и лаской освещала мою жизнь, дарила ей смысл и наполняла светом мою черную, израненную душу. Я хочу оберегать тебя, хочу дарить тебе тот же свет, хочу наполнить твою жизнь радостью и видеть лишь улыбку на прекрасных губах. Хочу, чтобы твои вещи наполнили мой дом. Хочу видеть бутылочки твоего шампуня в ванной, хочу, чтобы в холодильнике стояли твои йогурты, а в морозильной камере хранился нескончаемый запас твоего любимого мороженого. Пускай и знаю, что если начну покупать его для тебя, то получу в ответ ворчливые упреки и не самый довольный взгляд. Но позволь мне баловать тебя. Позволь делать то, чего я так сильно хочу. А я хочу именно этого. Хочу стать для тебя всем, делать для тебя все. Угадывать твои желания и стать той опорой и поддержкой, которая тебе требуется. Ты позволишь мне это, я знаю. Да, возможно, не сразу, но позволишь. Поймешь, что за этим не кроется никакого злобного умысла, никакого тайного заговора или желания сделать тебя зависимой, обязанной мне. На это потребуется немало времени, но я готов тебе его дать. Я готов дать его нам. Готов подождать, чтобы, опять же, не давить на тебя, не делать никаких резких движений. Мы найдем, как справиться с этим, как найти тот самый правильный мостик, который приведет нас к счастью и взаимопониманию.

И все станет идеально. По крайней мере для тебя. Ты не высказываешь никакого недовольства, ведь я не собираюсь вмешиваться в твои дела и указывать тебе, куда ставить вещи. Только я разбужу тебя, ведь этот вечер мы хотели провести вместе, вдвоем. Да и, проспав весь день, еще неизвестно, сможешь ли ты заснуть ночью. Ты не будешь против, хотя я видел по твоему взгляду, что ты с удовольствием не вылезала из-под теплого одеяла в этот ужасный холодный мир. Но мы все равно прекрасно проведем время, будем наслаждаться друг другом. А ночью разойдемся по своим спальням, до этого долго и сладко желая друг другу спокойной ночи. Только все эти поцелуи не проходят незамеченными. Я хочу тебя. Я все равно хочу тебя, даже учитывая тот факт, что согласился подождать. Всегда хочу тебя, и мучаюсь по ночам мыслями о тебе, борясь со своим неудовлетворенным организмом. Я не собираюсь провоцировать тебя или склонять к интимной близости. Ты должна прийти к этому сама. Утром я снова увижу тебя на моей кухне. Так было уже несколько раз, но каждый из них я поражаюсь, насколько ты гармонично смотришься, ступая босыми ногами по теплому полу. — Новоселье это святое, конечно. И мне нравится такой способ отметить его, — подшучиваю в ответ и, получив свой теплый утренний поцелуй, присоединяюсь к готовке, накрывая на стол. — А может для меня это шедевр? Прекрати умалять свои таланты и дай мне насладиться этими идеальными блинчиками, — хватит думать, что ты посредственна, что ты не делаешь ничего особенного. Для меня ты сама — особенная, и все, что делаешь соответственно тоже. А завтрак воистину прекрасен, и я ни на мгновение не покривил душой, так щедро тебя нахваливая. — Я очень рад, что ты выбрала озеро. Это одно из моих любимых мест, хоть и находится прилично далеко за городом, — а еще я очень рад, что ты поддерживаешь меня во всем, не считая это глупым или слишком романтичным. Иногда мне кажется, что я глупею рядом с тобой, но потом понимаю, что это и называется счастьем. Самым настоящим счастьем. Я возьму с собой кучу теплых вещей, бесконечно переживая, чтобы ты не замерзла и не заболела. Это довольно страшно для меня, хотя другой бы сказал, что ничего особенного в банальной простуде нет. Но все время, пока мы будем сидеть на берегу на толстом электрическом одеяле, работающем от аккумулятора, я буду переживать и старательно укутывать тебя в плед, при этом, не забывая целовать. — Ммм? — довольно промычу в ответ на то, что ты зовешь меня. Мне слишком хорошо сейчас даже просто молчать рядом с тобой. Но ты заговоришь и моя рука, перебирающая твои шикарные волосы, замрет на мгновение, но я одерну себя, осознавая, что для тебя все это имеет огромное значение. Мне потребуется все же немного времени, чтобы придумать ответ, чтобы решить проблему и успокоить тебя и твои переживания. Глубоко вздохну, беря тем самым паузу, а потом медленно заговорю. — Я понимаю, что ты имеешь в виду, Николь. Понимаю, что не хочется чувствовать себя должной. Давай ты будешь покупать продукты, стиральный порошок и зубную пасту. Все, что нужно домой. А то я бываю чересчур рассеянным и постоянно забываю все нужное. А все счета я буду оплачивать сам, — моя ладонь касается твоего лба, разглаживая тревожные морщинки. — И вообще, если я начну брать с тебя деньги, то мне придется заплатить огромный штраф за незаконную сдачу жилья, — легко улыбнусь, собираясь тебя немного рассмешить, но ты продолжаешь хмуриться, размышляя о том, что я сказал. Наконец, ты соглашаешься со мной, и я едва сдерживаю облегченный вздох, ведь иначе я не знал бы, что придумать, чтобы успокоить тебя. Хорошо, что этот вариант тебя устроил.

Мы больше не вернемся к этой теме, больше не станем вести этих странных разговоров. Мы вернемся домой и продолжим посвящать время друг другу, наслаждаясь и ценя каждое мгновение, проведенное вместе. И следующий день будет столь же прекрасным, хоть я и понимаю, что уже завтра все вернется на круги своя. Ты вернешься на работу, а поеду тренировать своих любимых сорванцов, жаждущих побеждать всех и вся. День пролетит слишком быстро, я даже не успею понять, но уже стемнело, и ты сказала, что хочешь уйти пораньше, оставив меня в одиночестве досматривать фильм. Пройдет еще полчаса, и сюжет на экране сменят финальные титры. В твоей комнате все еще горит свет, и я решаю поделиться с тобой эмоциями. — Можно? Не спишь еще? — осторожно постучусь и войду, присаживаясь на кровать. Ты подвинешься, освобождая для меня достаточно места. — Да, досмотрел. И ты была права — такой концовки я не ожидал, — дальше следует длинная тирада о том, что я бы сделал иначе, хотя  задумка режиссера была весьма интересной. Твое мнение, на удивление, сходится с моим, и мы тратим еще минут десять на то, чтобы обсудить все. И вроде бы все, мы пришли к логическому завершению, и я должен оставить тебя, но твой голос снова останавливает меня. — За что ты благодаришь меня? — это неожиданно, и за этим словно должно последовать объяснение. И оно будет. Снова откровенность. Каждый день ты честно рассказываешь, что у тебя на душе. — Я… я счастлив слышать это. Я боялся, что заставил тебя сделать это, что что-то пойдет не так, но все правда хорошо. Тебе нечего больше бояться, — еще пару дней назад ты была сильной и смелой, способной противостоять всем наркоманам и маньякам того ужасного района. — Как это не понадобятся?! Только попробуй пропустить хоть одну тренировку, — сведу брови, очень серьезно глядя на тебя, но тут же негромко рассмеюсь, стирая с лица эту маску. Мои пальцы касаются твоего лица, такой нежной, едва ощутимой лаской. Но и это еще не все. Ты хочешь сказать мне еще, добавить больше откровенности и близости нашим отношениям. Я слушаю тебя, ощущая, как вместе с твоими словами мое сердце наполняется такой теплотой и радостью. Все еще боюсь облечь эти эмоции в слова, дать им название, хотя на задворках разума внутренний голос уверенно твердит, что мне прекрасно известно название и определение. — Ты все делаешь правильно, — для меня. Опускаешь глаза, словно переживая, что сказала что-то не то или обидела меня, но я знаю, что это не так. Снова касаюсь пальцами твоего лица, заставляя поднять голову и посмотреть на меня. Мы сольемся в поцелуе, снова и снова утопая друг в друге, упиваясь этими эмоциям. Я теряю контроль над собой, теряю контроль над своими руками, которые гладят твое тело. Ты еще никогда не делала так. Не садилась ко мне на колени, так жадно целуя. Возбуждение безумными волнами струится по телу, и я сжимаю твою талию все крепче, ощущая тепло тело сквозь ткань футболки. Сбившееся дыхание и недостаток воздуха от этого невероятного, переворачивающего душу, поцелуя, заставит оторваться от тебя на мгновение, и следом коснуться поцелуями твоей нежной шеи, ощущая, как по твоему телу пробегает дрожь возбуждения. Неужели…?

Я не успеваю додумать эту мысль, как ты резко напрягаешься в моих руках. Это изменение настроения отрезвит и обескуражит меня. Смотрю на тебя, и мне жутко неловко, что я снова позволил себе потерять контроль. Ты бормочешь слова извинения и утыкаешься носом мне в плечо. — Эээй, милая, ну ты чего? — я еще не называл тебя так никогда, это получилось само собой. — Только не плачь, слышишь? — касаюсь губами твоих волос, мягко обнимая и стараясь успокоить. Ты коришь себя, винишь себя, но я знаю, что ты ни при чем. И не собираюсь никоим образом высказывать недовольство. — Все хорошо! Посмотри на меня, — приподнимаю твою голову и заглядываю в глаза. Если ты не веришь моим словам, так поверь хотя бы моему взгляду. Твои же глаза блестят от невыплаканных слез, но я не дам им пролиться. — Лучше ложись и отдыхай, а то завтра на работу рано вставать, — целую твои горячие щеки и собираюсь уйти, но ты останавливаешь меня, прося остаться. Ни сказав ни слова, я просто лягу рядом с тобой, обнимая за плечи и позволяя тебе слушать биение моего сердца. Ты выключишь ночник, комната погрузится во тьму, но мы с тобой найдем, о чем поговорить. Мы будем медленно беседовать, обсуждая фильмы и другую ерунду. Это отвлечет тебя от грустных мыслей, и вскоре я услышу, что ты заснула. Твое дыхание выровнялось, а пальцы, гладившие мою шею, остановились. У меня не хватит сил покинуть тебя, оставить тебя одну, и я тоже позволю себе заснуть. Это будет впервые так, что мы лежим под одним одеялом и проводим вместе ночь. Пускай и в таком смысле. Но через несколько часов, или минут, я не знаю, сколько времени прошло, меня разбудит то, как твои руки настойчиво лезут под мою футболку. Еще не до конца проснувшись, я похолодел от мысли, что твои пальцы нащупают те ужасные шрамы, покрывающие мою грудь и спину. Я резко перехвачу твою ладонь, разворачиваясь набок к тебе лицом. Но ты, хоть и лежишь с закрытыми глазами, но второй рукой находишь мое лицо, поглаживая щеку и подбородок. Черт, я снова ощущаю, как тело остро реагирует, а возбуждение накатывает с невероятной силой.
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]

Мне так нравится с тобой. Мне нравится с тобой все. Нравится даже, как ты мило хмуришь бровки, если что-то тебе не нравится. Или как сосредоточенно думаешь над моим предложением заняться обеспечением нашего дома всем необходимым. И мне невероятно нравится словосочетание «наш дом». Оно не смущает меня, не напрягает и не раздражат. — Хорошо, я буду говорить тебе все, что мне хочется. А потом ты станешь готовить для меня, — мне понравилось, учти. Сегодняшний завтрак вполне способен меня разбаловать. И даже уже практически сделал это, просто я не особенно хочу наглеть. — И если я куплю еще одну подписку на нетфликс, то мы точно с тобой больше не выберемся к озеру, они в этом сезоне много крутых проектов запускают, — моя ладонь гладит твои волосы, и я понимаю, что согласен вообще на что угодно, лишь бы только рядом с тобой. Любой твой каприз. Я влюбляюсь в тебя все сильнее, и каждый раз ощущаю такую острую потребность признаться тебе в этом. Но каждый раз останавливаю себя, каждый раз одергиваю, говоря себе, что еще слишком рано. Что ты можешь быть не готова услышать это, что это может банально тебя спугнуть. И вот снова мы смотрим кино, и ты уходишь спать. Я провожаю тебя задумчивым взглядом, испытывая сильное желание пойти за тобой. Я пойду, да, но не сразу, чтобы это не выглядело слишком навязчиво или неправильно. Я приду, чтобы поделиться с тобой мыслями и эмоциями от фильма и просто останусь. Да, так просто возьму твои губы в свой сладкий плен, позволяя своим рукам больше, чем должен был. Мои губы на твоей шее, и это так сильно заводит. Но только ты не виновата в том, что не можешь. Не виновата в том, что твое тело еще не готово принять меня. Я научился правильно воспринимать это, научился для себя делать выводы и реагировать так, чтобы не обидеть тебя. — Ты ничего не испортила, Николь. Прекрати сейчас же, — я смотрю прямо в твои глаза, наливающиеся слезами, и пытаюсь заставить тебя взять себя в руки. Это самое главное для тебя сейчас. Мое отношение к тебе не изменится после того, как ты снова отказываешь мне в близости. Ни в коем случае это не повлияет на наши с тобой отношения. Но мне лучше уйти, лучше оставить тебя одну сейчас, и не тревожить душу моим присутствием. Так будет правильно, я знаю, хоть и хотел бы так сильно остаться рядом с тобой. Ты словно прочитаешь мои мысли, беря меня за руку и прося остаться с тобой. — Конечно, останусь, — легко улыбаюсь тебе и оказываюсь под одеялом вместе с тобой. Теперь у меня есть возможность поговорить с тобой, убедить тебя в правдивости моих слов, ну и вообще просто отвлечь тебя. И ты настолько расслабишься, что вскоре благополучно заснешь, а я следом за тобой. Все случилось слишком неожиданно, все было так странно. Словно это была и не ты вовсе. Я не позволю твоим рукам залезть под мою футболку, не позволю увидеть эти ужасы. Но и мои довольно резкие спросонья движения не останавливают тебя. Ты настойчиво гладишь пальцами мое лицо, а следом целуешь, довольно уверенно устраиваясь сверху. Это невероятно, это туманит мой мозг, и я снова желаю тебя. Так безумно, и больше не хочу сдерживаться. Снова целую тебя, призывая, пожалуйста, продолжай. Не останавливайся. Ты включишь ночник, заставляя меня дернуться от неожиданности и прищуриться, привыкая к свету. Твой вопрос поставит меня в тупик, ведь ты совсем не хочешь получить тот ответ, который мне так хочется тебе дать.

Черт возьми, я против! Конечно, я против, ведь свет, даже небольшой и совсем неяркий — мой враг. При нем ты можешь увидеть все, что я так тщательно скрываю, что мне стыдно показывать даже самому себе перед зеркалом. Но ты не должна этого знать, ты не хочешь видеть моих демонов. Ты не готова к этому, и я не готов тебе этого показать. Я мысленно вижу этот ужас в твоих глазах, сменяющийся жалостью и неприязнью. Это действительно ужасно — мои шрамы. Шрамы от пыток в плену, где я провел не так много времени, но этого хватило. Этого хватило, чтобы на всю жизнь оставить яркие, нестирающиеся из памяти, воспоминания. Но я мотну головой, отгоняя от себя призраков ужасного прошлого, ведь на моих бедрах сидит самая прекрасная девушка на свете. Эта ночь и так уже  принесла мне слишком много сюрпризов, но не перестает удивлять. Я снова тянусь к тебе, чтобы получить свой желанный и самый сладкий поцелуй. Словно что-то изменилось в тебе, словно что-то перещелкнуло, но этот жар в твоем взгляде не перепутать ни с чем. Твои острые ноготки цепляют мою шею, ты отчаянно прижимаешь меня к себе, не желая разрывать поцелуй. Мой язык проникает за твои губы, лаская и сводя с ума. Этот поцелуй куда глубже, куда откровеннее всех тех, что были раньше. Мои ладони лежат на твоих бедрах, затянутых в тонкую ткань черных трусиков, и я лишь едва сжимаю их, все никак не решаясь перейти к более откровенным ласкам. Да, я снова боюсь, снова отчаянно трушу, ведь мы столько раз останавливались. Я не обвиняю тебя — нет, просто не хочу снова причинить тебе боль, снова увидеть, как ты плачешь и винишь себя в том, что я не получил чего-то. Не получил тебя. Я очень хорошо понимаю, как тебе было тяжело, ведь ты видела мою реакцию, видела, мелькавшее на долю секунды, в глазах разочарование. Но я давил его в себе, снова и снова, смотрел в твои глаза и улыбался. Гладил тебя по волосам и успокаивал, говоря, что готов подождать. Что готов идти на это все ради тебя. И, знаешь, это ведь действительно стало правдой. Я поверил тебе, поверил в то, что готов ждать. Тебя ждать и того, что ты будешь готова. Я не собирался бросать тебя, не считал, что недостаточно хорош для тебя, и ты просто не испытываешь ко мне сексуального влечения. Я знаю, что испытываешь, знаю, что ты тоже хочешь меня. Твои глаза и сбивающееся дыхание не могут лгать. Твои ладони снова отвлекают меня от не самых веселых мыслей. Ты сжимаешь мои запястья, поднимая их выше, показывая, что ты хочешь ощущать меня на своем теле. Послушно скольжу руками вверх, доводя тебя до дрожи и добираюсь до твоей небольшой упругой груди. Облизываю губы, снова и снова бесконечно пересыхающие, и ты, заметив это, проводишь по ним своим языком. В ответ мое тело дергается, словно в судороге, я нестерпимо жажду почувствовать себя внутри тебя, ощутить жар твоего тела. Пальцы сжимают твою грудь, сминают чувствительные соски, и я слышу твой негромкий стон. Прикрываешь от наслаждения глаза и садишься сверху, упираясь ладошками мне в грудь и наслаждаясь  моими ласками. А я чувствую, что не могу больше сдерживаться, что меня сейчас буквально разорвет на части от переполняющего возбуждения.

Но я буду сдерживаться изо всех сил, я позволяю тебе руководить, позволяю тебе быть главной и делать все, что тебе хочется. Да, я все еще банально боюсь тебя спугнуть, испортить этот настрой и снова все сделать не так. Словно завороженный наблюдаю, как ты стягиваешь с себя футболку, отбрасывая ее в сторону. Я снова забываю, что значит дышать и двигаться, я не могу отвести взгляда от открывшейся мне картины. Ты так прекрасна, так невероятно прекрасна, и я не пытаюсь скрывать своих эмоции, не собираюсь прятать свое восхищение твоим изумительным телом. Ты не обладала идеальными округлыми формами, какие принято в обществе считать идеальными. Немного угловатая фигура, больше подходящая для девочки-подростка. Безумно худая, с выступающими ребрами и торчащими вверх ключицами. Мне же не нужно говорить, что я хочу тебя в этот момент еще сильнее, еще больше? Теперь моя очередь, Николь. Я обещаю, что тебе будет хорошо. Обещаю, что не сделаю тебе больно, не причиню никакого вреда. Верь мне. Просто верь, и тогда у нас все получится. Тогда мы сможем подарить друг другу невероятное наслаждение. Мои ладони скользят вверх по твоему телу, задевая грудь и заканчивая свой путь на твоей шее. Теперь я не только чувствую твою кожу, но и вижу ее, вижу тебя всю, целиком. В одних лишь трусиках. И я не хочу их снимать, я еще не насладился тобой вдоволь, не заставил тебя сгорать в экстазе от одних только моих ласк. Аккуратно опущу тебя на постель, оказываясь сверху. Чуть медлю, буквально полсекунды, пытаясь за это время найти в твоем взгляде протест против моих действий. Но вижу лишь предвкушение и эйфорию, которая накрывает тебя с головой. Боже, как я тебя хочу. Склоняюсь над твоей грудью, губами лаская торчащий сосок. Мои губы дополняет язык, своими точными движениями сводящий тебя с ума. А легкие укусу добавляют остроты твоим ощущениям. Ты выгибаешься мне навстречу, зарываясь пальцами в мои волосы. Переключаю свое внимания на вторую грудь, терзая другую пальцами, большим и указательным сжимая и лаская. Снова вернусь к твоим губам, ладонями теперь исследуя твое тело, осторожно гладя его, но, не позволяя себе опускаться ниже резинки твоих трусиков. Лишь губами, лишь языком. Я пропутешествую губами по твоей коже, изучая каждый ее сантиметр, запоминая каждую родинку. Языком дотронусь до твоего пупка, и снова сорву с твоих губ стон. Больше всего на свете я хочу сейчас стянуть с тебя белье и войти в тебя, не медля больше ни секунды. Но нет, я лишь терпеливо и безумно нежно провожу языком вдоль линии твоего белья, готовясь перейти к самой интимной из ласк. Твой прерывистый, сбивающийся голос отвлечет меня, но ты права: это действительно может стать проблемой. — Я сейчас вернусь, погоди минутку, — я покупал презервативы, когда мы только начали встречаться. Покупал, каждый раз на что-то надеясь. Но я не обижаюсь, ты не подумай, этот момент станет еще куда более сладким и долгожданным.

Слезаю с кровати, ощущая легкое головокружение, и иду в свою спальню, надеясь, что смогу быстро отыскать нужную пачку в своей тумбочке. Щелкаю выключателем, щурясь от слишком яркого света, и сажусь на кровать, чуть дрожащими руками отыскиваю запечатанную коробочку. Раскрываю ее, и забираю с собой лишь ее содержимое. Но не ухожу сразу, как планировал. На несколько секунд задерживаюсь у большого зеркала своего шкафа, глядя на свое отражение. Задираю футболку, разглядывая шрамы, покрывающие грудь и живот. Морщусь от отвращения к самому себе, к своему телу, которое никак нельзя назвать идеальным. Будет лучше, если ты не увидишь меня таким, не увидишь меня обнаженным. Это немного портит мне настроение, сбивает настрой, но я все же выключаю свет и возвращаюсь к тебе. — Прости, задержался, — выдавливаю из себя улыбку, кладу презервативы на тумбочку, и снова склоняюсь над тобой, приникая к губам. Это поцелуй растопит все сомнения, все негативные и печальные мысли. Снова тяжелеет и сбивается дыхание, снова мои пальцы дрожат, путешествуя по твоему телу. Я снова возвращаюсь к тому, на чем закончил. Снова мой язык уверенно прочерчивает линию вдоль твоих трусиков, и я чувствую, как ты замираешь в ответ. Подниму голову, чтобы посмотреть на тебя, чтобы убедиться, что я все делаю правильно. Ты пальцами окажешься в моих волосах, склоняя мое лицо, заставляя продолжать. Мне нравится такая настойчивость, нравится твое нетерпение и страсть. Наконец, ловким движением я стяну с тебя трусики, опаляя своим дыханием самое чувствительное место твоего тела. Коснусь его сначала осторожно, пальцами, как бы проверяя, готова ли ты, или же сейчас все снова закончится. Да, я все еще не могу отпустить это и жутко боюсь сделать что-нибудь не так. Но твое тело не может лгать. Ты хочешь большего, ты хочешь пойти еще дальше. Осторожно войду в тебя одним пальцем, ловя экстаз только лишь от того факта, насколько ты влажная и готова принять меня. Так сильно хочешь — я знаю. Но я еще не закончил. Я хочу коснуться языком твоего клитора, но прежде, я проведу губами медленно, так исключительно нежно по внутренней стороне твоих бедер, поднимаясь все выше, приближая тебя с каждым мгновением все ближе к наивысшей точке  наслаждения. Мои губы осторожно коснутся самого сокровенного местечка, а язык медленно вырисует незамысловатый узор. Снова и снова касаюсь языком, вызывая в твоем теле дрожь. Твои губы шепчут мое имя, ты задыхаешься от нахлынувшего удовольствия, ты готова испытать оргазм. С каждым мгновением я приближаю тебя все ближе и ближе к этой точке. Мои ладони поднимаются и ласкают твою грудь, сжимая ее. И эта ласка срабатывает катализатором к тому, чтобы твое тело накрыла эта волна, накрыло это бесконечное наслаждение, а я продолжаю держать твои бедра и поднимать тебя все выше и выше, на самое высокое небо.
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]

Ты удивляешь меня. Просто поражаешь тем, как ловко и уверенно проделываешь все это, намекая на продолжение ласк. Николь, ведь всего пару часов назад ты была другой. Ты боялась меня и плакала в моих объятиях, что не можешь перебороть себя. И теперь, похоже, время нужно мне, чтобы осознать реальность всего происходящего здесь. Немного времени, ведь я уже готов ласкать тебя, готов терзать твои губы и твое тело сладкими и жарким поцелуями, оставлять на бледной коже горящие влажные дорожки от поцелуев. Я хочу пойти дальше, сделать ласки еще более откровенными и желанными. Нам придется ненадолго прерваться, ведь ты права, не стоит забывать о защите. О детях нам еще думать, пожалуй, рановато, поэтому, само собой, лучше не терять голову окончательно. Пускай этот поход и расстроил меня, заставляя на несколько секунд вернуться в то время, когда та жизнь была реальностью, а не только снами и горькими воспоминаниями. Когда в моей жизни бурлил адреналин, и я забывал об осторожности, бросаясь в самые опасные и горячие места. Это было сразу после развода с Вейверли, это было в прошлой жизни, но мне все равно было больно. Больно, что эта женщина не смогла понять меня, не смогла принять меня такого, какой я есть. И вдруг ты тоже не сможешь? Вдруг для тебя это будет непосильно? Я не готов рисковать сейчас, не готов подвергнуть наши отношения еще одному испытанию, поэтому я заранее извиняюсь перед тобой, Николь, но сегодня все будет совсем не так, как мы представляли. Хоть я и уверен, что все будет прекрасно. Я вернусь и снова увижу твои горящие глаза. Снова почувствую жаркий прилив возбуждения и желания. Страсти, что окутывает меня. Не медлю более ни секунды, не хочу терять наши мгновения, не хочу больше прерываться ни на что. Стань моей, позволь мне показать тебе рай, и разреши отправиться туда вместе с тобой. Но сначала ты. Я сделаю так, что ты будешь таять от моих прикосновений, от моих откровенных ласк, бормоча в беспамятстве мое имя и сминать пальцами светлую простынь. Мой язык бесстыдно проникает в тебя, терзает самые чувствительные точки на твоем теле. Я так мечтал об этом. Мечтал ощутить на губах твой терпкий прекрасный вкус, мечтал стать свидетелем самых обнаженных твоих эмоций, которые ты не в силах сдерживать. Я наслаждаюсь не меньше тебя, а то и больше. Ты хочешь меня, хочешь, чтобы я продолжал, и я не остановлюсь, пока твое тело не содрогнется от нахлынувшего оргазма, и ты бессильно выдохнешь, откидываясь на подушки. Я поднимусь к тебе, и ты потянешься за поцелуем, который станет прекрасным завершением нашей прелюдии. Да, Николь, это было лишь начало нашего пути, наполненного истинным наслаждением. Тянешь за футболку, намереваясь ее все же снять, но я перехвачу твои пальцы, покоряя тебя и беря инициативу в свои руки. Губы скользят по твоему телу, а ты таешь и млеешь  в ответ. Я не упущу момент, когда ты напряжешься, будто испугавшись чего-то. Я остановлюсь, пристально глядя на тебя, готовый в любой момент остановиться и закончить все это. Только ты не хочешь. Точнее, хочешь, но не этого. «Я хочу тебя». Произносишь вслух то, что я так хотел услышать все это время. Ты снова дашь мне толчок, чтобы продолжать, чтобы не останавливаться.

Но ты снова предпринимаешь попытку стянуть с меня футболку, и я был бы рад, но не могу. Перехватываю твои пальцы, и больше не могу молчать. Ты должна понять меня. Ведь я понимал тебя, не задавая никаких вопросов. — Пожалуйста, не нужно, — я понимаю, что поступаю неправильно, понимаю, что этот мой поступок, это сильное сопротивление твоим действиям обесценивают все мои слова о честности и открытости. Я злился на тебя, что ты скрывала свое настоящее имя, я был даже готов закончить наши отношения, а теперь сам проделываю то же самое. Но я не могу перебороть себя, не могу позволить тебе увидеть. Не сегодня, не сейчас. Не в тот момент, когда моя жизнь переворачивается, когда происходит то, что последние месяцы являлось ко мне во снах. Мучило меня наяву, когда ты лежала на диване у меня на коленях, а в свободном вырезе футболки белела идеальная кожа. Мои пальцы невольно тянулись туда, тянулись, чтобы прикоснуться и утонуть в этих ощущениях. Я мог лишь представлять это, мог лишь мысленно касаться тебя и ласкать так бесконечно и так безумно нежно. А сейчас я беспрепятственно могу касаться твоей кожи губами и руками, ласкать ее и таять от восторга. Но я все равно не могу позволить себе потерять контроль, позволить тебе делать все, что ты захочешь. Ведь ты так сильно и отчаянно хочешь снять с меня эту дурацкую футболку. Я тоже хочу, поверь. Хочу, но не могу. Она мешает мне, стесняет мои движения и постоянно закручивается вокруг тела. Я бы ощущал себя гораздо лучше, если бы остался без нее. Ведь я тоже жажду твоих прикосновений, жажду ощущения твоих пальцев на своей коже. Но лишаю себя этого. Лишаю, потому что не могу позволить тебе видеть меня таким. Хочу быть идеальным для тебя, даже если это звучит глупо и совершенно неуместно, учитывая, что мы периодически отрываем друг другу самые темные стороны своей жизни. Но наши взгляды встречаются, и ты понимаешь, что не стоит. Не стоит спорить и настаивать на своем. Лучше просто расслабься и подайся навстречу моим жарким ладоням, путешествующим по твоему телу. Лучше просто стань моей полностью, окончательно. Сделай меня самым счастливым мужчиной на земле. Наконец, сниму с себя трусы, отброшу их в сторону и осторожно войду в тебя, окрыленный мыслью о том, что ты хочешь и готова принять меня. В первое мгновение ты едва заметно напряжешься, и я тихонько шепну тебе «расслабься». Я буду медленным, буду очень осторожным и нежным. Первый толчок срывает с твоих губ тихий стон. Твои пальцы так крепко сжимают мои плечи, и ты прижимаешь меня к себе. Мои губы скользят по твоей шее, и я чувствую, как по твоему телу пробегает словно электрический разряд. Но мои собственные ощущения затмевают все вокруг. У меня кружится голова от этого волшебного чувства обладания, от ощущения того, что мы стали с тобой единым целым. Я двигаюсь внутри тебя, плавными толчками доводя до исступления. Ты еще крепче впиваешься пальцами в мои плечи, губами шепча мое имя. Твои глаза прикрываются от наслаждения, дыхание сбивается, и ты поднимаешь бедра, двигаясь в такт со мной. — Николь, — бормочу в полузабытьи твое имя, ведь это единственное, что имеет значение в данный момент. Только ты и я. Только лишь наша с тобой близость и открытость.

Ты доверяешь мне, а я доверяю тебе. Я хочу тебя, и быть с тобой. Больше в этой вселенной мне не нужно ничего, у меня есть все. У меня есть ты. Толчки становятся все более сильными, но такими же плавными [я боюсь причинить тебе боль], и я чувствую, как твое тело напрягается перед разрядкой, перед нахлынувшим оргазмом. Для меня же это своего рода катализатор, и больше нет необходимости сдерживаться. Мое тело сотрясает дрожь, похожая на судороги, с губ срываются сдавленные стоны, но я продолжаю двигаться в тебе. Ты буквально кричишь, ногтями царапая мою шею — единственно доступную тебе сейчас часть моего тела, но я не ощущаю боли. Лишь еще крепче прижимаю тебя к себе, лишь еще теснее соединяю наши тела, потому что мы — одно целое. Я не могу больше представить свою жизнь без тебя. И, когда мы, наконец, успокоимся, когда ты уютненько устроишься на моей груди, а я запутаю пальцы в твоих волосах, вернусь мысленно к своим страхам. К страху остаться без тебя. Пожалуй, он самый сильный и самый важный для меня. Я не могу без тебя, не хочу без тебя. Я нашел свое место здесь, рядом с тобой. Конечно, я мысленно сравниваю тебя со своей бывшей женой. Я делаю это не совсем осознанно, но, знаешь, Николь, ты выигрываешь. Выигрываешь по всем пунктам. И нет, я не стану говорить, что Вейверли в постели бревно или неумеха, но просто ты даришь мне те эмоции, которые я никогда не получал от нее. Я испытывал оргазмы, получал наслаждение. Но с тобой. С тобой нас связывает та необыкновенная близость, которой нет описания. Которая просто есть и все, которая просто привела нас в объятия друг другу. — Ты прекрасна, Николь. Все было прекрасно, — произнесу немного усталым голосом, но с улыбкой на лице. Пускай это звучит сентиментально или слишком романтично, но мне плевать. Это мои эмоции, я испытываю их именно сейчас, в этот самый момент, и другого мне не нужно. Мои губы касаются твоей макушки, и ты приподнимаешься, заглядывая в мои глаза. — Как и в моей, — и это действительно так. Это не преувеличение, не метафора — это на самом деле лучшее, что случалось со мной. Ты смущенно улыбнешься мне в ответ, склоняясь за поцелуем. Моя ладонь уже уверенно ложится на твою обнаженную попу, слегка поглаживая. Но я позволю тебе немного проявить инициативу: скользить пальцами по моему лицу, по моей шее, чуть щекоча. С губ сорвется легкий смешок, но это лишь от того, что мне щекотно. Продолжай, мне нравятся эти ласки. Расслабляюсь, отдавая себя полностью в твою власть, но только вот надолго мне не удается это сделать. Твои ловкие пальчики касаются того самого шрама на бедре, который выбил меня из рядов вооруженных сил США. Я резко вздрагиваю и открываю глаза. Моя рука уже сжимает твои пальцы, останавливая их, а чуть испуганный взгляд встречается с твоим — недоуменным и ошарашенным.

Моментально мне становится стыдно, что я так резко прервал твою ласку, что могу просто банально тебя спугнуть. Мой взгляд становится ласковым и нежным, и, не сводя с тебя глаз, я подношу твою ладонь к своему лицу и целую поочередно каждый пальчик. Твое дыхание чуть сбивается и учащается, и ты уже забываешь об этом маленьком не самом приятном инциденте. Тяну тебя на себя и сладко целую, чувствуя снова прилив возбуждения. Но я сделаю ничего, если ты сама не захочешь. Я хочу тебя снова. Ты чувствуешь мое возбуждение и желание продолжить нашу ночь. Сделать ее еще более яркой и красочной. И мы пойдем дальше, мы снова подарим друг другу незабываемые мгновения, минуты полного счастья и наивысшего наслаждения. А потом ты заснешь, уткнувшись носом мне в шею. Я буду чувствовать, как мое тело наполняет блаженство, как волны бегут по нему, делая меня счастливым. Ты делаешь меня счастливым. Твои волосы, чуть щекочущие мою шею, твои сладкие губы, целовавшие меня без устали. Я осторожно накрою тебя одеялом, стараясь не разбудить, но все равно еще долго не смогу заснуть. Буду лежать и думать о тебе, смотреть на тебя. Вспоминать, что было раньше между нами, между мной и моей бывшей женой. Я думал о том, что будет дальше, что будет утром, через неделю или через год. Будем ли мы так же близки и счастливы? Сейчас я скажу честное и откровенное «да», но на самом деле никто не знает, что ждет нас впереди. Никто не знал, что утром мы проснемся одновременно, вздрагивая от звонка твоего будильника. — Доброе утро, — за ночь ты успела разорвать наши объятия, и теперь спала на другой стороне кровати с задранной футболкой, оголяющей плоский живот. Ты чуть смущенно улыбаешься, но не стоит. Не стоит смущаться или стыдиться того, что было ночью. Все было просто волшебно и идеально. — Как тебе спалось? — мне прекрасно, хоть и маловато, учитывая, сколько времени я провел в размышлениях о наших отношениях. Да и мы первый раз спали вместе, в одной постели, и это тоже многое значит для меня. — Давай я пойду пока быстренько в душ, а ты ставь завтрак. А потом ты пойдешь, а я закончу, покушаем, и я отвезу тебя на работу, — мне не хочется вылезать из твоих теплых объятий, но нужно. Тем более, что время у нас весьма ограничено, а сделать нужно так много. Наконец, выбираюсь из постели и, бросив на тебя ласковый взгляд, собираюсь удалиться в душ. Но твой голос останавливает меня, заставляя внутренности похолодеть, а руку, держащую дверную ручку, замереть и словно окостенеть. Я не ожидал этого [хотя это и было весьма логично], я не был к этому готов и сейчас позволил эмоциям просто взять надо мной верх. Ты хочешь пойти со мной в душ, хочешь быть рядом, а твой призывный взгляд очень прозрачно намекает на то, что мы можем не просто сэкономить воду, а еще и получить удовольствие. Но я не реагирую на него — Нет, — срывается с моих губ довольно жестко. Ты хмуришься, не понимая. — Нет, Николь, я пойду один, — вот и все, без каких-либо объяснений. Просто нет и все. Но так противно на душе мне еще не было. Это утро должно было стать идеальным и волшебным, как та ночь, но в итоге я, крепко сжимая в руках мочалку, намыливаю себя, пытаясь словно стесать кожу, избавиться от всех этих уродливых отметин на теле и стать красивым для тебя.
[nick]Gerald Bridges[/nick][icon]https://i.imgur.com/PPr6weW.png[/icon]