Безумный вечер закончился не менее безумно. В принципе вся моя жизнь как-то перевернулась с ног на голову, с появлением в моей жизни тренировок и тебя, но сегодня была вершина айсберга. События закрутились так быстро, что я потеряла над ними контроль. Как и над тобой и тем, что ты делаешь. Неожиданный поцелуй был чем-то сродни снегопада жарким летом. Я не могла и подумать о подобном, я вообще не могла подумать, что могу в таком ключе размышлять. Но теперь же я никак не могу выбросить из головы произошедшее и заниматься своими делами. Мои мысли снова и снова возвращаются назад, снова воспроизводят тот момент, когда ты потянулся навстречу. Совершенно неожиданно, верно? Мы только накануне стали общаться более по-человечески, перестали считать врагами, а тут ты уже лезешь ко мне с поцелуями. Это обескураживает, заставляет немного «зависнуть». И, тем не менее, это очень волнует, ведь я прекрасно помню и то, какие эмоции накрыли меня в тот момент. Я помню, как отвечала и хотела этого. Мне нравились те ощущения, когда ты мягко касался моих губ, словно боясь спугнуть. Это так не похоже на то, что я переживала раньше. Наверное, отчасти это сыграло немалую роль в том, что я поддалась. А не оттолкнула тебя. Со мной еще никто не был так нежен… И уж точно никогда раньше простой поцелуй не занимал все мое сознание, как бывает с типичными девочками-подрастками, пережившими подобное «потрясение», как поцелуй с красивым парнем или первый секс. У меня не было подобных моментов, да и ты не просто красивый парень, ты совершенно не подходящий мне мужчина, и после слово — ключевое. Не стоит забывать, что вряд ли мужчине вдвое старше меня стоит лезть с поцелуями к несовершеннолетней. И нет, я не собираюсь заявлять об этом случае, даже не потому, что по документам-то мне все двадцать. А потому что я загораюсь желанием повторить. Хочу снова окунуться в эти ощущения и раствориться. Вот только нет больше подходящего момента, да и ты не кажешься заинтересованным в продолжении. Может, для тебя это было просто дурацкое развлечение и способ отвлечься от боли. Не очень хочу думать об этом, и даже не потому, что это звучит обидно и ранит меня. Неожиданно осознание того, что ты просто играл со мной и дразнил, задевает за живое; совсем из разряда фантастического. К счастью, у нас есть проблемы посерьезнее, ведь твоя внезапная травма на старую травму не проходит, а это значит, что наши планы перекраиваются кардинальным образом. И теперь мы сближаемся еще сильнее, ведь я так внезапно перестаю быть холодно вежливой или насмешливой. Я искренне волнуюсь и переживаю, а еще хочу помочь тебе, хочу оказать поддержку. Ты же позволишь?

Не знаю, зачем мне это все нужно, но приятное чувство уже разливается в груди, и я держусь за него, как за что-то диковинное для моей жизни. Я не привыкла заботиться о ком-то, да и в принципе не заботилась ни о ком, кроме себя много времени. Я все держала под контролем, все скрывала и прятала, а с твоим появлением что-то пошло не так, я веду себя не так. Я привязалась к тебе, даже не стану это отрицать, иначе как объяснить то, что я продолжала ходить на дополнительные тренировки, что вернулась после твоего идиотского инсценированного нападения, что позволила себе дурачиться на прошлой тренировке, тем самым разбив между нами лед толщиной со слона. А случай в кофейне вчера? Все говорит о том, как я не могу просто вновь отгородиться от всего происходящего и тихонько жить в своей скорлупе, выполняя все упражнения и приемы на тренировке. Я просто не могу не смотреть в твою сторону, не ждать легкую улыбку или хотя бы намек на нее. Потому что я видела, я знаю, что ты умеешь быть очень притягательным. И я определенно не должна думать об этом, но разве можно удержать поток безумных мыслей? К тому же, у меня достаточно времени для этого, несмотря на ужасную занятость и аврал на работе. Я не могу выкинуть тебя из головы, не могу не думать о том, как ты себя сегодня чувствуешь. И отмененная тренировка явно даст понять, что не все так просто. Тебе наверняка стало хуже и я понимаю, что это моя вина. Я сделала этот прием, а ты улетел на маты, травмировав себя. Это я не настояла на том, чтобы поехать в больницу и сразу все проверить. Ведь я могла переубедить тебя и не обращать внимания на кислую физиономию. Но ничего из этого я не сделала; просто оставила тебя одного в квартире, просто занялась своими делами и своей жизнью. И мне немного стыдно за то, что я не поинтересовалась твоими делами, что не отложила свои важные дела на потом. И я исправлю это, обязательно все исправлю и приеду к тебе. Правда, не могу даже представить, как ты отреагируешь на мое появление. А если это будет чересчур? Нет, наглости мне, конечно, не занимать, я не страдаю угрызениями совести лишний раз, и, тем не менее, я поступаю очень навязчиво. Но возвращаться назад уже поздно, ведь я нажала на звонок. Можно сбежать, прежде чем дверь откроется, но я не хочу. Зачем мне бегать от тебя? утро вечера мудренее, как говорится, и мы можем немного задвинуть все произошедшее ранее назад, просто становясь собой обычными. Я-то уж точно обычная, потому что с самого первого мгновения не могу сдержать свой язык. И ты это отметишь, осаждая меня. Но я не смущаюсь, не считаю себя виноватой.

Вместо этого я окидываю тебя взглядом, так и продолжая стоять на пороге. Надо это исправлять, поэтому я проскальзываю в квартиру, не дожидаясь приглашения. — Так, я вижу, что лучше вам не стало, скорее даже наоборот, — чуть прищуриваюсь, внимательно глядя в твое лицо, видя на нем лишь раздражение. Впрочем, ничего нового. По правде говоря, я как-то успела отвыкнуть от этого поведения, успела расслабиться и представлять тебя исключительно в хорошем настроении, но ведь так всегда не бывает, я в курсе. — И я обязательно скажу вам комплимент, после того, как отвезу вас в больницу и сдам врачам, — и да, мне плевать, что ты сейчас начнешь возмущаться и, быть может, даже покрутишь пальцем у виска, теряя дар речи от моей наглости. — Если бы эти обезболивающие помогали, то это уже случилось бы. А они не помогают, и вы сами это понимаете, — я говорю спокойно, хотя внутри уже поднимается возмущение и желание осадить тебя, ляпнуть пару ласковых и заставить подчиниться. Ты же знаешь, что за мной не заржавеет подобное, да и стесняться я не стану. Не после всего, что с нами случалось (и, может, случится — чем черт не шутит). — Мы едем к врачу, и это не обсуждается, Джеральд. Может быть вам кажется, что все хорошо, но я вижу все гораздо яснее и четче. И вы не похожи на здорового человека, — да, я упряма и ты просто не представляешь насколько. Я продолжу гнуть свою лини, продолжу громко спорить, бросая на тебя гневные взгляды, при этом нелепо задирая голову, чтобы заглянуть тебе в глаза. Но не в этом вся суть, да и не в том, что ты начинаешь беситься и явно хочешь свернуть мне шею, чтобы больше не сотрясала воздух. Но меня сначала надо достать, а ты едва можешь стоять, не то что ходить. И поэтому я продолжу убеждать, что я права, а ты не можешь признаться себе, что нуждаешься в квалифицированной помощи, чо не должен заниматься самолечением. — Черт возьми, Джеральд! Ты ведешь себя как маленький и капризный ребенок, — я сильнее повышаю голос и буквально на грани взрыва, потому что меня достало это противостояние. Ты никак не хочешь сдаваться, даже после того, как я достаю телефон и собираюсь вызвать скорую, чтобы не пришлось никуда ехать самим. — Я никуда не денусь. Ты просто не сможешь выставить за дверь, пока мучаешься от боли, что пронзает твою ногу на каждое легкое движение, — признайся, что я права. Ты же понимаешь это, ты исправно морщишься каждый раз, когда неловко повернешься. И у тебя почти не осталось сил, чтобы продолжать стоять в этой чертовой прихожей и кричать на меня. — Я жду, — киваю и мысленно аплодирую себе, когда ты все же сдаешься. Ты больше не можешь (или не хочешь) противостоять мне. И сдаешься, отправляясь собираться. А пока ты ползешь по квартире, у меня есть время отпраздновать маленькую победу над тобой. Хотя, по сути, я только лишь растеряно кручу головой, осматриваясь и размышления, что мне делать. Приглашения пройти не прозвучало, а я не такая наглая, как может показаться. Я не стану расхаживать по твоему дому, не стану лезть еще дальше не в свое дело. Прислонюсь к комоду, где вчера оставила ключи от твоей машины, где они лежат и до сих пор, поэтому я прихвачу их, чтобы отвезти нас в больницу.

Я не засекала время, но прошло как будто больше десяти минут, но я не стану акцентировать на этом внимание. Тебе сложно ходить и я могу представить, какую боль ты терпишь и не показываешь мне. — Я помогу, — забираю у тебя ключи и закрываю дверь, пока ты ковыляешь к лифту, нажимая кнопку вызова. Я нахожусь поблизости, чтобы поддержать тебя, при случае, но понимаю, что тебе вряд ли это понравится. И, тем не менее, ходить по дому и ходить по улице — не одно и тоже. Поэтому до машины ты пойдешь, опираясь на меня. Я не возражаю, и словно все повторяется. Ты усаживаешься на пассажирское сиденье, а я делаю глубокий вдох и выезжаю с парковки, кивая в ответ на твои слова. Как пожелаешь, Джеральд. Всю дорогу мы будем молчать и надо сказать, что меня напрягала эта тишина. Обычно я непротив такого, но сегодня явно ощущается это тяжелое и липкое напряжение, поэтому я бы хотела разбавить его чем-то. Например, музыкой, но я не рискнула потянуться к радио, потому что не знаю, как ты отреагируешь на это, в свете всех споров и недовольства. Так мы и проедем до нужного медицинского центра, куда я вновь помогу тебе зайти, останавливаясь у стойки регистрации. Ты обращаешься к медсестре, но вскоре рядом раздается голос, зовущий тебя по имени. Я оборачиваюсь и вижу перед собой достаточно молодую женщину в белом халате. На меня она почти не взглянет, акцентируя внимание на тебе. И я могу предположить, что это та самая доктор, к которой ты хотел попасть. Что ж, нам повезло, тем более что она не тянет с оформлением, а сразу подключает персонал к твоей госпитализации. Я рассеяно следую тенью, не особо понимая, что мне делать. Всем плевать на мое присутствие, а я не могу просто так уйти. Тебя отвозят в какой-то кабинет, а я опускаюсь рядом на стул, рассеяно дергая в руках ключи от машины. Да, я намереваюсь ждать хоть каких-то новостей. И они появятся примерно через полчаса, когда доктор выйдет из кабинета. Правда, одна. — Это вы приехали с мистером Бриджесом? — она тут же подходит ко мне, и я поспешно встаю. — Да, я. Он мой тренер и, можно сказать, что именно из-за меня он вчера получил эту травму, — да, я все еще чувствую за это вину, и голос звучит соответствующе. Доктор кивает и о чем-то размышляет пару мгновений. — Мы ждем результаты обследований, а пока его переводят в палату. Вы можете пройти туда, а я сейчас приду с документами, — она называет номер палаты и указывает направление, а затее удаляется. Я иду туда, куда мне сказали, но отчего-то не спешу заходить в палату. Может, это лишнее? Додумать свою мысль я не успеваю, ведь приближается твой доктор с папкой в руках. Она вопросительно смотрит на меня, а я в ответ лишь улыбаюсь. Мы заходим в палату, где ты полулежишь на кровати. Тут же смеряешь меня недовольным взглядом, что мне не нравится от слова совсем. Но я не покажу недовольства в ответ.

— Это хорошо, что вы, мистер Бриджес, сразу обратились ко мне. Если бы подождали какое-то время, то пришлось бы проводить гораздо больше процедур, чтобы снять опухоль и найти в чем кроется проблема, — листая твою папку, доктор параллельно рассуждает, а у меня вдруг чешется язык и против воли слова срываются с губ. — В смысле сразу? Уже два дня прошло, как он тянет с приходом сюда, — смотрю на доктора, явно ощущая твой уничтожающий взгляд. Доктор Торрес поднимает бровь и смотрит на тебя, мне приходится сделать то же самое. И само собой ты зол, что я развенчала, очевидно, твою наглую ложь. — Тренировка была позавчера и я предлагала поехать к врачу, но Джеральд был уверен, что все пройдет само. Сегодня мне пришлось настоять на своем, — женщина кивает и поддерживает меня, хваля за верное решение, а вот в твою сторону сыпятся укоризненные замечания. Чувствую, что на этом все хорошее, что между нами появлялось, теперь исчезнет навсегда, ведь ты так смотришь на меня, что отчаянно хочется смыться подальше и никогда не возвращаться. — Я схожу за еще одними результатами обследования и скоро вернусь. А вы пока отдыхайте, — доктор уходит, а я тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к тебе. — Так, спокойно. Я хотела как лучше, честное слово. Не надо пытаться убить меня взглядом или пытаться что-нибудь тяжелое кинуть в голову, — пытаюсь свести все к шутке, но даже моя милая улыбка не заставит ни один мускул на твоем лице дрогнуть. Подойду ближе к кровати, продолжая свою лекцию, пока ты не взорвался и не начал орать на меня любимым благим матом. — Ты же слышал, что сказала доктор? Чем дольше ты тянул, тем хуже было бы. Зато сейчас все вылечат, и ты сможешь жить спокойно. И на работу вернешься, — разе мои рассуждения ложные и лишены смысла? — Я… наверное подожду в коридоре. Надеюсь, все разрешится, и тебя не продержат здесь долго, — мне не нравится то, как все изменилось. Не нравится эта жесткая атмосфера в палате и то, как ты на меня смотришь. Мне вообще-то обидно, ведь я не просто так тут бегаю. Я хочу помочь тебе. Просто так, безвозмездно. Разве это плохо? Разве это преступление? Или, может, все-таки я перегибаю палку и мне лучше уйти?
[AVA]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/AVA][NIC]Nicole Bates[/NIC]

Я просто не могу бросить тебя в этом состоянии. Говори что хочешь, кричи, ругайся, но я настою на своем. Возможно, я правда раздражаю тебя: и все, что происходило, и что я успела надумать — ложь, а на самом деле мое общество ненавистно тебе, но сказать прямо по какой-то причине ты не можешь, но сейчас я постараюсь не думать об этом. Я знаю совершенно точно то, что меня сожрет совесть живьем, если я сейчас развернусь и оставлю тебя наедине с твоей болью и распухшей ногой. Может, я стерва, может, мой язык надо существенно укоротить, а манеры и вовсе мне незнакомы, но мне знакомо чувство ответственности. Из-за меня случилось это, из-за меня ты оказался недееспособным и вынужден отменить все тренировки, испытывая ужасную боль. Можешь сколько угодно спорить, но я знаю правду, я вижу то, что происходит. И я намерена настоять на своем, даже если мне придется выйти из себя и сбросить маску вежливости, обращаясь к тебе, как к равному, а не так уважительно, как все время. Возможно, так будет доходчивее, и ты поймешь, что я настроена серьезно, что ты не задавишь маленькую девочку своим авторитетом и не заставишь отступить. Только едва ли мои планы схожи с твоими, потому что пререкания никак не прекращаются, набирают все новые обороты. Не в первый раз ты упоминаешь «моего парня», словно делаешь это специально. Ждешь, что я отреагирую и что-то скажу? Ну, это весьма глупо, да и не о моей личной жизни идет сейчас речь, а о том, чтобы доставить тебя в больницу и прекратить эти мучения (твои, а не мои). И слава небесам, когда это произойдет. Словно что-то переключится в твоей дурной голове, и ты выдохнешь. Просто кивнешь, явно с неохотой и согласишься. Наконец-то ты понимаешь, что лишь себе хуже делаешь, отказываясь от врачей и правильных лекарств. Это не мои прихоти, не мое упорное желание, а твоя необходимость ходить, спать, работать без каких-либо проблем. Потому что, судя по твоему лицу, ты не можешь спать ночами, а про небритые щеки я вообще молчу. Благоразумие берет над тобой верх, и вскоре мы уже едем в больницу, которую ты назвал, а еще через некоторое время я растеряно чувствую себя не при делах. В этот момент моя помощь стала совершенно ненужной, и я не понимаю, как быть дальше. Я не то что бы очень терпеливый человек, а особенно когда я вынуждена торчать в коридоре, любоваться на жутковатые плакаты и терзаться от неизвестности. Но у меня нет выбора. Я буду ждать новостей, буду сидеть на неудобном стуле и гипнотизировать взглядом стену напротив. Мои мысли неизменно крутятся вокруг тебя. Прежде всего, я не имею понятия, что же это за старая травма такая, что от одного неловкого движения ты вдруг превратился в комок боли. Может быть раньше ты принимал участие в поединках, ведь ты крутой тренер по боксу, а может это связанно с тем, что ты военный. Я могу гадать бесконечно, а в итоге это окажется какой-нибудь бытовой травмой, но, по крайней мере, сейчас это помогает мне отвлечься от ожидания и бесконечного счета секунд на часах.

Я с облегчением вздохну, когда ожидание подойдет к концу, а доктор прояснит для меня хоть что-то. Ты сразу же заметишь меня за спиной своего доктора, когда мы зайдем в палату. Не уверена, о чем ты думаешь в этот момент, но то, как хмуришься, не сулит ничего хорошего. Приходится украдкой тяжело вздохнуть и слушать доктора. Однако я буду не я, если не встряну в определенный момент. Это сильнее меня, словно какой-то рефлекс и вот уже ничего не вернуть назад, а я выложила всю правду, выставляя тебя лжецом. Знаю, спасибо ты мне не скажешь, но это не главное. Очередная порция гадостей — вот что свалится на мою голову, когда мы останется наедине. Я готова к ней, разумеется, но все равно это неприятно. — Я знаю, что это было очень невежливо, но тебя не учили, что врать доктору тоже плохо? Джеральд, я лишь хотела как лучше, от начала и до конца, — я пытаюсь скрыть свое разочарование и боль, которые так неприятно колют в груди. Почему ты так себя ведешь? Уж лучше молчи, чем так со мной разговаривать, словно я какое-то наказание, от которого ты мечтаешь избавиться. Может, так оно и есть, но я все-таки считаю, что заслуживаю лучшего отношения. Даже если я мешаю тебе, бешу, то можно выразить это мягче. — Нет, я не ангел. Но ты слишком упрям, чтобы признать свою глупость и признать мою помощь. О тебе раньше никто не заботился? Это ново для тебя и ты не знаешь, как себя вести? Или по какой еще причине ты выговариваешь мне который час за то, что я захотела помочь и сделать как лучше? — мне пора прикусить не в меру длинный язык и прекратить этот поток откровений и обиды. Я не хочу показывать это, не хочу, чтобы ты видел, как задел меня своими словами. Может, мне стоит понять, что биться в эту стену так ужасно глупо, и уйти домой, оставляя тебя в таком желанном одиночестве? Наверное, это было бы правильно, вот только я не смогу. Несмотря на все сказанное я не смогу уйти и бросить тебя здесь. Надо признать тот факт, что в данный момент ты беспомощен и не сможешь вести сам машину, ты не можешь продолжать быть таким крутым, каким хочешь. Я нужна тебе. Хотя бы, чтобы добраться домой после всех операций, которые на тебе планирует провести доктор Торрес. Я не скажу этого вслух, не скажу ничего, а только замечу, что мне лучше выйти и не нервировать тебя больше. Но это не потребуется, ведь тебя заберут из палаты, а я останусь внутри, беспомощно посмотрю на закрытую дверь и почувствую сильное волнение. Гораздо сильнее, чем было раньше.

Сначала я буду слоняться из угла в угол по небольшой палате, я изучу ее вдоль и поперек, а устав, наконец, смогу пристроить зад на стуле и постараться успокоить нервы. Это довольно странно, что я так волнуюсь за тебя, за незнакомого мне человека. Мы не друзья, можно сказать, даже не знакомые. Кроме твоего имени и адреса я не знаю ничего. Даже номер телефона и то не знаю. Кто ты? Что ты? Ты огромная загадка и в большинстве именно этого эффекта и добиваешься. Сколько теорий и слухов возникало в раздевалке перед и после занятий по самообороне — ты даже и не догадываешься, как этим девушкам хотелось узнать твою подноготную. Может, это все специально? Ты нарочно выставляешь себя такой темной лошадкой и наслаждаешься произведенным впечатлением? Только со мной это не сработало, ведь я не повелась на всеобщее помешательство твоей личностью. На самом деле, мне было не так и интересно узнать подробности. Мы начали не с самой приятной ноты, но ведь и потом я не спешила лезть с расспросами. Хотя могла бы. Тогда в зале, когда мы впервые расслабились, я могла утолить все любопытство свое и других девушек, но спросила лишь одну глупость, лишь про твое семейное положение. И не рассказала об этом никому, не выдала эту интересную новость для сплетниц, не рассказала им ничего. Почему? Я и сама не знаю. Как и не знаю то, почему продолжаю нервно стучать ногтями по подлокотнику кресла, где расположилась, ожидая твоего возвращения. И это произойдет так неожиданно. Я подскочу в кресле и взбодрюсь, чувствуя, как сильнее забилось сердце. Ты выглядишь так, словно под кайфом (хотя, не как Майк, конечно), но, по крайней мере, не морщишься от боли. Я поднимаюсь со своего места и подхожу к доктору Торрес, которая как раз выразительно посмотрела на меня. Я внимательно слушаю ее наставления и киваю, выражая согласие. На самом деле я немного растеряна и не имею представления, как буду следить за твоим состоянием и выполнять все поручения доктора, но ей не обязательно знать об этом. Тем более что для себя я уже решила, что выполню все до конца. Пусть ты недоволен, не желаешь меня видеть, но я дождусь полного твоего восстановления, а там уже посмотрим, что делать дальше. — Хорошо, я все поняла. Как можно скорее привезу его домой, — можно выдохнуть с облегчением и расслабиться, ведь все хорошо. Да, ты в странном состоянии, с трудом фокусируешь на мне взгляд и необычайно тих, но доктор заверяет, что никаких проблем нет, поэтому я могу немного расслабиться.

Через обозначенное время появляется медсестра с твоими документами, вещами и обещанными лекарствами. Ты садишься на кровати, позволяя мне помочь с одеждой. Я боюсь сделать что-то не так и причинить тебе дискомфорт или боль, но в принципе успешно справляюсь с задачей, и вскоре ты пересаживаешься в коляску, а затем мы спускаемся вниз, оказываясь на парковке. Как назло пару раз мы попадем в пробку, я буду нервничать, а ты молчать. Я бы хотела нарушить молчание, но понимаю, что вряд ли кому-то из нас удастся выйти из сложившейся ситуации. Я чувствую небольшую досаду за то, как разошлась в своих речах в твоей палате, как слегка перегнула палку. А ты определенно думаешь о том, как я надоела и должна поскорее исчезнуть из твоей жизни. Что ж, вынуждена огорчить тебя, Джеральд, пока ты не поправишься, я не уйду никуда. Несмотря на все сказанное, я не могу оставить тебя одного, и, кажется, я ясно дала это понять. Твоя просьба прозвучит так внезапно, врываясь в мои мысли. — Я стараюсь, — теперь я начинаю еще больше нервничать, ведь не просто так ты меня торопишь. Да, прошел как раз почти час и ты уж должен быть дома, в кровати, готовиться провалиться в сон после действия лекарств. Я прибавляю скорость, но стараюсь не нарушать правила. К счастью, до твоего дома остается не так много, и вот мы уже идем к лифту. Тебе выдали костыли для передвижения и чтобы уберечь больную ногу, но я все равно готова в любой момент подставить свое хрупкое плечо. Хотя и надо признать, что оно изрядно побаливает после всех передвижений, потому что ты тяжелый, а у меня слишком мало сил. Помогаю тебе зайти в квартиру, скинуть обувь и куртку, а затем прослежу, как ты идешь в спальню. Тенью следую за тобой, забираю костыли, когда ты опустишь на широкую кровать, устраивая их рядом, чтобы ты мог сам дотянуться потом. Из последних сил, разве что, не поддерживая веки пальцами, чтобы глаза не закрывались, ты ложишься на кровать, пробормотав благодарность. — Всегда пожалуйста, — чуть улыбнусь в ответ, хоть ты и не увидишь. Расправлю плед, который найду неподалеку и укрою тебя, поправляя ткань. — Отдыхай, Джеральд, — негромко бормочу себе под нос, укутывая тебя, как маленького ребенка и замираю ненадолго. Я не собираюсь оставлять тебя так, такого беззащитного и слабого (хотя я и понимаю, как тебе категорически не нравится эта роль). Тебе придется смириться с этим, просто принять как факт и больше не капризничать. Брошу последний взгляд на твое безмятежное лицо и выйду из комнаты, прикрывая дверь.

Устрою себе небольшую экскурсию по твоей квартире, а вернее отправлюсь на поиски кухни. Что-то мне подсказывает, что с этими упрямыми попытками самолечения ты совсем забросил естественные потребности, такие, как голод, например. Одного взгляда на помещение мне достаточно, чтобы убедиться в своих подозрениях. Не испытывая угрызений совести или стыда, я заглядываю в холодильник, осматривая полки. Что ж, мышь у тебя здесь не повесилась и я могу приготовить тебе что-нибудь к пробуждению. Ведь доктор велел не нагружать тебе ногу, а значит и стоять у плиты не сможешь сам. Я снимаю пальто, оставляя его в прихожей, мою руки и начинаю рассматривать ящики  и шкафчики, чтобы найти все необходимое. Изредка я хожу в спальню, чтобы проверить, как ты, но все это время ты неизменно спишь. Вскоре я заканчиваю свое кулинарное шоу и остаюсь довольна результатом. Я не готовила уже много времени, потому что у меня нет денег на богатое меню, а сварить макароны — не такая уж и премудрость. И сегодня можно сказать, я разошлась. Жаркое, пара салатов. Продуктов оказалось более чем достаточно, и я горжусь результатом. Пока ты все еще спишь, я успеваю быстро перекусить сама, потому что почти ничего не съела утром, а днем было некогда. В очередной раз я иду проверить тебя и вижу, что ты проснулся. Удивленно поднимаешь брови, явно не ожидая меня видеть. — Как ты себя чувствуешь? — подхожу ближе, участливо интересуясь твоим состоянием. Нет. Это не банальная вежливость, мне, правда, это важно. — Я приготовила обед, — не знаю почему, но вдруг испытываю смущение и волнение. Не очень хочется, чтобы это тебя взбесило, и на мою голову опять посыпались обвинения и гадости. — Думаю, ты голоден. Сейчас все принесу, — спешу уйти с глаз твоих и выдохнуть. Я уже приготовила тарелки и удобный поднос, который обнаружила у тебя. Быстро все расставляю и несу обратно в спальню. Ты уже удобно сел, подложив под спину подушки, поэтому я опускаю поднос тебе на колени. — Приятного аппетита, — ты не спешишь хвататься за приборы, а мне вдруг становится смешно от этого подозрительного взгляда на еду. Черт, ну не думаешь же ты, что я решила отравить тебя? еще реши, что я воровка и после этого обнесу твою квартиру, скрываясь в закате. Тем не менее, я не скажу ничего язвительного, вообще ничего не скажу, давая возможность тебе самому решить, что делать с этим обедом. — Что будешь пить? Я видела у тебя лимоны в холодильнике. Как насчет чая? — как-то странно смотришь на меня, но все равно киваешь и снова я даже рада оставить тебя одного и уйти, ненадолго отрешаясь от этой странной ситуации. Я заварила свежий чай, разливая его по двум кружкам. В каждую положила лимонные дольки, и глубоко вздохнув, понесла их обратно в спальню. Передаю одну из кружек тебе, а со второй присаживаюсь на край стула, стоящего неподалеку.
[AVA]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/AVA][NIC]Nicole Bates[/NIC]

Это не было для меня сложным или неудобным — хозяйничать в твоей квартире, на твоей кухне, готовить что-то и параллельно размышлять, а понравится ли тебе это. Последнее было очень странно, ведь какая мне, по сути, разница, что ты любишь есть и какие у меня навыки в кулинарии? Какая мне вообще разница до того, что несколько дней ты не ел нормально? Какая мне разница, что с тобой происходит? Я не могу объяснить, почему мне не плевать, почему я делаю то, что делаю, несмотря на твои активные протесты. Это просто то, чего я хочу. Пускай это сродни какому-то капризу или пунктику, но я хочу помогать тебе. Может, мне просто от скуки нечем заняться. Тренировки как-то помогали разнообразить порочный круг из работы и дома, но этого все равно в итоге недостаточно. Я так погрязла в этой рутине, одичала, можно сказать, что общение с тобой и эта забота теперь для меня необходимы, чтобы не сойти с ума. Где-то на подсознательном уровне, вероятно, я просто знаю, что должна спасти себя. Так почему бы не сделать это через тебя? у меня не так много друзей здесь, не так много событий в жизни, а страхов хоть отбавляй. Поэтому надо устроить им противовес. Я хочу приносить тебе пользу (и как-то не особо важно, что ты думаешь по этому поводу), а заодно сбегать от своих демонов и постоянного желания оглядываться в поисках погони. С тобой я успеваю забыть о том, что я жалкая лгунья и сбежавшая неблагодарная девчонка (именно это то и дело звучит в моей голове звонким голосом матери или раздраженным рычанием брата), которая прикрывается чужим именем и врет всем напропалую. И тебе я тоже вру, знаешь, я не могу ничего с этим поделать. Это портит мне настроение и момент, поэтому приходится переключаться на другое. Например, на твое обалдевшее выражение лица, когда я появляюсь в спальне. Наверное, думаешь, какого черта я не исчезла? Странно, что не озвучиваешь это вслух, но я даже рада, ведь не так что сильно хочется слышать очередные грубости от тебя. Давай лучше дружить, а не поливать грязью друг друга. — Шутишь — значит и правда становится легче. Это очень хорошо, — с удовлетворением киваю и улыбаюсь тебе. Я рада, что твоя нога перестала болеть. Могу представить, какое это облегчение, и как появляются силы и настроение, когда больше ничто не заставляет сходить с ума от боли. По крайней мере, ты не выгоняешь меня, значит в хорошем расположении. Или ты просто шокирован моими словами про обед и не можешь сказать ничего плохого. Не ожидал, да? Понимаю, мне и самой это было немного неожиданно, но, тем не менее, приятно. Конечно, я промолчу и не скажу ничего вслух, но потом с волнением буду наблюдать за твоей реакцией. Снова в голове крутятся эти мысли: а понравится ли тебе? Да, черт возьми, я хочу заслужить похвалу или хотя бы просто увидеть в твоих глазах огонек радости. Не знаю, зачем мне это, но остановить поток мыслей труднее, чем кажется. — Нет, я уже перекусила, пока ты спал, — врываешься с вопросом в мои размышления, а я качаю головой, отмахиваясь. На самом деле этот вопрос был весьма милым. И, черт, я вообще могу перестать анализировать каждое сказанное тобой слово?

Надо срочно встряхнуться и перестать так расплываться и превращаться в нечто непонятное. Но не думаю, что этих наставлений будет достаточно. Снова возвращаюсь в спальню и как бедный родственник устраиваюсь на краешке стула, чувствуя себя не совсем комфортно. Но, глядя на то, как активно ты работаешь вилкой, мне становится лучше. Удовлетворенно киваю, едва заметно, и отвожу взгляд. Не хочу, чтобы ты думал, что я пялюсь или контролирую твои действия. Лучше подумать о чем-то отвлеченном, но вот пока я ищу эту нужную тему, ты успеваешь закончить с едой. — Рада, что тебе понравилось, — мне стоило больших трудов, чтобы сдержать широкую и довольную улыбку, но все же уголки немного дрогнули. Неожиданное чувство радости или даже счастья разлилось по телу, и мне определенно нравится это. Успех и какая-то гордость, кружат мне голову, пока я забираю у тебя поднос и уношу все на кухню. Так, это на самом деле странно и мне нужно взять себя в руки. Можно начать с того, что сложить тарелки в посудомойку и после некоторых мучений включить ее. Дома мы редко пользовались подобной, а вот уже как полгода у меня нет необходимости помногу стоять у раковины, что ополоснуть за собой посуду. Да и денег на шикарную (и любую другую) технику у меня нет. У меня даже телевизора и того нет. Майк предлагал пользоваться его, но мне это не так что бы нужно. Но вот я снова возвращаюсь в спальню и нерешительно торможу на пороге. Что дальше? Что сказать? но ты опередишь меня, прося о помощи, только я не совсем понимаю, какой именно. — Что, прости? — тебе приходится выразиться конкретнее, и я негромко усмехаюсь своей глупости и подаю тебе костыли. — Что-то не так? — обеспокоенный вопрос срывается с губ раньше, чем я успеваю это понять, но мне не понравилось выражение твоего лица. Отмахиваешься, не придавая значения случившемуся, и идешь по своим делам, а я растерянно замираю. Мне категорически не нравится, что я совсем по-дурацки торможу и все пытаюсь уцепиться за что-то, придумать себе занятие. Впрочем, у меня еще остались дела на кухне. Мне нужно привести все в порядок после своих манипуляций с приготовлением ужина. Убрать оставшиеся продукты в холодильник, протереть стол и ополоснуть посуду, что стоит в мойке. Ты застаешь меня как раз за этим занятием, появляясь на пороге кухни. — Тебе нужно больше отдыхать, а мне несложно, — разве ты забыл наставления своего врача? Я вот помню и буду нянчиться с тобой дальше, потому что не могу оставить все так. Впрочем, не могу — не совсем так. Я не знаю, как тебе сказать об этом. Как объяснить, что я хочу помочь тебе полностью восстановиться, то есть позволить тебе отдыхать и не нагружать ногу? Как объяснить свою позицию и не нарваться на негатив? Мне кажется, что это невыполнимая задача. Да, ты вытерпел мое вмешательство раньше, съел обед и ничего против не сказал. Но ведь это совсем не значит, что твоя доброта и великодушие безгранично. Всему приходит конец, рано или поздно. Вот только я не хочу уходить.

Думая об этом, я словно нарочно медленно и сосредоточенно вытираю руки, растягивая момент. И твой вопрос станет для меня неожиданностью. Я удивленно поднимаю брови и ненадолго «зависаю». — Да, давай. Почему бы и нет, — улыбаюсь в ответ и невольно любуюсь твоей очаровательной улыбкой. Можно сказать, что я успела позабыть, какая она и это здорово снова видеть твое расположение ко мне. — И попкорн я очень люблю, — это правда. Отчасти ради этого сейчас я хожу в кино поздним вечером. Мне плевать, что там идет, главное, чтобы это были самые дешевые билеты и большой пакет с воздушной кукурузой. Ах да, еще чтобы сбежать от своего пугающего одиночества, но об этом я стараюсь не думать. Да и ты открываешь один из шкафчиков и находишь нужную упаковку зерен. Несколько минут и все готово, а попкорн в большой миске стоит между нами на диване. Ты предлагаешь выбирать, что мы будем смотреть. — Я так давно не смотрела что-то, что действительно хочу, — растерянно пялюсь на экран и некоторое время мы потратим на то, чтобы выбрать что-то идеально подходящее, а потом с удивлением поймем, что это и твой, и мой любимый фильм. Это не может не вызвать улыбку, и никто не собирается сдерживаться. Ты жмешь на плэй, и появляются начальные титры. Я устраиваюсь поудобнее на своей стороне небольшого дивана и удивленно размышляю о том, как все поворачивается. Но, может, лучше отложить это на более подходящее время? Почему бы просто не позволить себе расслабиться и не получать удовольствие от просмотра и вцелом ситуации? Так и поступаю и погружаюсь в просмотр, отбрасывая все лишние мысли из головы. Это на самом деле так приятно, просто сидеть, лопать попкорн и не испытывать никаких негативных эмоций. Я полностью сосредоточена на происходящем на экране и даже не замечаю, как быстро летит время, как время медленно клонится к вечеру. Мне хорошо так, как давненько не было. Ну, разве что во время наших тренировок по боксу. Таких совершенно спонтанных и немного странных. Но это было отличное время. Я думала, что ничто не сможет переплюнуть это, что не найдется ничего, что могло бы поразить меня и подарить такое спокойствие. Но вот сейчас я сижу на твоем диване и наслаждаюсь просмотром фильма и чувствую себя просто прекрасно. А чуть ранее я с удовольствием получала твою благодарность за приготовленный мною обед. Может, дело не в занятии, а в чем-то другом? В ком-то другом. Это такие опасные мысли, я не хочу погружаться в них и разбивать этот момент. Да, я боюсь надумать лишнее и разрушить все очарование и тишину этого вечера. И, наверное, поэтому так неожиданно на экране появится надпись the end, а я растерянно хлопну ресницами, понимая, что все закончилось. Поворачиваю голову к тебе и словно спрашиваю «что дальше?».

Я не хочу уходить. Это такая отчетливая и яркая мысль, бьется в моей голове, принося с собой разочарование. Не хочу, чтобы все заканчивалось так быстро. Одной только мысли о том, что я вернусь в свою тихую квартиру, где я никогда не чувствовала себя как дома, вгоняет меня в жесткое уныние. Нет, Николь, так нельзя! Ты не можешь расслабляться и раскисать только из-за того, что расслабилась на этом диване и позволила себе помечтать. Соберись, ты же умная девочка и не будешь портить себе жизнь дурацкими сантиментами и печалью о том, чего нет, и быть не может. Просто возьми себя в руки и перестань драматизировать. Это же не ты, это просто какая-то маленькая сопливая девчонка в тебе проснулась непонятно из-за чего. И пока я наставляю себя, ты вдруг предлагаешь мне посмотреть еще какой-то фильм. — Я его не видела, — качаю головой и отвечаю на твой вопрос, а ты вкратце рассказываешь, о чем он и включаешь просмотр. Вот так просто, без дурацкий предложений и вопросов, ты продлеваешь этот странный день, оставляя меня на своем диване еще на пару часов. И я благодарная тебе, так искренне благодарна, хотя сама не до конца осознаю, что значат эти чувства. И снова я погружаюсь в просмотр, снова не думаю ни о чем. Вплоть до того момента, пока ты не нарушишь тишину, задавая мне неожиданно вопрос о моем возрасте. Поворачиваюсь к тебе, встречаясь взглядом с твоими глазами, которые как будто гипнотизируют меня. Нет, конечно, это просто мое воображение разыгралось, и глупость прет отовсюду. — Мне двадцать, — ты киваешь, словно отмечаешь что-то про себя, как интервьюер в анкете. — А тебе сколько? — на самом деле, это весьма интересный вопрос. Я уже думала об этом, думала после того странного поцелуя, который нашел столько откликов во мне. И это определенно снова относит к тому факту, что на самом деле мне нет и восемнадцати. А в некоторых штатах даже эта цифра не дает тебе право считать совершеннолетней, вплоть до двадцати одного года. Технически, окажись мы сейчас в Нью-Йорке, мы все равно нарушали бы закон. Но ты вновь отвлекаешь меня от размышлений, через какое-то время, задавая новый вопрос. И тут я немного замешкаю. У меня есть готовая история для всех любопытных, я вызубрила ее, практически поверила в нее. Но пересказать ее тебе оказывается как-то трудно. — Я из Луизианы. Из Лафейетта, если точнее. Ты был там когда-нибудь? — для легенды я выбрала штат на юге, что находится в противоположной стороне от моего реального места рождения и жительства. Я сильно рискую, представляясь, таким образом, ведь собеседник может оказаться именно из этого города и может начать задавать вопросы, ответы на которые я не знаю. Я, конечно, подготовилась, изучала все, что есть в интернете, «гуляла» по гугл-картам и даже в далеком детстве проезжала где-то поблизости, когда мы с родителями ездили к дальним родственникам. Но тогда я была слишком мала, чтобы что-то запомнить. К счастью, ты не был в этом городе, и я могу вздохнуть с облегчением. — Я… уехала, чтобы что-то изменить в своей жизни. Начать с чистого листа, если угодно. Знаешь, как это иногда бывает. Как появляется желание или необходимости стереть все плохое и начать снова, там, где никто не знает о тебе? Я просто хотела изменить свою жизнь, сделать ее лучше, чтобы не становиться ходячим мертвецом из разбившихся мечт и ожиданий. Поэтому переехала, — это не далеко от истины, хотя, в настоящей причине побега я и себе не готова признаваться. Вернее, не хочу думать о том, почему я сбежала и превратила свою новую жизнь в клубок лжи. Снова отвожу от тебя взгляд, сосредотачивая его на фильме, часть которого успела пропустить, думая о своей жизни и готовя для тебя ответ. — Это трудно, — киваю в ответ на твои слова. — Здесь нет никого из моих знакомых, а новых друзей я не очень умею заводить. Ребята в кофейне весьма неплохие, кстати, говоря. Можно сказать, я с ними подружилась. Так что, недостатка в общении нет, — это уже, конечно, откровенная ложь, и ты наверняка поймешь все по моему кислому выражению лица. Но вообще-то в мои планы не входило жаловаться тебе на свою никчемную жизнь.
[AVA]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/AVA][NIC]Nicole Bates[/NIC]

Я ничуть не жалею о потерянном сегодня времени. В принципе не жалею о том, что пришла к тебе и продолжаю оттягивать момент прощания с тобой. Это что-то такое необходимое мне, я не смогу так быстро отказаться от этого, оставить тебя в стороне, будто ничего не происходит, не могу вернуться к себе и снова погрузиться в эту бесконечную хандру. Это продолжается уже полгода: утром и на работе я кажусь всем спокойной и веселой, а едва за спиной негромко хлопнет дверь кофейни, я позволяю себе расслабиться. Позволяю себе забиться в конце салона автобуса, заткнуть уши музыкой и просто погрузиться в эту тьму, что беспрестанно следует за мной. Я сбежала из Сан-Франциско от одних проблем и призраков, чтобы попасть в объятия других. Попасть в сети страха и отчаяния, попасть на удочку одиночества, которое только сейчас я так остро ощущаю. Дома у меня был хотя бы Тони, который становился лучиком надежды и адекватности. Сейчас у меня нет никого и ничего. И я ощущаю это так отчетливо, что хоть волком вой. Первые месяцы в моей голове снова водились чересчур пугающие мысли, которые я подавила в себе несколько лет назад, все так же благодаря лучшему другу. Но сейчас его со мной нет, а демоны вылезают из своего укрытия, влияя на мои мысли. Я снова потеряна, снова забита в угол и вот-вот готова опустить руки. Так я думала в то время и с трудом избавлялась от соблазнов прекратить все. К счастью, с появлением работы в кофейне, у меня появились заботы, которые перетягивают на себя все внимание. К счастью, я смогла найти себе место и применение. И вроде бы все пошло на лад, я начала втягиваться в эту чужую жизнь, даже получала от нее удовольствие. Но от одиночества никуда не сбежать. Даже нечастые посиделки с Майком, пока он не отключался совсем, не помогали мне забыться. Я словно снова потеряла ту ниточку радости, что пронизывала мою жизнь в Нэшвилле. Но потом появился ты. Точнее, эти странные тренировки, которые постепенно стали для меня важной составляющей жизни. Я не боюсь говорить об этом так громко, не боюсь возлагать на них множество ожиданий. Конечно, не стоит забывать, что из-за твоих слов, которые остро задели меня, я на некоторое время лишилась своего смысла, но, слава богу, что все хорошо закончилось. А потом все получилось само собой. Просто мы перестали быть такими сосредоточенными на своих образах, просто открылись на мгновение друг другу и все изменилось. Черт, я даже не могла предположить, что мои дурацкие кривляния на тренировке перевернут все с ног на голову. А могла ли я в тот момент поверить, что буду ухаживать за тобой и кормить обедом? Я подумала бы, что это полный бред, если бы услышала. Но вот я здесь, наблюдаю за тем, как ты ешь, как благодаришь и улыбаешься, словно я сделала что-то невероятное. Может, мне все только кажется? Может, это просто фантазия разыгралась? Я не знаю, даже если и так, то мне нравится жить в этой фантазии, нравится чувствовать себя иначе, когда я нахожусь в твоей квартире.

И я не хочу уходить. Это глупо, это ошибочно, но я хочу задержаться. Еще немного побыть нужной тебе или просто побыть рядом с кем-то, кто знает меня больше, чем все, кто знаком со мной в этом городе. Я боюсь своего одиночества, боюсь пустоты, что окружает мен так много времени. Пожалуйста, позволь мне еще немного остаться рядом с тобой? Знаю, мы не должны так делать, не должны так смотреть друг на друга. Все это неправильно, так неправильно, но… так приятно. Я четко осознаю, что мне приятно быть с тобой наедине, просто молчать и смотреть фильм или просто препираться из-за чего-нибудь, как было в самом начале. А что чувствуешь ты? Я не думала об этом раньше, не могу даже предположить. Может, ты просто старательно делаешь вид, что я не мешаю? Может, не хочешь обидеть в благодарность за мою заботу? Я неосознанно кусаю губы и чувствую, как внутри все холодеет от одной только мысли. Отчего-то мне хочется, чтобы ты разделял это, мои эмоции, мои ощущения. Хочется, чтобы мы были похожи. Ведь у нас и без того хватает общего, да? Я ведь не обманываюсь, не придумываю на пустом месте? Скажи, что нет. Но я так и не решаюсь озвучить никакие вопросы вслух. Не рискую нарушить тишину и момент. Погружаюсь в просмотр фильма и периодически повторяю про себя, что все хорошо. И это даже как-то срабатывает, как-то помогает расслабиться и отпустить все тяжелое и пугающее. И после окончания первого фильма ты ограждаешь меня от необходимости задаваться паническими вопросами «что делать дальше?», просто берешь и предлагаешь посмотреть что-то еще. Как же я благодарна тебе за это! и снова мы смотрим в экран и расслабляемся. Мне так не хватало подобных моментов в жизни. Я скучала по покою и радости, такой искренней и чистой, которую испытываю сегодня (за исключением некоторых моментов). — Можешь любопытствовать, я непротив, — улыбаюсь в ответ на твое виноватое замечание. И все как-то меняется. Я чувствую легкую дрожь от осознания того, что тебе интересно узнать обо мне больше, и от того, что мне придется врать. Так бессовестно и откровенно врать о себе, вводить тебя в заблуждение. Это ранит меня. Впервые эта ложь становится для меня проблемой, но внутренней. Мне неприятно в душе от того, что я вынуждена лгать тебе. Все, кому я рассказывала о себе здесь, не были мне так… дороги? Поэтому я не особенно переживала за нормы морали и этики, а сейчас все иначе. Впрочем, это ведь действительно я. Ну, то есть я живу этой личностью уже продолжительное время и не планирую возвращаться в Сан-Франциско. Я пока не очень представляю, что делать, когда мне исполнится восемнадцать официально, но точно знаю, что не хочу уезжать. Мне нравится этот город, нравится то, что я чувствую здесь. Но проблема в том, что мне придется либо открывать свою ложь, либо всю жизнь бояться, что однажды кто-то узнает о моих липовых документах, что меня накажут по закону за подобное. Остаться здесь, но попасть в тюрьму — такая себе перспектива. Я в практически безвыходной ситуации, но я же себя сама туда и загнала. Плюс один к списку задач, которые я должна решить, прежде чем они отравят мою жизнь. А список-то получается нехилый…

Лишь сейчас я осознаю, как мне нравилось то, как ты произносишь мое имя. Ну, не совсем мое, но «Элизабет» на твоих губах звучит так необычно и солидно, что ли. Я не люблю это имя (да, конечно, я сознательно выбрала его для документов, но в ходе всей этой истории я возненавидела его и себя за эту пелену лжи), но с каждым разом, когда ты обращался ко мне подобным образом, я потихоньку меняла свое мнение. В кофейне все зовут меня Лиззи, это тоже режет слух, но я привыкла. Даже иногда по привычке представляюсь именно так. Но сейчас ты сокращаешь все просто до «Лиз» и меня охватывает непонятное чувство. Мне определенно нравится это мягкое обращение, нравится, как оно звучит от тебя. Но надо взять себя в руки. Ты задаешь вполне невинные вопросы, я отвечала на них уже ранее, но тогда все было иначе. Я смотрю в твои глаза и вижу, как ты проникаешься моей мрачноватой историей. Нет, это не игра и не маска, я на самом деле не могу сдержаться и не демонстрировать мрачную тень, падающую в мой взгляд. Мне трудно вспоминать о причинах, что заставили меня убежать, я боюсь вспоминать об этом. Это слишком больно и ужасно, чтобы погружаться в них сейчас, в этот уютный момент. Но ты хочешь знать меня, хочешь послушать мою историю, и я не могу в этом отказать, кому угодно, но не тебе. Я открываю тебе небольшую завесу своего прикрытия, своей личности, пусть и фальшивой, просто потому, что хочу сблизиться с тобой. Да, так бесхитростно и прямо, я хочу этого. Разве не это происходит с того поцелуя и вообще происшествия в зале? Постепенно мы стирали границы «тренер-ученик», постепенно узнавали гораздо больше друг о друге. Пора и мне раскрыться, пора пустить тебя ближе к тому, что так меня пугает (ко мне самой, к Элизабет). — Я не жалею об этом кардинальном решении. Очень много сложностей, все так пугает порой, но мне нравится это, нравится то, что у меня есть здесь, в Нэшвилле. Есть проблемы, есть препятствия. Есть одиночество, хорошо, ты прав, но я не хочу возвращаться к прежней жизни, — и еще немного откровения. Ты выглядишь немного удивленным? Не надо пугаться, Джеральд. Просто позволь мне немного расслабиться и побыть уязвимой, впервые я хочу этого сама, впервые я рискую, но по собственной воле. — Не хочу, чтобы все это осталось позади, — и я не совсем понимаю, что имею в виду. Нэшвилл или этот вечер? На некоторое время мы замолчим, глядя друг другу в глаза. Мне так отчаянно хочется узнать, о чем ты думаешь в этот момент? Жаль, что это останется тайной.

А может, нет? неожиданный вопрос заставляет меня замереть на месте. Знал бы ты, сколько раз я задавала его себе, сколько раз пыталась разобраться, почему я продолжала терпеть твое ворчание и недовольства, почему, несмотря на все, оставалась, чтобы помочь, чтобы позаботиться о тебе. В голове ворох мыслей, они переплетаются и мешают друг другу, а в груди что-то переворачивается. Может, я знаю ответ? Может, все так просто, а я боюсь понять это? Я молчу, осознаю, что выгляжу странно, и ты наверняка теряешься в догадках, что со мной. И мне нужно что-то сказать, дать тебе хоть что-то. Но что? я поднимаю на тебя взгляд — твой такой внимательный и гипнотический, а дальше просто что-то щелкает в моей голове и тело само действует. Я подаюсь вперед, тянусь к тебе и понимаю, чего же хочу, зачем все это. Я касаюсь твоих губ, легко и в то же время уверенно. Я не сомневаюсь в своих действиях и желаниях. Ты мне симпатичен, да. Может, даже больше, чем просто симпатичен, но и это чувство для меня так ново. Однако нет сомнений, что именно это то, что нужно для ответа. Легко глажу твою щеку, чувствуя ответный трепет. Ты не отстранился, не возмутился. Нет, ты наоборот отвечаешь, еще ближе притягивая меня к себе. Я теряюсь, я наслаждаюсь этим моментом, наслаждаюсь теплом твоих губ и твоими объятиями. Не хочу прерывать этот момент, не хочу вырываться из этого омута восторга, что охватил меня. Где-то глубоко мелькнет мысль, что именно так все и должно было происходить с юной Николь, тогда, в четырнадцать лет, но все неважно. Сейчас неважно то, что происходило со мной раньше. Сейчас я рядом с тобой, целую именно тебя и получаю столько эмоций и ощущений в ответ. Но ровно до того момента, как я не начну понимать, что все не закончится одним невинным поцелуем. Твои прикосновения все жарче, ты все крепче притягиваешь меня к себе, и мной овладеет страх. И я все испорчу. Отстранюсь от тебя, тяжело дыша. Вижу, как затуманился твой взгляд, как ты растерян, но все еще одурманен поцелуем. Я разделяю это, я чувствую тоже самое. — Прости, уже так поздно. Мне нужно ехать домой, — отодвигаюсь в сторону, избегая соблазнов, и отвожу взгляд. Не хочу видеть разочарование в твоем взгляде. Ты не говоришь этого вслух, но я могу почувствовать, как обстановка вокруг нас изменилась. Я иду в прихожую и занимаюсь своими вещами. Слышу, как ты идешь следом, как замираешь неподалеку, вызывая мне такси. Я опоздала на все автобусы и вынуждена потратиться вновь, чтобы доехать домой быстро. Но это сейчас неважно, да и ты отвлекаешь меня своей просьбой позвонить. Это очень мило и я не могу отказаться. — Конечно, я позвоню тебе, — слегка улыбаюсь и достаю свой телефон, чтобы записать твой номер. Это не займет много времени, а тебе приходит оповещение, что такси уже ждет. — Спасибо за вечер, Джеральд, — это искренняя благодарность и я, правда, очень счастлива была сегодня с тобой. И мне очень жаль, что все так резко оборвалось (по моей вине). Ты почувствуешь это в моих неловких движениях, когда я нерешительно обниму тебя на прощание, подставляя щеку для поцелуя. И снова это заставит внутри меня все задрожать.

Как и обещала, едва я зайду в квартиру и включу свет, первым делом я достаю телефон из кармана. Сначала хочу написать сообщение, но все-таки жму на зеленую трубку и слушаю пару гудков. Ты словно держал телефон в руках и ждал момента, чтобы ответить. — Это я. Все хорошо, я уже дома. Никаких приключений и проблем по дороге не случилось, — не могу сдержать улыбки, когда слышу на том конце твой голос и едва ли не облегченный выдох. — Спокойной ночи, Джеральд. Ты должен больше отдыхать, чтобы нога тебя больше не беспокоила, — вот и все. Вот и закончился этот необычный и крайне волнующий день. И я определенно не могу уснуть из-за этого всю ночь, ворочаясь с одного бока на другой. Снова и снова прокручивая в голове все, чо случилось. Снова детально представляю наш поцелуй, этот разговор обо мне. Снова вижу твои взгляды, снова переживаю эти моменты. Эмоции нахлестывают с новой силой, и до самого утра я сижу на постели, смотрю в незавешенное окно и думаю о тебе. Утром эти бдения в ночи дадут о себе знать, разумеется, но я все равно чувствую себя прекрасно. Какая-то энергия бьет во мне фонтаном, а улыбка не сходил с лица. Я осознаю, что выгляжу по-дурацки, но ничего не могу с этим сделать. Мне хорошо, мне удобно, а на остальных плевать. Правда, придя на работу, мне придется поумерить свое счастье, чтобы избегать ненужных вопросов. Все и так косятся в мою сторону, словно у меня на голове выросли рога, как минимум. Приходится даже мельком глянуть на свое отражение — мало ли что со мной по дороге приключилось. Но в зеркале я вижу лишь себя, с темными кругами, но они, скорее стали бессменным атрибутом меня, чем чем-то необычным. Пожав плечами своему отражению, я приступаю к работе и пропадаю в ней. Неожиданно именно сегодня всем хочется насладиться завтраком (или поздним завтраком) именно в нашей кофейне. Набивается очень много народу, почти все столики заняты, а еще есть очередь тех, кто хочет прихватить бумажные стаканчики с собой. И мы буквально разрываемся везде и всюду, чтобы успеть и обслужить каждого. Мне некогда даже достать отчаянно вибрирующий телефон из кармана, чтобы посмотреть, кто мне звонит. На самом деле, мой телефон молчит почти всегда, ведь мне некому звонить в этом городе, а из пошлой жизни его знает лишь Тони, но я не разрешаю рисковать и трезвонить мне постоянно.

— Лиззи, сходи, перекуси, пока затишье, — негромко окликает меня Марк, а я энергично киваю в знак согласия. Да, наконец-то этот сумасшедший дом пошел на спад, и мы возвращаемся к привычному ритму работы. На небольшой кухне для персонала я достаю из холодильника свой йогурт и усаживаюсь на диванчик, наконец, беря в руки телефон. С некоторым удивлением, но волнением (в хорошем смысле) вижу на экране пропущенный вызов от тебя. Да, с этой работой я даже не нашла минутки, чтобы спросить о твоем самочувствии. Я хотела, но никак не могла. И вот волнение усиливается, а вдруг что-то случилось? Быстро набираю твой номер и слушаю гудки. — Привет, Джеральд, — поспешно здороваюсь с тобой и слышу в ответ радостный голос. Кажется, у тебя все хорошо? Впрочем, нет сомнений, раз ты начинаешь разговор с шутки. — Как же я могу забыть о самом капризном пациенте на свете, — негромко смеюсь, наслаждаясь этим необычным теплом, охватывающим все тело. — Как твои дела? Извини, что не ответила и не перезвонила сразу. Безумно много работы  я только присела отдохнуть, — ты заверяешь, что нет проблем и отвечаешь на вопрос с энтузиазмом, убеждая, что почти здоров. Мы некоторое время болтаем, а затем ты скорее констатируешь, что я сегодня не приеду навестить тебя. — Скорее всего, я не приеду. Я так сильно устала, да и смена закончится поздно, — и в моем голосе неприкрытая грусть и сожаление. Особенно трудно осознавать, что ты хотел бы меня видеть. Это так необычно (как и все, что со мной происходит со вчерашнего дня) и так приятно. Я бы тоже хотела увидеться с тобой. — Черт, мне пора идти… Другие тоже хотят пообедать. Я позвоню позже, хорошо? — улыбаюсь, когда ты отвечаешь, что будешь ждать, и отключаюсь. Однако прежде, чем занять свое рабочее место, я подхожу к Марку с нерешительной улыбкой. Мне не очень удобно просить его отпустить меня пораньше, особенно когда сегодня был такой дурдом, но парень почти сразу соглашается. — Ты и так всегда без вопросов задерживаешься, если надо. Думаю, ты заслужила даже на пару часов раньше уйти, — и я не могу поверить своим ушам. На целых два часа я даже не рассчитывала, но теперь буквально готова пищать от восторга. С новым приливом сил я иду работать, а за два часа до конца смены ко мне подходит Марк и говорит, что я могу идти по своим делам. Едва ли не бегом я переодеваюсь и покидаю кофейню, направляясь к ближайшему супермаркету, а затем на остановку, автобус от которой идет в сторону твоего дома. Хочу видеть выражение твоего лица, когда ты откроешь дверь.
[AVA]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/AVA][NIC]Nicole Bates[/NIC]

Совершенно неожиданно с тобой я позволила себе слабость. Позволила открыться тебе чуть сильнее, чем того требует история. Позволила себе привязаться, в конце концов. И ты позволяешь мне это; не гонишь из своего дома, не выражаешь недовольства (больше нет), что я трачу твое время своим присутствием и все сильнее оттягиваю момент прощания. Очень хочется верить, что тебе тоже нравится это, нравится мое общество. Потому что мне нравится быть здесь, общаться с тобой или просто молчать, глядя в экран. До этого момента мы не то что бы вообще много разговаривали друг с другом. Дежурные вопросы во время тренировок, потом чуть сильнее и откровеннее, потом каждый раз еще и еще больше. И вот ты уже с интересом расспрашиваешь меня о жизни и внимательно слушаешь. И мне хочется говорить, хочется рассказать тебе что-то, хочется сблизиться. Правда, пока я не рискую лезть в твою жизнь. Не рискую спугнуть своим непомерным любопытством. На самом деле для меня такое тихое поведение совсем в новинку. Раньше, до приезда сюда, я не всегда следила за своим языком и вообще была весьма нагловатой девицей, хотя это больше относилось к тем, кого я знала чуть больше, чем тебя. Но ты вообще другой случай, с тобой все иначе и не так, как я привыкла. Но ведь еще не вечер, правда? То есть, у меня еще будет возможность завалить тебя вопросами и заставить рассказать мне, что же скрывается за этим невероятно таинственным парнем, который с недавних пор занимает все мои мысли и так сладко целует. О поцелуях, к слову, можно говорить долго, потому что я не испытывала, наверное, никогда в жизни таких эмоций. Весь мой опыт в этом базируется на одном ужасном человеке, воспоминания о котором заставляют меня погрузиться в ужасную тьму и начать ненавидеть себя и снова захлебываться отвращением. Я не хочу этого. Не хочу думать о том, что поступок моего брата безвозвратно отвернул меня от всех мужчин. Да и как показывает практика, сейчас мне удается побороть свои страхи и воспоминания, а твои губы так сладко терзают мои. В твоих действиях нет злости, нет подчинения или грубости, скорее наоборот. И я снова поражаюсь тому, как я воспринимаю это (и в принципе тому, что я была инициатором), как мне нравится то, что я чувствую. И я не хочу отстраняться, не хочу прерывать этот момент. Не хочу возвращаться в реальность, но все равно буду вынуждена сделать это. Испортить момент и отстраниться от тебя прежде, чем все зайдет слишком далеко. Я совсем не дура и, несмотря на то, что неопытна в отношениях, но все же могу понять, чего ты от меня хочешь. В теории, я тоже хочу тебя, хочу ощутить это. Ты привлекаешь меня, ты заставляешь все внутри меня переворачиваться, отдаваясь тяжестью внизу живота, но это слишком быстро. Слишком пугающе для той, кто подвергался принуждению на протяжении немалого времени. Я не хочу произносить тот самый термин, не хочу думать об этом так кардинально, но факт есть факт. Это было в моей жизни, это происходило со мной и теперь для меня совсем не просто думать о сексе. И тебе не следует принимать это на свой счет. Дело не в тебе, Джеральд.

Но ты этого не знаешь. Ты не поймешь, почему я все прервала, почему обломала. Разочарован? Ну, разумеется. Только я не стану извиняться за свои действия. То есть, от меня прозвучало «прости», но это имело не то значение. Я, тем не менее, это повлияло на атмосферу между нами. Только совсем дурак не заметит перемены, не заметит, как мы напряжены. Но так глупо и наивно я продолжаю верить, что все еще можно наладить. Что та тоненькая ниточка, что протянулась между нами, не исчезла. Этот поцелуй не станет проблемой и не испортит ничего, правда? Что ж, об этом я узнаю уже на следующий день, когда перезвоню тебе в обед. Тот факт, что я вообще имею пропущенный звонок от тебя, говорит о том, что момент не потерян. Ты хотел поговорить со мной? значит еще есть шанс все исправить. И шутка, с которой начнется разговор, тому подтверждение. Я с облегчением выдыхаю, понимая, что ты не вычеркнул меня из своей жизни, что ты так же легко общаешься и вновь задаешь вопросы, проявляя интерес. И окончательно меня поразит то, как огорченно ты констатировал, что я не смогу приехать. А ты хочешь этого. Ты ждешь меня. Эти мысли так отчетливо сияют в моей голове, так будоражат. Осмеливалась ли я мечтать о таком? Втайне конечно мечтала, ждала. Даже не смотря на то, что заключение весьма печальное и ты прав, я вряд ли смогу приехать, я все равно чувствую какое-то приятное томление в груди. Слишком романтично и слащаво, да? Ну и пускай. По крайней мере, это работает, а не просто мучает. Это придает мне смелости, и я иду выпрашивать разрешение уйти пораньше у Марка. Это странно, это очень необычно и на меня не похоже, но я делаю это. Конечно, вызываю удивленный взгляд у парня, но он соглашается. Он дает мне то, на что я даже не рассчитывала. Неужели я ступила на какую-то необычную полосу везения? Не хочу сглазить это, но так сложно удержать свою радость в узде. Кажется, я уже слишком давно не была так счастлива, как сегодня, как за последнее время. А все из-за тебя, Джеральд. Ты заставляешь меня радоваться мелочам, радоваться жизни. Надо будет поблагодарить тебя за это как-нибудь. Хотя, это и будет звучать странно, но надеюсь, что ты меня поймешь. И может быть, даже сделаешь меня еще счастливее своей реакцией. Для начала той, что я вдруг появилась на твоем пороге (не стану думать о том, что ты создал для себя другие планы, и я их могу разрушить). А еще тем сюрпризом, который намереваюсь приобрести в супермаркете. В огромном и с разнообразным ассортиментом. Я едва не заблужусь между стеллажами, выглядывая где-то наверху вывески с указателями, но отыщу кондитерский отдел и нужную полку.

К болеющим принято приходить с передачками: апельсины там, другие вкусняшки или фрукты. Но так банально я не хочу. Вдруг ты не ешь цитрусовые, да и еще куча других препятствий. Поэтому я покупаю шоколад. Не предполагала, что ты сладкоежка, но за те разы, когда я была в твоей машине, несмотря на различные свои состояния, я успела приметить у тебя обертки от одной и той же марки шоколада. Я такую не пробовала никогда и сейчас немного шокирована ценником. То есть, в другой жизни (прежней) я бы даже не задумывалась над этим, но теперь я считаю каждый цент и подобные изыски для меня лишние. Но желание порадовать тебя гораздо сильнее здравого смысла (а вот за это тебя надо обвинить, потому что я не хочу быть транжирой, а потом голодной на полмесяца) и я беру несколько упаковок, отважно шагая в сторону кассы. Я хотела и себе что-то купить, но теперь вынуждена отказаться от этой идеи. Расплачиваюсь и выхожу из супермаркета, чувствуя невероятное удовлетворение, шагаю на автобус. Который как раз подходит к остановке. Через четверть часа я уже иду к твоему дому и поднимаюсь на нужный этаж. Вот и настает тот момент, когда я смогу насладиться твоей реакцией и удивлением. Ты открываешь дверь и ослепительно улыбаешься, находясь под впечатлением. — Говорила, но все равно не смогла оставить своего пациента без внимания, — согласно киваю, подшучиваю, и переступаю порог квартиры, попадая в твои объятия. На мгновение прикрываю глаза, наслаждаясь моментом, но призываю взять себя в руки и не раскисать от эмоций. Снимаю куртку и переобуваюсь в предложенные тобой тапочки, умиляясь этому моменту. В прошлый раз я даже не задумывалась о таких мелочах и не ползала по шкафам. — И я тоже рада тебя видеть, — ты понял бы это и без слов, но спорю, что услышать это от меня тебе тоже приятно. — Не волнуйся, Джеральд. Чая будет достаточно, — легко смеюсь над тобой и расслабляюсь. На самом деле, один йогурт за весь день — это немножко экстремально и я бы не отказалась от нормального ужина, но я привыкла к постоянной диете и минимуму пищи, поэтому проблем нет. Да и приехала я не для того, чтобы объедать тебя. — Джеральд, — окликаю тебя, появляясь на кухне, где ты хлопочешь над чайником, все еще неловко передвигаясь с помощью костыля. Ты поворачиваешься, с вопросом во взгляде смотришь на меня, переводя взгляд на пакет в моих руках. Задаешь закономерный вопрос, а я лишь пожимаю плечами и улыбаюсь. — Посмотри сам, — протягиваю презент и замираю, внимательно глядя на тебя и твои действия. Я отдала бы такую же сумму еще раз, лишь бы увидеть твою радость, словно ребенку подарили новую игрушку. И ты явно не ожидал ничего подобного. — Ну, не то что бы у тебя в машине идеальный порядок. Я замечала обертки от такого шоколада, вот и весь секрет, — на самом деле да, никакой магии в моих поступках нет. Но ты ведь не разочарован? Определенно нет. Тебе приятно и мне приятно в ответ. Именно так я все и представляла. — Значит вы сладкоежка, мистер Бриджес? — подшучиваю над тобой, но не нахожу это странным или глупым. Я тоже люблю сладкое, но не всегда могу его себе позволить. Да и лучше лишний раз куплю себе мороженое (да, это моя великая слабость), чем что-то еще.

— Давай кофе. Мне нужно немного взбодриться и набраться сил, — к вечеру я могу совсем начать разваливаться, а тем более, после такого насыщенного дня. Не очень-то хочется начать засыпать прямо над столом и укоротить нашу встречу. Вскоре ты ставишь передо мной кружку с ароматным кофе и садишься за стол. Я нетерпеливо делаю пару глотков и наслаждаюсь ощущениями. — Рабочий день был безумным. Не припомню, когда последний раз у нас был такой цирк и столько посетителей. Едва справлялись со всем. Но зато выручка была хорошая, ради этого можно было и потерпеть, — так бесхитростно делюсь с тобой тем, что придавало мне сегодня сил в этом сумасшествии — у меня будет больше денег и возможность что-то отложить на свои желания. Впрочем, я не знаю, как ты относишься к подобному, да и вряд ли считаешь каждую монету, вымеряя, как их распределить. Я не хочу лезть в твой кошелек, но не могу не замечать, как хорошо у тебя обставлена квартира, ее наличие, да еще в таком хорошем районе. Очевидно, у тебя нет таких проблем с финансами, как у меня. — Я вообще не спала прошлой ночью, так что теперь кофе — мой самый лучший друг, — сменяю поток печальных размышлений на второй твой вопрос. И снова говорю чистую правду, снова позволяю тебе узнать меня. — Как твои дела? Чем сегодня занимался? — пускай по телефону я уде расспрашивала тебя о подобном, но мне все равно интересно. И я понимаю, что тебе надоел этот больничный и вынужденное затворничество. Я знаю, что это очень непросто сидеть в четырех стенах. Отчасти поэтому я, превозмогая усталость, приехала к тебе. Чтобы немного разнообразить твой день, немного повеселить и отвлечь. — Не переживай, Джеральд. Еще несколько дней и ты сможешь выходить на улицу. А там уже и до полного восстановления недалеко, — я пытаюсь тебя подбодрить и расписываю недалекое будущее. Конечно же предостерегаю, что надо беречь себя и свою ногу, чтобы больше не попадать в больницу и не страдать. Надеюсь, ты меня послушаешься. — И на работу вернешься. Я тоже скучаю по тренировкам с тобой, — и да, я сказала это. Не просто как дежурный факт, а с конкретной мыслью. Даже если бы сейчас тебя заменял какой-то другой тренер, то вряд ли бы я ходила на них и получала хоть какое-то удовольствие. Потому что весь смысл, как оказалось, был завязан на тебе. Никто не сравнится с тем, как ты проводишь занятия, как наставляешь и даже как ругаешь за ошибки. — Почему именно тренер? Почему бокс? — раз пошел такой разговор, я начинаю расспрашивать тебя. Мне, правда, интересно, почему ты выбрал эту профессию. И все оказывается не так просто, как я могла предположить. Внимательно слушаю и «впитываю» каждое твое слово, не замечая, что едва ли не с открытым ртом сижу. — Хотела бы я посмотреть на то, как ты ведешь тренировку с детьми. Потому что не могу представить эту картину. С нашей группой ты такой грозный и непреклонный, неужели и с малышами как в гестапо все? — И ты смеешься, обещая, что когда-нибудь я смогу увидеть это. Ловлю тебя на слове и отмечаю, что время за этими разговорами пролетело незаметно, а часы на стене показывают к позднему вечеру.

Не хочу думать о том, что скоро придется попрощаться и вернуться домой. Хотя я обязана добраться до своей кровати и хотя бы в эту ночь выспаться, чтобы завтра не падать замертво от усталости. Пускай у меня и выходной, но дел очень много. И вдруг ты врываешься в мои мысли, а я едва заметно вздрагиваю и поднимаю голову. Твой взгляд такой серьезный и сосредоточенный. Совсем не похож на тот, когда мы шутили и смеялись несколько мгновений назад. Я немного настораживаюсь переменам. И да, они имеют место быть. Теперь не время для веселости. Ты задаешь вопрос, почти как вчера, когда спрашивал, зачем я все это делаю. Понимаю, что все получается весьма странно и неопределенно, понимаю, что ты хочешь получить четкие ответы на свои вопросы, но отчего-то я опять не говорю прямо и серьезно. Нет, я отношусь к тому, что между нами происходит серьезно, но все равно валяю дурака. — А на что, по-твоему, Джеральд, это похоже? — чуть прищуриваюсь и наклоняю голову, глядя тебе в глаза. Я ставлю на то, что ты мысленно проклял меня за эту дерзость и очередной подкол, но может, я ошибаюсь? И этот огонек в твоем взгляде несет совсем другой смысл? Да, наверное. Иначе, почему ты едва заметно ухмыляешься и притягиваешь меня к себе, накрывая губы поцелуем? с охватившим меня восторгом, я наклоняюсь к тебе, отвечая на поцелуй. Он куда более смелый, чем вчера. Более требовательный и это кружит мне голову. Сердце бьется как сумасшедшее в груди, а мне нет до этого никакого дела. Я хочу лишь наслаждаться этим моментом, наслаждаться твоими губами, скользить между ними языком, параллельно зарываясь пальцами в твои волосы. На мгновение мы отстранимся, глядя в глаза друг друга, а я воспользуюсь моментом и пересяду тебе на здоровое колено, оказываясь ближе, чем когда-либо. Обнимаю тебя за шею, снова впиваясь в губы, снова пропадая в этом моменте и эмоциях. Пускай время замирает вокруг или несется вперед, мне нет никакого дела до всего, что происходит. Впервые за долгое, долгое время я расслабляюсь и чувствую, что живу, чувствую, что нужна кому-то. Льну еще ближе к тебе, чувствуя жар от твоего тела даже через тонкую рубашку, чувствую, как твои ладони скользят по моей спине, пронося за собой дрожь и фантомное покалывание. От нахлынувших эмоций я сама того не осознавая судорожно выдыхаю в твои губы и немного отстраняюсь, растягивая губы в довольной улыбке. — Ты весь в моей помаде, — легко смеюсь и стираю алые следы, а заодно беру паузу, чтобы успокоить разбушевавшееся тело. Я все еще не планирую отдаваться тебе сейчас, несмотря на все происходящее…
внешний вид
[AVA]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/AVA][NIC]Nicole Bates[/NIC]

Я уже и забыла, когда последний раз так сильно чего-то ждала, как у меня внутри все замерало от восторга и предвкушения. Слишком давно были подобные случаи, чтобы помнить о них сейчас. И уж тем более я не предполагала, что снова их испытаю, находясь на таком участке своей жизни, как сейчас. Но вот я тут. Стою перед твоей дверью и жму на звонок, не пытаясь даже скрыть довольную улыбку. Пускай ты увидишь, пускай поймешь, что я испытываю в этот момент. Ведь ты сам такой же. Буквально ослепляешь меня своей ответной улыбкой, распахивая дверь. Ты удивлен, но ничуть не разочарован, и я могу спокойно выдохнуть. Я немного переживала, что своим появлением доставлю тебе неудобства или нарушу покой. А отнюдь не вызову восторг. Но все, кажется, наоборот, и ты спешишь подтвердить мои мысли, заключая меня в крепкие объятия, даря свое тепло. Я прикрываю глаза от удовольствия и ощущаю, что это именно то, что мне нужно. Именно то, чего я так хотела весь непростой день. Пускай все происходит между нами слишком быстро и слишком странно, но мне нравится это. Мне нравится, как я себя чувствую рядом с тобой, какие мысли посещают мою голову, и на какие поступки я иду для тебя. Надеюсь, ты оценишь и мой подарок, такой скромный и ни к чему не обязывающий жест в виде шоколада. Ведь так положено, так правильно делать, приходя к кому-то в гости. Я не жалею потраченных денег, потому что едва ты заглянешь в пакет, как внутри меня все оволочет восторг, сравнимый с блаженством что ли. Пускай это слишком сентиментально и сладко, но я просто хочу насладиться моментом. Хочу скромно пожать плечами в ответ на твои восторги, ведь для меня это не было трудным, не было неудобным. Но я слукавлю, если скажу, что не наслаждаюсь этим моментом. Еще как наслаждаюсь и мысленно хвалю себя за находчивость. — Подловил, — усмехаюсь, когда ты упоминаешь про мое любимое лакомство. — Мороженое — мой криптонит, признаю. Не знаю почему, но безумно его обожаю и могу питаться им на завтрак, обед и ужин, — может, в детстве не докормили, кто сейчас разберется. Да и неважно это вовсе, не в данный момент, когда мы так хорошо проводим время на твоей кухне. Как я наблюдаю за твоими действиями и движениями, когда ты варишь мне кофе и негромко хлопаешь дверцами шкафчиков. Я помню, как готовила тебе ужин и точно так же совала свой нос за каждую дверцу и в каждый ящик, чтобы найти необходимо, а еще поражалась, насколько у тебя все аккуратно устроено. Квартира холостяка — это такое явление, где всегда думается, что в холодильнике повесилась мышь, а в кухонных шкафчиках можно найти либо алкоголь, либо вещи, которым ну совсем место не на кухне. У тебя же все иначе, все на своих местах и это не кажется занудно-педантичным. Это мило и очень уютно. — Спасибо, Джеральд. Не беспокойся, всего этого будет достаточно, — я поднимаю голову и с благодарностью улыбаюсь тебе, а затем не тяну время и приступаю к перекусу. Почти сразу я чувствую, как кофе начинает работать и наполняет мой организм силами. Потрясающее ощущение.

Совмещая приятное с полезным, я таскаю предложенный тобой шоколад и рассказываю о своих делах, кажется, делая это впервые за очень долгое время. Точнее, впервые за полгода, что я тут живу. Если после моей смены мы как-то пересекались с Майком у дома или у квартиры, он мог поинтересоваться моим днем и работой, но никогда не пытался дослушать до конца. Впрочем, и я почти сразу перестала цепляться за возможность поделиться с кем-то. А сейчас все иначе. Тебе искренне интересно, что со мной происходило сегодня, а мне хочется открыться и поделиться. Хочется ощущать как можно дольше этот момент и то, как между нами что-то появляется, какая-то очень незримая, но все же связь. — Зачем ты так о себе говоришь? Ты не инвалид, а мне хотелось придти и провести с тобой время, — строго сверлю тебя взглядом, но надолго меня все равно не хватит, и я снова легко улыбаюсь, слушая твои сетования на телевизор. Прекрасно понимаю, о чем ты говоришь, и вновь радуюсь, что у меня его нет. Несмотря на то, что меня очень убивает одиночества и пустота (в квартире, в голове, в душе), но я не готова погружаться в просмотр каких-то идиотских шоу с тупыми шутками. Как бы банально это не было, но я предпочитаю провести несколько часов с книгой, или просто слушая музыку в телефоне, которую знаю наизусть, вдоль и поперек. — Ты же понимаешь, что вождение — это самая последняя из проблем. Я могу отвозить тебя, куда потребуется. Главное, чтобы тебя ничего не беспокоило и больше не болело. А постепенно и вовсе успеешь забыть о произошедшем, — ободряюще улыбаюсь тебе и не могу осознать этот поток эмоций, что растет во мне с каждым сказанным словом. Я с трудом могла еще пару дней назад представить, что могу с таким оптимизмом кому-то расписывать прелести жизни, что буду кому-то внушать уверенность и силы своими словами. Сколько еще жизнь приготовила мне чудес и открытий? — Мне интересно все, — негромко смеюсь, когда поток твоих мыслей обрывается, и ты начинаешь ругать себя за дозволенную слабость. Невольно перед глазами возникает сцена нашего первого разговора. Сложно представить того грубого и разъяренного мужчину таким домашним и расслабленным, таким уязвимым (в хорошем смысле, конечно же) и улыбчивым. Я даже немного залюбуюсь тобой в этот момент, чувствуя настойчивое желание провести кончиками пальцев по этим ямочкам на твоем лице, коснуться губ и снова ощутить трепет и дрожь во всем теле. Ты открылся передо мной, так легко и искренне. И я не могу понять, за что это мне? Поток мыслей несется куда-то в сторону философии, и я пытаюсь понять, когда ждать от судьбы жесткого толчка с небес на землю. Разве могла бы я просто так оказаться рядом с таким человеком, как ты? В том смысле, что в этом невероятно чужом и холодном для меня городе я внезапно нашла то, за что хочу держаться. То, что меняет все вокруг меня, в том числе и этот чужой город, делает таким добрым и родным. Ты делаешь все иным, ты делаешь все лучше, сам того не понимая и начиная с мелочей. Например, от моей былой усталости не осталось и следа, когда я приехала к тебе. Я не чувствую, что позади трудная смена в бегах и куче заказов.

Я хочу узнать тебя ближе. Хочу услышать твою историю, хочу понять, какой ты человек. С каждым разом, с каждой нашей новой встречей я узнаю чуть-чуть больше, захожу чуть-чуть дальше. И сейчас в свойственной мне нетерпеливой манере, я задаю тебе вопросы, которые позволят мне узнать немного больше. Ведь если подумать, я о себе ботлаю больше, чем ты и это слегка несправедливо. И ты не посмеешь противиться моим желаниям, и начнешь рассказывать, а я внимательно слушать, улавливать изменения в выражении твоего лица. Например, когда ты заговорил об отце, и по лицу пробежала едва заметная нервная судорога. Ты даже не осознал это наверняка, а я про себя отметила, что тебе не очень приятно касаться этой темы. Но когда ты заговорил о своих успехах, то выражение лица стало куда мягче и мне понравились эти перемены. Тебе явно очень нравилось заниматься боксом, это было тем самым идеальным, что удается найти не каждому человеку. Я с интересом слушаю твой рассказ, а параллельно представляю перед собой уменьшенную версию тебя. Голубоглазого сорванца со светлыми волосами и непомерной энергией, который сосредоточенно бьет по груше, вообржая себя великим спортстменом. Как этот же самый мальчишка получает свою первую награду, а затем еще и еще. Как горят восторгом и искренним счастьем его глаза, едва стоит надеть перчатки. У меня не то что бы очень богатая фантазия, но мне нравится представлять тебя много младше. Я бы даже хотела увидеть детсткие фото, чтобы сравнить свое воображение и реальность. Но это потом; сейчас не это имеет значения. Потому что твое повествование пошло дальше, а вместе с тем сменилось  и настроение. Погрузившись в собственные фантазии, я немного опоздала с вопросами и теперь не хочу перебивать, лишь внимательно наблюдаю за переменами в твоем лице. Как тень воспоминаний при слове «армия» сменяется прежним спокойствием и легкой усмешкой, едва речь заходит о твоих подопечных мальчишках. Я понимаю, что стоит впредь осторожнее говорить о твоей службе, ведь это явно приносит не лучшие воспоминания, а непригодность я смею списать на твою травму, которая несколько дней назад стала камнем преткновения между нами, но вместе с тем связала нас так сильно, что сложно было представить. Я успела заметить, как ты относишься к этому факту своей жизни, как ты с отвращением принимал от меня свои костыли и в принципе мою помощь. Тебе не нравится чувствовать себя таким беспомощным. Значит ли это, что твой характер подпортило именно это обстоятельство? Ведь сейчас я вижу перед собой другого Джеральда — очень милого и внимательного. И мне нравится это, но так же я понимаю, что если ты вновь будешь ворчать, то это ни капли не изменит мое мнение о тебе, не оттолкнет меня. Больше нет, ведь я знаю, что ты совсем не такой ужасный монстр, каким пытаешься казаться.

— С удовольствием приду посмотреть на эту тренировку и будущих чемпионов. Уверена, под твоим руководством они добьются многого, — нет, это не просто лесть, а искренняя радость за вас (ведь ты будешь гордиться каждой их маленькой победой на каждом этапе). — А что касается меня… то я вообще одна единственная в своем роде. Поэтому не пытайся меня сравнивать с другими девушками, — немного поваляю дурака и покривляюсь, рисуя себя этакой фифой, чем вызываю у тебя теплую улыбку и смех. И я не стану заострять внимание на былой проблеме, возникшей у нас однажды. Я все еще чувствую себя не лучшим образом, что так пользовалась твоей добротой и бесплатными занятиями. Но этот факт вряд ли в моей голове уложится иным образом — мне всегда будет немножко неловко и тебе надо это принять. Или нет. В любом случае, обижаться больше я вроде бы не планирую, ведь с тобой мне так хорошо. Не в плане тренировок по боксу, а в том смысле, что мне нравится твоя компания. Ты мне нравишься, в конце концов. Надо признать этот факт и не ходить вокруг да около. Ты нравишься мне, как мужчина, и это меня пугает. Я не предполагала, что все так обернется, что я вообще смогу испытывать такие эмоции, поэтому нужно время, чтобы уложить все в голове, чтобы осознать. Но едва ли это удастся сделать сейчас, когда обычный разговор вдруг перетекает в долгий и головокружительный поцелуй, отключающий мое сознание. Все, чего я хочу — снова и снова касаться твоих губ, чувствовать твои ладони на своей спине, чувствовать твое тепло и дрожь. Кажется, будто между вчерашним и сегодняшним поцелуем не прошло столько времени. Словно мы не расставались. Или нет, это словно возвращение туда, что можно назвать домом. Мне так комфортно в твоих руках, мне не хочется разрывать объятий, не хочется отстраняться от тебя даже на мгновение. Но все же я успеваю осознать, что наши жаркие объятия и смелые поцелуи без труда перейдут в другую плоскость, к которой я пока не готова. И мне приходится сделать это. С огромным сожалением и разочарованием я отстраняюсь, но лишь слегка. Пытаюсь замаскировать своб неловкость шуткой и окончательно по-дурацки смущаюсь, когда ты касаешься губами моей руки. Кто бы, что не говорил, но это даже приятнее обычных поцелуев в губы. Моментально по всему моему телу разносится дрожь, а щеки, кажется, слегка пылают, выдавая мое состояние и волнение. — Отличная идея, — может, излишне поспешно киваю и встаю на ноги. Беру салфетку, чтобы стереть остатки помады и затем помогаю тебе перенести чашки и печенье в гостиную, где мы с удобством устроимся на диване. Только теперь мне можно не садиться в противоположный угол и чуть ли не на край, как бедной родственнице. Теперь я опускаюсь совсем рядом с тобой, подтягивая колени к груди, и тянусь за пледом, под которым будет еще уютнее.

Но я буду не я, если не испорчу идеальный момент. Технически не я, а мой организм, но это предательское урчание в животе никак не удастся скрыть от тебя. Рука машинально дернется к животу, но уже ничего не изменить. — Все в порядке, я же сказала. Я не голодна, я прекрасно обойдусь тем, что есть, — но разве это способно убедить тебя? ты даже не слушаешь мой оправдательный лепет, решительно поднимаясь с дивана. — Джеральд, не ст… — и замолкаю на полуслове, понимая, что это бесполезно. Ты смеряешь меня недовольным взглядом и идешь на кухню, оставляя меня с пультом от телевизора. Ну вот почему все не могло идти так же ровно и счастливо и дальше? Мысленно ругаюсь и тяжело вздыхаю, но возвращаюсь к выбору фильма. Мой выбор падет на старую комедию, которую ты, надеюсь, не забракуешь. — Спасибо. Правда, не стоило, — я чувствую себя очень виновато, особенно под таким взглядом, каким ты меня одариваешь, когда возвращаешься с подносом еды. Я забираю его у тебя и ставлю на небольшой журнальный столик. Садишься на свое место, а у меня просто нет сил смотреть на эту складку на твоем лбу, говорящую лучше, чем любые обвинительные слова. Кладу ладонь тебе на щеку и вынуждаю посмотреть на меня, а затем наклоняюсь, легко касаясь своим губами твоих. Замираю так на несколько мгновений и с улыбкой отстраняюсь, наблюдая за твоей внутренней борьбой. Вновь отчитываешь меня, но уже значительно смягчаясь и расслабляясь. — Я больше так не буду, честное слово, — и, кажется, что проблема практически испарилась. — Как насчет «Мышиной охоты»? — переключаю внимание на выбранный фильм и беру с подноса тарелку со своим вчерашним подвигом в кулинарии. С удобством устраиваюсь под твоим боком и с наслаждением орудую вилкой в тарелке, ощущая едва ли не блаженство. Я, правда, очень голодна и если бы не этот случай, то ходить бы мне так до следующего дня, а то и дольше. Потому что дома едва и найдется пакет молока в холодильнике, а хлопьев к нему уже точно нет. Вскоре я закончу с ужином, под твоим внимательным взглядом, чувствуя себя довольной жизнью на всю тысячу процентов. Правда, такая трапеза существенно подкосит меня и сведет на нет действие кофе. Где-то с середины фильма я начну чувствовать вялость и сонливость, но упорно продолжу бороться с собой. Аж до следующего фильма, который, к сожалению, даже и не запомню. В какой-то момент я настолько провалюсь в сон, устраивая голову на твоем плече, что не сразу пойму, где нахожусь, когда распахну вновь глаза. Сажусь и усиленно тру глаза, плевав на макияж. — Почему ты дал мне заснуть? — кидаю на тебя шутливо обиженный взгляд и машинально потягиваюсь, чтобы взбодриться хоть немного. Бессонная ночь дает о себе знать во всей красе, и я едва соображаю, что со мной происходит. Звуки доносятся приглушенно, а картинка периодически плывет и скачет.

— Я должна ехать домой и хотя бы в эту ночь выспаться, — с твердым намерением я поднимаюсь с дивана и надеюсь, что ты не станешь спорить. Хотя, конечно станешь, но по другому поводу, когда я стану помогать тебе унести грязную посуду обратно на кухню. Я не слушаю возмущения и упрямо делаю то, что считаю нужным, а затем иду в прихожую, попутно размышляя, сколько у меня осталось денег, чтобы оплатить такси. Червячок сомнения так удачно закрадывается в душу, а по спине пробегает холодок, когда я беру в руки сумку и залезаю в отделение с деньгами. Точнее, с тем, что от них осталось. Ты не понимаешь, почему я так изменилась в лице и почему торможу. Я поворачиваюсь к тебе и чувствую эту внутреннюю борьбу, которая заканчивается не в мою пользу. — У меня не хватит денег на такси… И… ты не одолжишь мне их? Я обязательно верну все, когда получу зарплату через несколько дней, — мне очень некомфортно в этой ситуации. Я не люблю брать долги, не люблю просить у кого-то что-то, а тем более деньги. Но в этом месяце все сложилось так, что мои расходы превышают доходы и я совсем перестала себя контролировать, а последней каплей стало мое желание сделать тебе приятное. Я чувствую себя очень глупо, особенно когда ты так на меня смотришь, будто я заговорила на инопланетном языке, как минимум. А что я такого сказала? — Джеральд, пожалуйста, я не хочу быть должной. Даже тебе, — ты искренне возмущен моим поведением (второй раз один вечер — не многовато ли?) и никак не хочешь понимать мою логику. Тяжело вздыхаю и понимаю, что у меня совершенно не остается сил, чтобы спорить с тобой и что-то доказывать. Вернемся к этому разговору, когда придет время возвращать долг. — Я обязательно позвоню, когда буду дома, — тяну к тебе руки чтобы обнять и подставляю губы для поцелуя, такого нежного и сладкого. Это очень опасно, мистер Бриджес, ведь я слишком слаба, чтобы отстраняться и выходить из твоей квартиры. Даже если там внизу меня уже ждет такси.
[nick]Nicole Bates[/nick][icon]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/icon]

Ты совершенно необычный мужчина, Джеральд. Первое впечатление я уже, можно сказать, давно успела сменить, но сейчас ты раскрываешься передо мной, и я снова начинаю рисовать твой портрет в голове. С нуля, с самого начала. Я уже давно знаю, что ты совершенно не злой и не вредный (если только чуть-чуть), тот противный тип, которым я только узнала тебя в кофейне. Ты совсем не тот ворчливый и несчастный страдалец, каким я возила тебя в больницу и, несмотря на весь негатив, не смогла и не захотела оставлять в одиночестве. Ты прожил такую сложную и тяжелую жизнь, что мои проблемы слегка меркнут на этом фоне. Впрочем, мы живем и жили в разных мирах, чтобы сравнивать свою судьбу и мериться, у кого хуже. Важнее то, что мы похожи. Да, в самом деле, мы похожи: в своей боли, в своих потерях и ужасающих моментах. Твое лицо то и дело на миг искажается гримасой боли или отвращения, когда ты говоришь об армии и как все закончилось, а у меня сжимается сердце. Это ужасно, Джеральд. Так не должно происходить с людьми. Но, увы, слишком много примеров в этом мире, что утопичного радужного бытия нет и не будет ни у кого. Мне так жаль, что подобные вещи происходят с хорошими людьми, как ты. Если бы я только могла сейчас как-то унять твое волнение и исправить состояние, в которое погрузила своими вопросами. Но могу лишь накрыть твои пальцы, лежащие на столе, своими и продолжать слушать. А еще восхищаться твоей силой и мужеством. Ты удивительный, знаешь? Настолько, что я не могу оторвать взгляд или же нарушить внезапно образовавшуюся паузу, но ты все равно продолжишь рассказывать, словно справляясь с собой. Я так заворожена этим, так проникаюсь твоей не самой радужной историей, что когда речь переходит к боксу и твоим тренировкам, то я немного ощущаю диссонанс. Но все быстро приходит в норму  ничего не намекает на то, что еще пару минут назад ты погружался в свои жуткие армейские воспоминания и словно вновь переживал те моменты. — Буду с нетерпением ждать, — улыбаюсь и предвкушаю этот момент, потому что мне действительно хочется посмотреть, поприсутствовать. Может, это странно и ты удивлен, но не подаешь виду. И я рада, что ты отходишь от тяжелых воспоминаний, переключая свои мысли на мальчишек и ваши тренировки. Заметно расслабляешься, а складка между бровей, наконец, разглаживается. И все с этого момента пойдет иным путем. Позади все разговоры и расспросы — теперь все мои мысли занимаешь ли ты, и этот сладкий поцелуй, что дурманит лучше любых наркотических препаратов. Все тело охватывает трепет, и клянусь, это самые счастливые минуты этой моей новой жизни под чужим именем. Еще никогда и нигде я не чувствовала себя так прекрасно, как в твоих руках. Где-то на задворках сознания я осознаю, что мы творим нечто безумное, что я не должна позволять тебе целовать меня, не должна позволять тебе обманываться на мой счет. Но все это меркнет перед наслаждением, когда твои губы касаются моих и заставляют все внутри переворачиваться. Я отдам все, что угодно, лишь бы это еще раз повторилось. Но стоп, сейчас нам нужно успокоиться, нужно перевести дыхание и не позволять себе сходить с ума, ведь мы явно на грани.

Поэтому кино — лучший вариант. Все так, как нужно и вот мы уже усаживаемся перед телевизором, но счастье продлится недолго. Я все испорчу, навлекая на себя праведный гнев. Ну, или хотя бы строгий взгляд. И я, в самом деле, чувствую себя провинившейся девчонкой, но, тем не менее, не спешу тебя посвящать в том, почему я не прошу кормить тебя и тому подобное. Мне немного неловко признаваться, что мне стыдно жить так ничтожно, как я это делаю. Мне стыдно признаваться, что только благодаря чуду у меня есть крыша над головой, и я не ночую где-нибудь в коробке в подворотне. Я смогла пристроиться в квартире, но беда в том, что на нее уходит почти вся моя зарплата и на еду едва ли что-то остается. Поэтому я питаюсь от случая к случаю и всем самым простым, что могу придумать. И мне сложно принимать от тебя все это, сложно осознавать, что я вдруг не одна, что до меня есть кому-то дело. Я боюсь, что это все разрушится. И это уже речь не об ужине, а более глобально, но мои комплексы и заморочки все равно никуда не деваются. Поэтому я опускаю взгляд и позволяю тебе принести мне ужин, который я сама же вчера и приготовила. Я съедаю его, быть может слишком поспешно, но что поделать. Зато ты едва заметно довольно киваешь, когда я ставлю пустую тарелку на журнальный столик. И мне этого достаточно, чтобы ненадолго вытеснить из головы все неловкости. Теперь ничто не помешает нам насладиться фильмом и просто расслабиться. Особенно успокаивает то, как мне уютно здесь с тобой, как мягко ты обнимаешь меня, прижимая к себе. На мгновение я прикрываю глаза, обостряя тактильные ощущения, но тем самым совершаю и роковую ошибку. Я слишком устала и вымоталась, поэтому обратно открыть глаза смогу лишь через пару часов, когда словно что-то толкнет меня. В первый момент я испугаюсь, но вскоре проснусь окончательно. Ты не должен был давать мне уснуть, Джеральд! Впрочем, ругаться по этому поводу я не стану, ведь все мои мысли заняты лишь тем, что мне нужно скорее добраться домой, пока не уснула стоя и на ходу. — Да, завтра еще смена и потом я надеюсь немного отдохнуть, — киваю тебе и собираю с журнального столика посуду, которая осталась после ужина. — Это ты прекращай. А мне не сложно и хочется оставить порядок, — упрямо возражаю тебе, хотя сама пребываю в какой-то прострации и с трудом могу сформировать мысли в предложения, чтобы произнести их. И ты не станешь больше разводить препирательства, а просто загрузишь посуду в посудомойку, удовлетворенно выдыхая. Ну, вот и все. Теперь мне остается лишь одеться и покинуть твою квартиру. И пусть я едва могу бороться с сонливостью, но осознаю, что не хочу этого делать. Не хочу уезжать и заканчивать этот волшебный вечер. Впрочем, развить мысль мне не удается, так как возникает другая проблема, более серьезная. Ты обеспокоено интересуешься, в чем дело, а я нерешительно замираю и кусаю губы, подбирая слова.

— Я делала это не ради денег, а потому что так хотела и никакая оплата за это не нужна. Я не хочу и не могу быть должной, Джеральд, ты должен понять, — ты же видишь мое кислое и недовольное лицо, почему ты продолжаешь настаивать? Впрочем, меня все равно сложно переспорить, поэтому давай оставим все попытки. — И твое позволение мне совершенно не нужно, если я захочу тебя снова выхаживать, то ты от меня не отделаешься. Спасибо, — последнее звучит уже куда мягче и тише, а потом я принимаю из твоих рук купюру, убирая ее в кошелек. Давай на этом прекратим все споры и препирательства, переключая внимание на что-то более приятное. Например, на долгие поцелуи. Кажется, после них я уже не настолько сильно хочу спать, но все равно отстраняюсь и достаю телефон, чтобы заказать такси. — Я бы очень хотела. Но я не знаю, когда освобожусь. Вряд ли второй день подряд Марк отпустит меня раньше конца смены, — печальная тень набежит на мое лицо, когда ты разочарованно кивнешь, не получая утвердительного ответа. Я бы очень хотела провести с тобой как можно больше времени, даже целый день. Мне правда хотелось бы это так сильно, не стану скрывать, но все куда сложнее, да и готов ли ты к таким признаниям? Наверное, готов, иначе ты бы не смотрел на меня так и не говорил о том, что хочешь сводить меня в ресторан. Даже не стану отпираться, что едва услышав это, я слегка покраснела и определенно смутилась. Ты, правда, хочешь этого? Я не ожидала, в самом деле, не ожидала такого поворота и вместе с тем это чертовски приятно. Все внутри меня зазвенело от восторга, а на губах расцвела улыбка. — Это звучит как самый идеальный вечер, — как самое настоящее свидание, куда я еще ни разу в своей жизни не ходила, но теперь очень хочу. И только с тобой. — Я постараюсь решить на работе все как можно раньше и сразу же сообщу тебе, хорошо? — тянусь за очередным поцелуем, растворяясь в этих ощущениях и эмоциях, смешивающихся с мыслями и фантазиями о том, как все пройдет. Но настойчивый сигнал телефона разрушает момент, вынуждая меня вспомнить о заказанном такси, которое уже ждет меня внизу. — Мне пора, — в последний раз легко касаюсь твоих губ и спешу покинуть квартиру, оборачиваясь у лифта. Махну рукой и зайду в кабине, прислоняясь к стене, параллельно рассматривая себя в отражении напротив. Дурацкая глупая улыбка и горящие щеки — не самый худший мой вид. Возможно, даже лучший. Быстро поправляю спутанные волосы и стираю подтеки туши, а затем выхожу из лифта и спешу к такси, которое уже слишком долго меня ждет.

Следующим днем я чувствовала себя гораздо лучше и можно сказать, что выспалась. Едва я оказалась дома, то первым делом отчиталась тебе, попутно расправляя кровать и отправляясь в душ. Последние приготовления, а затем, едва коснувшись головой подушки, я провалилась в крепкий и приятный сон, которого давно не припоминала. Я должна поблагодарить тебя за то, как изменилась моя жизнь сейчас, как все становится лучше, хотя я и предположить такое не могла. Ты действуешь на меня совершенно особенным образом, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. По дороге на работу, сидя на любимом месте в автобусе, я не могу выкинуть тебя из своих мыслей и пишу приветственное сообщение, надеясь, что не разбужу. Желаю доброго утра, добавляя какие-то смешные глупости, и почти сразу получаю ответ. Сложно сдержаться и не рассмеяться от нахлынувших эмоций, и совсем не важно, что мое глупое хихиканье привлекает внимание попутчиков, которые если вдруг замечали меня здесь каждый день, то наверняка удивлены, что я умею быть не загруженной и вечно несчастной. Кто-то даже слегка улыбается в ответ, встречаясь со мной взглядом, а я чувствую себя совершенно особенным образом, но не глупой влюбленной дурочкой, а просто счастливой. Просто такой, какой не была уже будто бы целую вечность. А все из-за тебя, мистер Бриджес. Что ты делаешь со мной? что ж, лучше не прекращай, потому что мне нравится это. Нравится быть такой окрыленной, нравится радоваться жизни и быть еще более приветливой с каждым посетителем, словно никогда это для меня и не было проблемой. Раньше для меня это было личностным испытанием, зато теперь все иначе, все совершенно искренне. — Марк, что там с графиком? Лиза сможет сегодня выйти или я опять беру ее смену? — с надеждой смотрю на драгоценного администратора и едва не скрещиваю пальцы на удачу, хоть и не верю в такие приметы. — Она звонила с утра, сказала, что чувствует себя гораздо лучше. Так что расслабься, сегодня не задержишься, — и едва он это скажет, как на меня свалится волна облегчения и восторга. Дабы не пугать парня своим пищанием, я просто шумно выдыхаю и прикусываю губу, чтобы удержать себя в руках. — Что случилось? Впервые вижу тебя такой, — прищурившись, Марк внимательно смотрит на меня, словно ища подвох. — Все прекрасно. Просто у меня хорошее настроение, — максимально спокойно и беззаботно пожимаю плечами, а затем спешу на рабочее место. Достаю из кармана телефон и быстро пишу тебе сообщение под строгим взглядом Марка. «С нетерпением жду наш вечер». Жму отправить и волнуюсь, что эта фраза звучит чересчур, но ты почти сразу, словно не выпускал телефон из рук, отвечаешь мне, и сердце бьется как сумасшедшее. Итак, вопрос: как дотерпеть до вечера и достойно закончить свою смену, чтобы со спокойной душой отправиться на выходные. Целых два дня, когда мне не надо думать о том, куда себя деть. Я еще не говорила тебе об этом, но я надеюсь, что мы сможем провести их вместе, даже чуть нарушая твой постельный режим и выбираясь на улицу. Я смогу отвезти нас куда-нибудь на твоей машине, не перегружая тем самым твою ногу.
[nick]Nicole Bates[/nick][icon]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/icon]

С мыслями о нашем вечере я кое-как дотяну до конца смены, последние два часа неустанно глядя с томлением на часы. Конечно же, мой взгляд не утаится от коллег, тем более что зал пуст, и мы расслабляемся после трудного дня, околачиваясь рядом со стойкой. — Какие-то планы, Софи? — с явной иронией спрашивает Джессика, хитро поглядывая на меня. Ее хлебом не корми, дай только повод для сплетен. Нет, девушка неплохая и как работник молодец, но уж больно проницательная. Или я слишком несдержанная. Все в кафе привыкли, что я не спешу после смены, не дергаюсь и хожу с одним и тем же отрешенным выражением лица и взглядом. А сейчас сплошные перемены на лицо и на лице. Всем хочется знать, что же произошло? А я не могу ответить, не могу и не хочу никого посвящать в свои мысли. Только тебя хочу и, собственного, этого момента и жду, попутно воображая, как все пройдет, каким идеальным будет наш вечер. Мои фантазии завели меня в слишком сладкие степи, что я сама себя пугаю. Откуда такое в моей голове? Да еще и вопрос Джесс вводит меня в замешательство. Я пытаюсь сбросить наваждение и расслабленно отмахнуться от хитрого взгляда, готового вытянуть из меня всю кристальную правду. И мне почти удается совладать с головой, вытеснить твой образ и расслабленно привалиться к стойке. — Да ничего такого особенного, — нагло вру с легкой улыбкой, но кажется, я разучилась это делать. Никто не удовлетворен моими ответами. — Ты прямо летаешь по залу, вся такая счастливая, хоть вместо лампочки весь к потолку. На свидание что ли спешишь? — совершенно внезапно среди кучи предположений оказывается то самое, что является правдой. Я едва не запнусь на ровном месте, понимая, что палюсь, как нечего делать. Так, Николь, прекращай таять, как мороженое на жаре. Не будь дурочкой! (Влюбленной дурочкой — добавляет услужливо мой мозг). К счастью, от ответа меня спасает группа посетителей, стихийно ворвавшихся к нам в кофейню. Они рассаживаются за столиками, соединяя их, и мы возвращаемся по местам. Я даже рада, что у нас возникла работа, ведь это спасает меня от расспросов и отвлекает от созерцания часов. И еще через час я прощаюсь с коллегами, поравнявшись с главным входом и припаркованной рядом машиной. Той самой, которую ты для меня вызвал и сообщил некоторое время назад ее данные. Я сажусь в салон, приветствуя водителя. Откидываюсь на сиденье и выдыхаю, наконец, оставляя позади все рабочие заботы, настраиваясь на свидание. Теперь, правда, я начинаю нервничать. Наверное, впервые так сильно. Это не просто мое наглое вторжение к тебе, не просто глупый сюрприз. Сегодня будет весьма официальный вечер, и я отчаянно боюсь, что что-то сделаю не так, ведь я ни разу в жизни не была на свидании. Даже на таком необычном, дома. Нервно сжимаю сумку в руках и возвращаюсь мыслями во вчерашний вечер, чтобы хоть как-то отвлечься от переживаний. Вспоминаю, как по-дурацки чувствовала себя, оставшись без денег на такси, как неловко мне было признаваться тебе в этом. Как ты не хотел понимать мои чувства и спорил, вынуждая меня спорить в ответ. Но последнее слово осталось за тобой.

Услышав, что ты хочешь обо мне заботиться, я немного опешила и выпала из реальности. Никто и никогда мне подобного не говорил. У Тони это было по-умолчанию, и я не придавала особого значения. Однако услышать это прямым текстом оказалось невероятно приятно и волнительно. И я смутилась, умудряясь в ответ только кивнуть, как бы разом выражая и согласие, и принятие, и смятение. Меня охватил восторг, а слова еще долго звучали в ушах, отдавая прекрасным звоном. И вот сейчас я еду по городу к тебе, к нашему прекрасному вечеру, и какие могут быть сомнения? Все будет идеально, ведь мы так хотим этого. Мое первое свидание навсегда останется в моей памяти, как нечто невероятное. Улыбка коснется моих губ и это не ускользнет от внимания водителя, который решил немного поболтать. Вообще-то я предпочитаю тишину и покой, но сегодня я слишком волнуюсь, от того и болтаю, как заведенная. Однако вскоре мы тормозим у твоего дома, и я прощаюсь с разговорчивым мужчиной, отправляясь к подъезду. Всего несколько шагов, пара мгновений и открываешь дверь, сражая меня своей теплой улыбкой. Вмиг все страхи исчезают, и я чувствую лишь покой. — Привет, — тянусь за своим приветственным поцелуем, наслаждаясь ощущениями. С языка так и рвалось сказать «я скучала», но пока я придержу это, боясь перегнуть палку своими признаниями. — Спасибо, Джеральд, — чуть смущенно улыбаюсь в ответ на незатейливый комплимент. Я совсем не похожа на ту, что пришла на свидание: на мне нет шикарного платья, укладки и идеального макияжа. Утром я успела немного завить волосы и везде ждала момента, когда смогу убрать шпильки и распустить их, превращаясь в какую-то новую версию себя. Макияж я почти не наношу в обычное время, вот и сегодня ограничиваюсь лишь еще одним слоем туши и едва заметным розовым блеском для губ, который я успела съесть, кусая в волнении губы по дороге сюда. На мне обычный джемпер и джинсы, но я действительно чувствую себя великолепной, равно твоему взгляду. Послушно киваю и иду мыть руки, мельком глянув на себя в зеркало и совершенно по-девичьи поправляя локоны, чтобы лежали идеально. — Как божественно пахнет, — вхожу на кухню с этими словами и легкой улыбкой. Запах действительно обалденный, и мой желудок моментально отзывается на это, давая понять, что готов принимать все, что ты для нас приготовил. Но я не успеваю толком ничем насладиться, так как все мое внимание вдруг приковано к бокалу в моих руках. Машинально я сжимаю тонкую ножку, и до моего обоняния доходит этот специфический запах алкоголя. Вино. Зачем? Я опускаю голову, позволяя волосам скрыть мое лицо, которое вдруг обдает жаром.

Мозг услужливо доставляет, извлекает на свет из глубин памяти, не самые прекрасные воспоминания. Вернее, самые ужасные воспоминания в моей жизни. Я словно за миг оказываюсь там, в Лос-Анджелесе, в своем доме, что словно насквозь пропитан запахом виски, вина, водки и прочих алкогольных жидкостей. Я словно вновь там, стою посреди кухни, глядя на ничего не соображающую мать, полупустые бутылки и пустой бокал перед ней. Я словно снова там, погружаюсь в эту жизнь, что противна мне настолько, что хоть вешайся. К горлу подкатывает тошнота, совсем, как в тот момент. И я не выдерживаю. Кидаюсь к мойке, и меня тошнит съеденным ланчем в школе. Не самые приятные картинки, но это самое меньшее из всего происходящего. Монотонный голос матери доносится до моего сознания, но в ее словах почти нет смысла. Она пьяна. Снова. Впрочем, это вошло в привычку настолько, что я даже больше не замечаю. Лишь удивляюсь тем кратким моментам, когда она трезвая. Обычно это бывает или рано утром, или в особенные дни, когда она собирается к подругам (где догонится водкой с тоником уже по ходу дела). Но ведь и это не самое страшное, от чего меня может тошнить в этом доме. Хлопает входная дверь, и я уже знаю, кто зайдет сюда через полминуты. Поворачиваюсь к раковине и включаю воду, прополоскав рот и мойку, я вытираю стекающие капли бумажным полотенцем и нервно мну его в руках. На пороге появляется Питер, а у меня нет сил даже посмотреть на него. Он проходит дальше, как всегда отвешивая какую-то шуточку  приветствуя нашу маму. Брат останавливается рядом со мной, облокачиваясь на столешницу. Он что-то говорит, а я снова чувствую, как тошнота подкатывает со страшной силой. Не могу смотреть на него, не могу поднять голову и встретиться с ним взглядом. Слишком мерзко. Слишком противно вспоминать, как пять лет назад он вливал в меня ту же самую водку, прикидываясь, что это просто веселая шутка среди вечной депрессии, царившей в нашем доме. Слишком противно вспоминать, что когда я перестала управлять собой, когда потеряла все силы и едва держалась на ногах без опоры, Питер непозволительно нарушил мое личное пространство, поведя себя совсем не как брат. Он был так же пьян, может чуть менее сильно, чем я. Тем не менее, это не остановило его от того, чтобы затащить меня в его спальню и повалить на кровать, лихорадочно стаскивая с меня футболку, несмотря на сопротивление. Весьма вялое из-за выпитой водки. А может он еще и подмешал в нее что-то?…

Твой голос внезапно ворвется в мое сознание, а прикосновение к руке будет схоже разряду электрического тока, что пронзает мое тело и это отнюдь неромантично. Я резко вздрагиваю и машинально сжимаю пальцы в кулаки, а затем так же резко расслабляю их, выпуская бокал. Он стремительно летит на пол, разбиваясь с характерным звоном, что окончательно приводит меня в чувство. — Вот черт, — ругаюсь сквозь зубы, одновременно с тобой отскакивая в разные стороны от летящих брызгов и осколков. Мое лицо все еще горит, словно в лихорадке, но я поднимаю голову и встречаюсь с твоим растерянным взглядом. — Я не пью. Ничего, вообще. И никогда. И если тебе так хочется выпить, то не стоило звать меня в этот вечер, — слова звучат немного резче, чем я хотела бы. Хотя и просто холодный автоматический тон тебя бы тоже не обрадовал. Да и кто обрадуется в такой ситуации. И я не должна была так говорить, но слов уже не вернуть, и остается только шумно выдохнуть, осознавая, что я только что окончательно добила этот вечер. Ты не начинаешь орать на меня в ответ, но по напряженному лицу я вижу все негодование, что охватывает тебя. На миг мне становится очень стыдно, и я опускаю взгляд, хотя, в общем-то, в чем я виновата? Да нет, еще как виновата. Ты же не имеешь понятия, почему весь алкоголь для меня под жутким запретом, как и выпившие люди. Поэтому я пропускала все школьные вечеринки (будто бы меня на них так часто звали), поэтому я не пью сама, не позволяю это и Тони, когда мы тусуемся вместе. Он порывается взять из холодильника пиво, но вовремя осекается, понимая, что я начну злиться и обижаться. Он не знает всей правды и всех причин, но ситуации с моей мамой более чем достаточно. Но ты не Тони, ты не знаешь вообще ничего. Тем не менее, относительно берешь себя в руки и максимально корректно отвечаешь, объясняя свои действия. Я все еще чувствую стыд и просто присаживаюсь на корточки, чтобы собрать осколки бокала и выбросить их в мусор, в то время как ты приносишь, чем можно затереть вино с пола. Украдкой я гляну на тебя и почти сразу пожалею, ведь вместе того Джеральда, каким ты становился с недавних пор, я снова вижу того козла, что повстречался мне в кофейне. Ты всем своим видом выражаешь недовольство, а мне становится обидно до слез. Ну почему… почему я опять все испортила? (и что я имею ввиду под «опять»?).

Кусаю губы и пытаюсь ухватить небольшой осколок, который упорно не поддается, а я рискую порезаться и добавить еще грязи и проблем. Ты велишь оставить это и я молча подчиняюсь. Выпрямляюсь и отступаю на шаг назад, позволяя тебе самому все закончить. Неловко замираю в стороне и не знаю, как быть дальше. Может, надо уйти? Но что-то непреодолимо вынуждает меня оставаться на этом самом месте. Что-то не позволяет мне завершить все, что почти и не началось. — Извини меня, — голос звучит совсем тихо, и я сомневаюсь, что ты услышал меня. Однако ты слышишь, и я вижу, как ты напрягаешься, не переставая стирать с плиток вино. — Я не должна была так реагировать. Прости, — я не знаю, что еще сказать. Правду? Эта мысль мелькнет в моей голове и надежно там укрепится. Я не могу уйти. Я не хочу уходить, но я должна, ведь ты вряд ли захочешь меня видеть тут еще хоть раз. Зачем связываться с ненормальной истеричкой, да? — Джеральд… Я… У моей мамы большие проблемы с алкоголем. Увидеть ее трезвой — неслыханное чудо. Изо дня в день, сколько я помню, она всегда источала ароматы алкоголя и меня тошнит от одного только запаха спирта. А когда она добавляла к этим коктейлям еще и таблетки… Я просто испугалась и все это так неприятно… все эти воспоминания. Я все испортила. Своими проблемами все испортила… — я смотрю куда-то в сторону, не в силах повернуть голову и встретиться с твоим взглядом. Да я даже не уверена, что ты смотришь, ведь я стараюсь не задействовать боковое зрение. Упорно цепляюсь взглядом за ручку на кухонном шкафчике, до боли в глазах, вглядываясь в нее, не замечая, как глаза начинают слезиться. — Я не переношу пьяных людей в принципе. Они ужасно ведут себя и вообще не похожи на людей. И теперь алкоголь – самая больная тема в моей жизни… Я не хотела тебя обидеть своими словами. Прости меня, пожалуйста…
внешний вид [nick]Nicole Bates[/nick][icon]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/icon]

Идеальное свидание. Разве когда-то я смела мечтать о таком? Разве могла подумать, что встречу такого, как ты, чтобы подобно типично влюбленной барышне ждать заветного часа, волноваться и представлять, как все пройдет? Да у меня за столько лет, кажется, и не возникало подобных фантазий. Вся моя жизнь была чересчур пресной, слишком мрачной, слишком неправильной. Я думала, что это я неправильная и никогда не стану похожей на обычных девушек. Но потом я встретила тебя, Джеральд, и каждый день ты открываешь во мне все новые и новые стороны (несмотря на то, что в принципе мы знакомы не так что бы много дней). Переходя от стадии к стадии, постепенно открываясь друг другу, мы продвинулись так далеко, что признаюсь, меня охватывает легкая паника. А не слишком ли все стремительно? Но потом ты обнимаешь меня и даришь поцелуй, так что все сомнения уходят на задний план, уступая место восторгу. Я хочу целовать тебя еще и еще, хочу чувствовать эту необычную магию, хочу, чтобы кружилась голова, а сердце билось в груди как сумасшедшее. Но что-то пошло не так. Практически с самого начала все не задалось и рухнуло вместе с выпавшим из моих рук бокалом вина. Звон разбитого моментально отрезвляет меня, а воспоминания о прошлом постепенно отползают назад, в свои темные норы, которые мне так и не удается окончательно закрыть, избегая напоминаний. Я тяжело дышу, и сердце бьется уже не от восторга и счастья, а от страха, оно больно давит на ребра и мне не хватает кислорода. Впрочем, это лишь мое воображение, это лишь в моей голове. А вот вино нет. Оно растекается по светлому полу, уродуя его и наше свидание. А еще мои слова, да. Они определенно звучат неподобающе. Я не должна была говорить тебе подобное, не должна была называть тебя едва ли не алкоголиком. И мне стыдно. Я кусаю губы и смотрю на тебя широко распахнутыми глазами. Тебе неприятно. Ты не особо пытаешься скрыть, как я задела тебя, как сказала отвратительные вещи. Мне стоило бы извиниться. Сразу сказать, что я погорячилась и, не теряя времени, загладить свою вину. Но я не смогла. Я все еще пыталась выровнять дыхание и успокоиться; убеждаю себя, что ты не виноват, что ты не сделала это специально, но все гораздо сложнее, чем кажется. Мои щеки пылают, а в голове путаница. Почему я все испортила? Я молчу, наблюдаю за тем, как ты возвращаешься на кухню с тряпкой, и неловко пытаюсь помочь все прибрать. Выходит неважно, и мои действия выводят тебя из себя еще больше, отчего я вздрагиваю в испуге и покорно отхожу в сторону. Я принесла тебе слишком много проблем, не стоит добавлять еще. Неосознанно наблюдаю за каждым твоим движением, буквально гипнотизирую твой затылок, и мучительно подбираю слова для признания, чтобы исправить все, что натворила. Даже если уже и поздно, то я хочу хотя бы объясниться. А дальше твое дело, верить мне, прощать меня или же нет. Я все же надеюсь на первые два варианта…

Мне было очень трудно говорить. Каждое слово жгло язык и губы, мне было так противно вспоминать все эти моменты, открывать правду о себе. Я всегда стыдилась мамы, ее состояния. Даже перед Тони, который знает обо мне все (за исключением одного момента), который видел самые худшие моменты в нашей семье. Даже перед ним я не хочу становиться такой, с таким грузом за спиной. Хоть он и убеждал меня, что я не должна париться из-за поведения и пристрастий моей мамы, но я не могла до конца все отпустить. И тут ты. Мужчина, который перевернул мое сознание, который проник в мое сердце и задержался там. Я хотела бы быть в твоих глазах лучше, чем я есть на самом деле. Но это невозможно как минимум потому, что я самым  наглым образом обманываю тебя. Пускай ты этого и не знаешь, но у меня напоминание появляется каждый день, едва стоит подумать о тебе. И все же я делаю это, открываюсь, обнажаю душу и молюсь, что ты поймешь. По крайней мере, примешь мою точку зрения и не станешь упрекать ни в чем. Ведь я говорю все это не просто так. Мне важно знать, что я могу надеяться на прощание. Мне важно, чтобы между нами исчезло это напряжение и недовольство. Я снова хочу видеть того Джеральда, что встретил меня в прихожей, расплываясь в счастливой улыбке во все тридцать два. Но все идет не так. Вот я произнесла последнее слово, чувствую жуткий стыд и отвращение к себе, но ничего не происходит. Ты молчишь, почти не двигаешься, но все же через мгновение поднимаешься… и проходишь мимо меня. В смысле? Как это понимать? Открыв рот от удивления и замешательства, я провожаю тебя взглядом. Я слишком растеряна, чтобы что-то спросить, чтобы догнать тебя и потребовать какой-нибудь ответ. Мне будет достаточно любого, даже если при этом ты выставишь меня за дверь. Но молчание и игнор? Джеральд, это несправедливо. Обида и боль захлестывают меня, образуя противный комок в горле. Глаза щиплют слезы, но я не хочу разрыдаться. Хотя бы не здесь, не у тебя на глазах. Именно поэтому мне стоит уйти, не тратить твое время зря. Но вот ноги словно приросли к месту, а в голове все еще настойчиво бьется «Как же так?». Как же так, почему ты поступил со мной так? Я ведь извинилась… Уже нет сил сдерживать слезы, я закрываю глаза, не давая соленым каплям стекать по моему лицу, но это не особо помогает. Мне так плохо, я рассчитывала на понимание и поддержку, а получила такой пинок. Может, я его и заслужила за свои слова, но все же мне больно осознавать это. С огромным трудом я сдерживаю в себе всхлипы, но все равно дрожу всем телом. Почему ты так со мной?

В первый миг я не осознаю, что это реальность, а не мое воображение в очередной раз. Твои пальцы так легко касаются моего лица, а голос звучит над самой головой. От неожиданности я резко распахиваю глаза и поднимаю голову, тут же встречаясь с тобой взглядом. Твои глаза — сейчас они похожи на те, что источали тепло, едва завидев меня на пороге. Может, я снова обманываюсь? Но нет, ты говоришь, так спокойно и тихо, а затем привлекаешь меня к себе. Я окутана твоим теплом, я слышу, как быстро бьется твое сердце, и не верю своим ощущениям. Словно боюсь, что мираж исчезнет и ты вместе с ним, я поднимаю руки и крепко обнимаю тебя в ответ, теснее прижимаясь к твоему телу. Ты говоришь, успокаиваешь меня и одновременно посвящаешь в подробности своей жизни, еще одна твоя тайна раскрыта — ты делаешь это для меня. Я обнимаю тебя еще сильнее, выражая тем самым свою поддержку и переживания. Как много я еще не знаю того, что тебя беспокоило или ломало. И как бы сильно я хотела помочь тебе пережить и забыть все плохое. — Ты не виноват, ты хотел как лучше. Это все из-за меня. Это я не смогла реагировать адекватно, потому что слишком боюсь стать похожей на нее, — это один из самых крупных моих страхов. Достаточно представить эту картину, как меня начинает тошнить от отвращения. Ты говоришь даль, а у меня сжимается сердце. Ты так старался для меня, для нас. Я не хочу позволить всему разрушиться окончательно! — Я так ждала этот вечер и до сих пор хочу, — но я не дойду до каких-нибудь предложений, ведь твои губы так дурманят мой разум, вовлекая в прекрасный поцелуй. Привстаю на носочки, чтобы быть повыше и поближе к тебе, а затем отключаю разум, не позволяя мыслям о произошедшем, все испортить. Не знаю, сколько проходит времени, но вот ты отстраняешься, мягко глядя на меня, совсем как раньше, до инцидента с вином. Ты выдаешь гениальное предложение и касаешься моей кожи, а я начинаю трепетать от такого простого движения и едва не теряю нить разговора. — По-моему, это гениальная идея. Уютная и идеальная, — я совершенно разделяю твое желание провести просто вечер вместе, не углубляясь в манеры и правила. Просто ты и я, просто рядом и не думая ни о чем. Звучит потрясающе, и мы приступаем к выполнению плана. Переносим все вкусности, что ты наготовил, в гостиную, моментально заполоняя журнальный столик тарелками и стаканами с соком. Я видела, как ты почти ритуально выбросил к черту вино, и это меня окончательно успокоило. Ты все понял, ты меня простил. — Я безумно проголодалась, — с азартом осматриваю все угощения, едва не облизываясь, а ты тем временем заботливо превращаешь плед вокруг меня в мягкий кокон. Это вызывает у меня дурацкую, но такую довольную улыбку. И самое главное — все проблемы позади, мы не станем к ним возвращаться.

— Хм, поддерживаю мысль про сериал. Что насчет классики? — И после недолгих поисков я включаю «Как я встретил вашу маму», немного переживая, не посчитаешь ли ты это глупым или неинтересным. Кажется, все в порядке и я легко отвечаю на твой поцелуй, с наслаждением уплетая закуски и прислоняясь к твоему плечу. Пробуя каждое из блюд, я просто не могла удержаться от закатывания глаз и нечленораздельного мычания восторга. — Боже, это так обалденно! Никогда не пробовала подобное. Мммм, я убить готова за еще одну порцию,  серьезно,— не контролирую свои слова и тем самым вызываю у тебя довольный смех. Как тут не улыбнуться в ответ? Так искренне и счастливо. Я очень счастлива сейчас, рядом с тобой. В этой гостиной, на самом удобном в мире диване, с прекрасным мужчиной, что так уютно обнимает меня, закутанную до самого носа в плед. Но кстати про это. Мне не слишком-то нравится такой расклад. Я выпутываюсь из ткани под твоим внимательным и удивленным взглядом, а затем перебираюсь тебе под бок и укутываю нас обоих этим самым пледом. Так ведь гораздо удобнее, да? Внимательно наблюдаю за выражением твоего лица, боясь увидеть недовольство или неудовольствие, но ты лишь крепче прижимаешь к себе и целуешь меня в макушку, заставляя немного смущенно улыбнуться и вернуться к просмотру сериала. Я собьюсь со счета, сколько серий мы уже посмотрели, прерываясь на перекусы, меняя положение. Ты с удобством растянулся на диване и привлек меня к себе, осторожно обнимая со спины. Клянусь, это самый лучший вечер за последние полгода. Даже не так: единственный лучший вечер, и я надеюсь, что не последний. Я не могу перестать улыбаться, и нет, не из-за происходящего на экране. Просто мне так хорошо и уютно с тобой. Я не удержусь и поверну голову, оборачиваясь к тебе. Тянусь за поцелуем, таким нежным и долгим, постепенно переходящим все границы, почти как вчера. Мои пальцы гладят твою щеку и зарываются в волосах, а твои руки скользят по моей спине. И вот я теряю тот момент, когда я оказываюсь снизу, прижатая к дивану твоим телом. Твои губы скользят на мою шею, нежно и в тоже время настойчиво касаясь кожи. Горячее дыхание щекочет и проносит дрожь по всему телу. Наверное, это меня и отрезвит. — Джер, постой… — зову тебя и напрягаюсь. Ты реагируешь сразу, поднимая голову и встречаясь со мной взглядом. Твои глаза затуманены и не сразу в них возвращается осознание. Я шевелюсь и пытаюсь вылезти из этой ловушки; ты садишься и даешь мне свободу. — Давай не будем с этим торопиться. Хорошо? — внимательно смотрю в твои глаза, чтобы понять, какие эмоции вызовет мое нежелание заниматься с тобой сексом. Счастье счастьем, но я ведь не идиотка. Я прекрасно знаю, что невинными обнимашками и поцелуями сыт е будешь, далеко на них не уедешь. Пускай я, в силу всех своих обстоятельств, могу обойтись малым и не спешить падать в твою постель, то я не имею представления, какие мысли на этот счет водятся в твоей голове. Будешь ли ты уважать мое желание потерпеть с переходом в другую плоскость? Или все-таки не сможешь обойтись без того, чтобы я отдалась здесь и сейчас?
[nick]Nicole Bates[/nick][icon]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/icon]

Я всегда стыдилась своей жизни. Своей семьи. Я боялась говорить о них, боялась, что кто-то узнает обо всем нашем грязном белье и начнет показывать пальцем. Впрочем, наверняка многие понимали, что происходит за закрытыми дверями, наверняка догадывались, что не просто все, что мы не идеальная семья. Мы — нечто отвратительное, приносящее только боль и разочарование друг другу. Мы извращаем самое понятие «семья» и никак от этого не убежать. Но я все-таки сбежала из дома, от своей ужасной (нет, мне не стыдно так о них отзываться) семьи. Я смогла перестать волноваться о том, какой видится моя семья со стороны и как она влияет на меня. Теперь я смело могла говорить (ладно, врать), что мои родители супер-уважаемые люди, что они такие идеальные, как будто сошли со страниц книг. Я могла представлять их такими, какими всегда мечтала увидеть. Любящими, искренними, самыми дорогими. Впрочем, мне незнакомы в полной мере эти понятия, мне сложно узнать, как все это выглядит. Единственная настоящая семья, что у меня была за всю жизнь — Тони. Мой лучший друг, моя часть. Это он должен полноправно называться моим братом, а не Питер, чье имя даже в мыслях теперь противно упоминать. Что уж говорить о произошедшем сегодня — я совсем не ожидала, что моя семья вдруг испортит наше свидание. Мы было нестерпимо стыдно за то, что происходило со мной все эти годы, мне было стыдно рассказывать тебе о том, насколько я несовершенна и из-за каких глупостей переживаю так сильно, что готова даже тебя обидеть ни за что. Но вот чего я не ожидала, так того, что ты неожиданно поймешь меня и поддержишь. Это даже не просто поддержка, это одним эмоции на двоих. Словно в момент, когда ты меня обнимал, то переживал все свои черные моменты, вспоминал все происходящее с твоим отцом. И переживания за тебя затмили все собственные. Мне так хотелось крепко обнять тебя и передать свое тепло, свои силы, чтобы ты смог справиться с нахлынувшими воспоминаниями, сковавшими тело. Две изломанные души. Может, я слишком забегаю вперед, но я уверена в том, что чувствую: нечто незримое объединило нас сейчас, еще сильнее, чем прежде. Твои слова доносятся до моего сознания и как вот тут не плакать? Ты изо всех сил приободряешь меня, успокаиваешь, а мои глаза все больше застилают слезы. Ах, если бы ты знал всю правду, Джеральд. Мне становится так горько от самой себя, от этой лжи, окутавшей меня сильнее, чем твои руки. Меня охватывает отчаяние, и лишь твой голос у самого моего уха и осторожная ласка, могут отвлечь меня, вернуть в реальность. Спешно я засовываю все ненужные мысли глубже и сосредотачиваюсь на ощущениях. — Мы сможем, — повторяю за тобой и киваю, глотая снова нахлынувшие слезы. Нет, я больше не хочу плакать. Не когда ты так на меня смотришь, не когда твои губы так нежно касаются моих, кружа голову и унося далеко-далеко от этого места. — Спасибо, — чуть слышно благодарю тебя (ты догадаешься сам, за что, верно?) и с некоторым усилием растягиваю губы в улыбке, постепенно веря в нее и расслабляясь.

Меня снова переполнял восторг и счастье. Как же хорошо, что все разрешилось! Я переносила тарелки с едой в гостиную и никак не могла сдержать глупую улыбку, то и дело, поглядывая за твоими движениями, как ты сосредоточенно орудуешь ножом, нарезая мясо. Господи, неужели мы едва все не испортили? Неужели я чуть все не испортила и не пропустила такой прекрасный момент? Я бы ни за что себя не простила после такого. Но я не хочу думать об этом сейчас; хочу сидеть рядом с тобой на диване, млеть от поцелуев и выбирать сериал, который мы с упоением будем смотреть, то и дело прерываясь друг на друга. Ну, я уж точно часто отводила взгляд от экрана, поворачивая голову к тебе, наблюдая за твоим профилем. С каждой секундой во мне что-то росло все больше и больше, я, кажется, никогда разом не ощущала столько нежности и восторга, как сейчас. Это что-то невероятное и потрясающее; я хочу чувствовать это всегда, я хочу жить этими моментами. До сих пор я не догадывалась до конца, как мне хочется быть здесь, хочется быть с тобой. Лишь сейчас я позволяю себе смелые фантазии о том, как мы могли бы быть парой, как бы странно это не звучало не в мыслях. Я влюбляюсь в тебя, Джеральд, и смею верить, что это взаимно. Иначе, зачем тебе возиться со мной столько времени, быть со мной таким? Это все не просто так, это все значит много. Я уже больше не сомневаюсь, не боюсь, как было в момент моего откровения. Там я очень боялась, что ты воспримешь все адекватно (хотя бы), я боялась, что ты начнешь считать меня недостойной. И это я очень плохая, раз посмела так думать о тебе, после всего, что ты для меня делаешь (даже не пытайся спорить). Мне хотелось сказать тебе об этом вслух, но отчего-то испугалась. Это лишь первое наше свидание, все-таки стоит немного подождать со своими откровениями и не пугать тебя почем зря. У меня еще будет много возможностей глупо и путано объяснить тебе, что для меня значит все происходящее между нами. Я еще расскажу тебе, что это — моя первая любовь и она прекрасна. Она затмевает все ужасное, что происходило со  мной за семнадцать лет. Впрочем, количество лет не стоит упоминать, ведь это неизбежно отбрасывает меня к тому факту, что я ужасная лгунья, что я вру, глядя тебе в глаза, и не собираюсь прекращать. Как же так? Как так, Николь!?

Я не хотела, чтобы ты уловил перемены в моем настроении, не хотела, чтобы почувствовал, как я напряглась, и как сильно забилось сердце. Еще и ледяной холодок побежал по спине, и  мне отчаянно хотелось передернуть плечами, чтобы скинуть его, но ты бы воспринял это как отвращение и на свой счет. Нет, я не мог такое допустить. Лучше поцелуй меня, опять, в который раз вызывая во мне дрожь и трепет. Обними меня крепче, дыханием каясь моей щеки. Эти ощущения настолько нереальные, что мне приходится убеждать себя. Но ты (да и естественный ход вещей) найдешь способ, как оставить меня в осознании реальности. Тело пробивает дрожь от этих все более откровенных ласк, от волны желания, пронзившей мое тело за секунду. Все свалилось как лавина на мою голову, и я потеряла осторожность. Я позволила тебе больше, чем должна была. Но ведь так трудно противиться твоим касаниям, твоим поцелуям, а я такая слабая. Но все же найду силы, найду решимость оборвать происходящее. — Подожди, — это и просьба и пожелание. Я хочу подождать, прежде чем позволю себе то, что никак не ассоциируется у меня со счастьем. Я не могу рассказать тебе, почему секс стал для меня запрещенным удовольствием. Я не могу рассказать, почему это больше не удовольствие для меня вовсе. Вряд ли вообще когда-то я произнесу вслух, что меня насиловал родной брат. Но не это волновало меня сильнее в данный момент. С этой мыслью я живу дольше, чем знаю тебя. Точнее, почти не знаю и от того слежу за твоей реакцией. Я не из тех, кто кричит, что мужикам от девушек надо только одно, но ведь это не первый раз, когда страсть берет над нами верх. И мне хочется понять, готов ли ты принять мое нежелание торопиться, готов ли ты к отказу, или это пошатнет мир между нами. Я очень волновалась, хоть и получила ответ почти сразу. Ты не выказываешь недовольства, скорее усиленно борешься с собой, возвращаясь в привычное состояние. И даже больше: я понимаю, что ты хочешь секса со мной, но все же в моей голове это звучит не так волнующе, как из твоих уст. Ожидаемо и глупо я смущаюсь, но чувствую жар, покалывающий кожу. Мне нравится, как это звучит. Как звучит от тебя. Пит однажды бормотал что-то такое, но это было слишком мерзко и грязно. Я не хочу вспоминать твое время, я буду держать в голове лишь твой голос. Опускаю взгляд, чувствуя, как щеки слегка краснеют. Я не знаю, что ответить на это, и надеюсь, ты не ждешь. — Ох, мне кажется, я объелась так сильно, что еще неделю не буду ничего есть, — немного страдальческой шутливой гримасы — все потому, что ты готовишь фантастически вкусно, мне нечего даже пытаться тягаться. — Но мороженое — ты знаешь, чем меня сбить с правильного пути. И пирог, конечно же. Обожаю пироги, — нейтральная тема призванная отвлечь нас и вернуть равновесие. — Окей, ты в ванную, а я сделаю нам чай, — резво поднимаюсь с дивана и скрываюсь в нужном направлении, занимаясь своей миссией. Вскоре ты присоединишься ко мне, чтобы помочь, а затем мы снова устроимся перед телевизором, где через несколько часов я благополучно вырублюсь. Снова.

И снова ты не станешь меня будить, не станешь ничего говорить. А мне было так уютно и тепло. Мне снилось что-то яркое, что-то необычное. Но вдруг оно завертелось и принесло с собой беспокойство. Далеко не сразу я стала понимать, где сон, а где реальность. Но хватило мгновения, чтобы осознать, как чужие руки бесцеремонно пытаются меня раздеть. Я резко выталкиваю вперед руки, защищаясь, и широко распахиваю заспанные глаза, натыкаясь на твой не менее испуганный взгляд. Ты что-то говоришь, но смысл и звук доходит до меня не сразу. Просишь успокоиться и объясняешь, что всего лишь хотел уложить меня по-нормальному спать. Я хлопаю ресницами, не до конца понимая, где я нахожусь и что делать. А ты тем временем протягиваешь мне свою футболку, предлагая закончить самой с переодеваниями — а это были именно они, и кажется вполне невинные — и отворачиваешься, чтобы не смущать. Еще некоторое время я потуплю, осознавая, какого черта я творю и почему привычно не собираюсь домой. Но как я могу встать с этого самого удобного в мире дивана? Как я могу оставить этот самый теплый на планете плед и вернуться в свою дыру? Диван так и манит меня к себе, и я даже толком не принимаю никакого решения, не думаю о последствиях. Просто стаскиваю с себя штаны и джемпер, и облачаюсь в предложенную голубую футболку, приятно пахнущую средством для стирки. Немного нервный кашель вырывается и подает тебе сигнал повернуться. Ты приносишь подушку и предлагаешь мне помочь застелить диван чистым бельем, но это уже слишком. И я просто слишком устала, чтобы что-то такое делать. Глаза нещадно слипались. — Не хочу, — категорически мотаю головой в знак протеста и ложусь прямо так, натягивая плед до самого носа. Еще мгновение и я отключаюсь, с наслаждением улетая в Царство Снов. И мне будут сниться еще более приятные сны — кажется, давно мне не было так легко и хорошо, давно я так не отдыхала. Пускай когда я проснусь, то часы неподалеку будут показывать слишком раннее утро. Я открываю глаза и с некоторым испугом начинаю вспоминать, где я. Сажусь на импровизированной постели и кручу головой по сторонам. Воспоминания приходят постепенно, но волнение не проходит. Снова взгляд на часы и я решаю пока не шуметь, а немного успокоиться. Опускаюсь на подушку и смотрю в потолок, прокручивая сцены вчерашнего дня. Волнение, страх, отчаяние, смущение, счастье — все эмоции сменяют друг друга, дополняя воспоминания.

Неужели все это было на самом деле? Неужели я позволила себе остаться у тебя? Немыслимо! Но факт, ведь именно на твоем диване я сейчас лежу, именной твой потолок рассматриваю слишком внимательно. А еще прислушиваюсь к тишине: вдруг ты уже не спишь? Как мне реагировать? С такими мыслями я проведу с полчаса, а затем бесшумно встану, одергивая футболку, и на носочках прокрадусь в сторону твоей спальни. Дверь и пол не издают ни звука, и я заглядываю внутрь, убеждаясь, что ты еще спишь, раскинув руки. Нет, я не стану стоять у кровати и любоваться — это было бы очень странно. Я пойду к следующей двери, где окажется какая-то гостевая комната и соответственно ванная. Я быстро умоюсь, уберу остатки косметики мылом и почищу зубы приготовленной для гостей щеткой (ты же не будешь против?), а затем пойду на кухню. Несмотря на то, что вчера я съела слишком много, сейчас я чувствую голод. Не постесняюсь сунуть нос в холодильник, где осталось еще немного из того, что ты готовил, и прочие продукты. Достану все, что посчитаю нужным и да, я задумала приготовить тебе завтрак, а еще обязательно сварить кофе. Вкусный кофе.
[nick]Nicole Bates[/nick][icon]https://i.imgur.com/aZ21bak.png[/icon]